– Нет, не буду. Карат, я…
– Сказал же! Тише! Больше ни звука!
Вот ведь неугомонная. Никак понять не хочет. Лет тридцать на вид, может, чуть больше, а ведет себя как любопытная школьница. В таком возрасте хоть какое-то понимание должно прийти, но, видимо, ее это не коснулось. Или просто в диком стрессе, что неудивительно. Ну да ладно, спасибо, что не паникует и не закатывает истерики. Такие безнадежны, в Улье для них нет экологических ниш. Разве что ухитрятся очень оперативно пристроиться в серьезном стабе вроде того же Полиса. Но столь редкий билет вытянуть непросто.
И да, есть еще один вопрос. Важный. Странно, что сразу о нем не подумал.
– Надя, как ты себя чувствуешь? Отвечай тихо, я услышу.
Ну да, спасибо, что после того взрыва не оглох на неделю. В ушах все еще прилично звенит, но это не сильно мешает.
– Со мной все хорошо. Но тошнит. Может, меня контузило? Там ведь взрыв был, я на пол упала из-за него.
– Если и так, не умрешь.
– Но ведь контузия – опасно.
– Сказал же, от нее ты точно не умрешь. Все, тише, шептать ты вообще не умеешь.
Значит, у нее тошнота. А не может ли это являться первым признаком заражения? И вообще, каковы эти признаки? Карат с этим вопросом знаком весьма и весьма поверхностно, а жаль. Ведь, возможно, то, что он сейчас делает, – жуткая глупость. Куда гуманнее подарить спасенной легкую смерть, чем позволить ей потерять человеческую сущность.
Он может убить ее так легко, что она ничего не заподозрит и не почувствует. Но ведь пока что в ее поведении нет угрожающих признаков. Она перепугана, ее тошнит, взгляд дикий. Но вон, волосы поправила, стесняясь растрепанности, а вот ногти начала осматривать на предмет повреждений лака и прочего.
Под ногой Нади треснул предательский сучок, и в тот же миг впереди заурчали, зашумели раздвигаемыми ветвями. Карат едва успел вскинуть двустволку, как в трех шагах показался мертвяк. Изменения зашли далеко, рот уже уродливо раздулся из-за развития усиленного челюстного аппарата, но футболка, пусть и замызганная до неузнаваемости цвета, все еще на нем. Штанов, конечно, уже нет, ну да с ними так всегда, в первую очередь теряют, на это есть причина.
Неприглядная.
Можно было, конечно, успокоить мертвяка топором, но выхватить его Карат уже не успевает, бегун пусть и путается в зарослях, но слишком быстр.
Придется еще раз пошуметь.
Гулко бабахнул выстрел, тяжелая пуля угодила под нос, разворотив оплывшее лицо и превратив в кашу то, что мертвякам заменяло человеческие мозги. Тварь завалилась, а Карат, присев, без церемоний перевернул все еще дергающееся тело на живот и резким ударом вбил клинок ножа в споровый мешок.
Это у них самое слабое место – сразу затих, лишь ступни подрагивают.
Вскрыл хранилище ценных трофеев тем же ножом, высыпал содержимое на ладонь. При этом Надя резко согнулась, ее обильно вырвало, но Карат даже глазом не повел, продолжая тщательно перебирать между пальцами черную массу, похожую на грязную спутанную паутину, собранную по углам пыльного чердака. Достал некрупную зеленую виноградину, усмехнулся:
– А мы везучие, не в каждом бегуне спораны есть.
– Это что… это… это… Карат, а почему он без штанов?
Да уж, женщина есть женщина. Разные вопросы можно ожидать в столь непростой ситуации, но чтобы такой!.. Сумела удивить Карата, тот даже не стал требовать сохранять тишину и снизошел до подробного ответа:
– Понимаешь, это вроде зомби. Уже не совсем человек. То есть вообще не человек, просто тварь, на него похожая. Все человеческое осталось в прошлом, он только жрет, как было и прежде – ртом. Причем не манную кашу. Все это должно перерабатываться в организме и выводиться. Но этот парень ходить на горшок не умел и потому раз за разом пачкал штаны. Грязи прибавлялось, настал момент, когда ремень не выдержал. Все мужчины со временем остаются с голым задом. Ну разве что шотландцы и разные извращенцы – исключение. Я про тех, которые юбки носят. И женщины по той же причине могут больше тряпья таскать. Ты как?
– Я… А это, Карат, как отсюда…
– Все! Больше никаких вопросов. Все как прежде, иди за мной, и прошу тебя – смотри под ноги. Или на тот треск, что от тебя идет, могут прибежать старшие родственнички этого парня. Уж поверь, тебе лучше с ними не знакомиться – неприятная семейка.
С трупа атомита Карат собрал одиннадцать патронов. Один почти сразу потратил на встретившегося мертвяка, и не прошло и пяти минут, как начал об этом жалеть.
На последний выстрел зараженные набежали, или на первые, а может, еще раньше направились на шум проехавшей колонны – неизвестно. Но то один, то другой мертвяк появлялись на пути, и если с одиночками Карат мог справиться, используя топор и стеснявшие противника заросли, то с парочками без ружья уже никак.
Ну или задействовать свое умение, но его он приберегал на самый крайний случай.
Свалив последнюю пару, даже не стал их потрошить. Смахнул кровь со слегка располосованной когтями скулы, преломил двустволку и обратился к Наде, переставшей засыпать его вопросами ввиду паралича языка, вызванного непрекращающимся кровавым экшеном:
– А сейчас выходим на дорогу, и бегом.
– Но ведь нас там увидят, ты же сам говорил.
– Да нас и так все видят, мы шумим, как мамонты. Я же сказал – бегом!
За спиной урчали как минимум в две глотки – очередная пара торопилась туда, где только что так многообещающе грохотало.
* * *
Автоцистерна оказалась на месте, и у Карата чуть отлегло от сердца, а то ведь опасался самого худшего, – что ее постигла судьба бронетранспортера. Пусть дым в этом направлении не просматривался, но могла уже сгореть, или без пожара дело обошлось. Допустим – протаранили тяжелым грузовиком или разбили прикладами всю электронику.
Машина – очень кстати. Последние сотни метров пришлось мчаться со всей дури, прислушиваясь к многоголосому урчанию за спиной. Не меньше десятка бегунов на хвост сели, не было смысла отстреливаться от такой оравы из видавшей виды двустволки, хорошо, что налетели, когда идти осталось всего ничего. У Карата с ногами беда, Надя не похожа на спортсменку-рекордсменку, надолго такая погоня не затянется.
Подскочил к кабине, казавшейся гигантской из-за наваренных на нее листов железа и панцирных сеток, сунул руку в прорезь стального листа, потянул ручку. Ура – поддалась! Раскрыв дверь, торопливо прикрикнул:
– Забирайся! Да быстрее ты! Пулей!
Можно особо не торопиться, мертвяки не дышат в затылок, самый прыткий не успел даже до сотни метров дистанцию сократить. Но выглядел он нехорошо, похож на лотерейщика. На вид почти такой, как тот, который в свое время чуть не выковырял Карата из малолитражки, где он наивно пытался отсидеться. Габаритами куда скромнее, но тоже может дел наворотить. Достаточно крепкий, чтобы выдержать попадание пули двенадцатого калибра. Бить надо очень метко – или в позвоночный столб, или в голову. Причем, ломая штампы ужастиков, последнее не всегда успокаивает. Не такой уж у твари большой мозг, чтобы занимать почти всю черепную коробку. Да и защищен куда лучше человеческого.
