Мы с Дроем еле сдержали приступ хохота, и даже молчаливый Лёвка хрюкнул в кулак.
– А глушитель к ней не прилагается? – презрительно поджав губы, уточнил Зеленый.
– Зачем, родной? – почти искренне удивился Гост. – Это ж арбалет, он и так негромко пуляет. Называется «Барнетт Предатор».
Дрой все-таки заржал, прикрыв рот, чтобы не палиться на всю округу. Мы с Лёвкой тоже от души похихикали, но особо затягивать веселье не стали – не то место, не то время, не то, в конце концов, настроение.
Зеленый наконец взял арбалет за приклад и принялся осматривать его со всех сторон. Сначала недоверчиво и пренебрежительно, но уже спустя минуту его взгляд изменился, наполнился интересом к новому предмету. Он примерил болт, потрогал композитные плечи, провел пальцем по толстой тетиве. Не заряжая, приложил оружие к плечу и медленно навел его на меня.
И вот после этого глум у меня улетучился, будто не было. Даже без вложенной стрелы направляющая ложбинка выглядела угрожающе: «взгляд» ее гипнотизировал не хуже слепого зрачка автоматного дула.
Я отвел арбалет от себя, машинально передернув плечами.
Оставшись довольным произведенным эффектом, Зеленый бережно погладил ладонью цевье и побряцал ключами для сборки.
– Пристрелять надо, – вынес он вердикт. – А так ничего, удобный – авось и сгодится на первое время, пока ружьишком не обзаведусь. В умелых руках и ложка опасна.
– Пользуй, – сказал Гост, уже без ернической искорки в глазах. – Сильно обжегся? – Лодыжки зудят, – признался Зеленый. – А что?
– Вот, держи. «Светляк» приложишь для регенерации и «выверт», чтобы радиацию компенсировать. С возвратом. – Спасибо. Верну. Дрой оживился, глядя на негрошовые артефакты: – Еще полезные цацки есть? – Нет.
– Все ништяки зануде отдал: и лук, и побрякушки, – обиженно заявил Дрой. – В следующий раз нестану тебя из мусоросжигателя вытаскивать.
– Не серчай, родной. Правда нет больше. – Гост поднялся с топчана и вжикнул молнией на комбезе. – Все обулись-оделись?
Мы по очереди кивнули, поправляя ремни и покрепче затягивая шнурки на берцах.
– До Кордона пойду первым. На тропе возьмусь мины выискивать. Минор, ты замыкай. Будешь рихтовать следы. Не возражаешь?
– Другой бы на моем месте отказался… А чего это ты в авангард рвешься?
– Просто предложил. – Гост обернулся и пристально посмотрел на меня. – Впрочем, можно разыграть. – Что ты, что ты. Ищи свои мины на здоровье. – Тронулись.
Пропустив Госта с «Потрошителем» наготове вперед, мы потопали за ним гуськом, стараясь по вбитой в подкорку привычке ступать след в след.
Уже через минуту сараи, колодец и дом со щербатым крыльцом остались позади. Мы вышли на окраину пустошь-фермы. Потянулись длинные изгороди, за которыми стлался полупрозрачный туман приграничья. В сизых низинах чудилось легкое движение, словно неторопливо ворочались там бесформенные твари, не имеющие толком ни плоти, ни души. Но на самом деле это лишь легкий ветерок перемешивал невесомую мглу.
Я шел замыкающим, машинально поглядывая через плечо.
Туман, как гигантское живое существо, обволакивал нас, пропускал сквозь себя и осторожно смыкался за моей спиной.
Тихо. Будто и не проходит армейская зачистка в паре километров отсюда, будто бар «№ 92» сейчас не разбирают по кирпичикам, а его хозяина не трясут, как куклу.
Поди нашли уже уникальную штуковину, которую Фоллен успел вытащить из брюха угольника. Хотя кто его знает: мог ведь и припрятать быстренько – мало, что ли, темных уголков в подвале?..
Прохладный, почти осязаемый туман подступал к нам вплотную. Касался своими щупальцами открытых участков кожи на запястьях, висках, губах, шее и тихонько отнимал тепло. Туман остужал излишне горячие сердца.
У меня всегда возникали именно такие ассоциации при подходе к Внутреннему Периметру. Нейтральное приграничье будто готовило путника к по-осеннему мертвому дыханию самой Зоны. Якобы еле слышно шептало ему на ушко: ты здесь гость.
Ничего не осталось вокруг от апрельского пейзажа, который ярким росчерком пронесся мимо меня в городе. Облака скрывали солнце, рассеивали свет. В воздухе стоял запах жухлой листвы. Но не тот волнующий аромат, который заставляет трепетать сердца молоденьких студенток в предвкушении загадочного незнакомца в мареве осени, а болезненный, почти безвкусный дух сырости и уныния. Здесь пахло приостановленной жизнью.
Я перехватил автомат, чтобы не целить стволом в спину бредущему впереди Дрою.
Из головы не шли мысли о Лёвке. Занятный все-таки малый. Сколько он в Зоне? Год, от силы полтора. И уже успел побывать в Тихой Гавани, куда не каждый матерый сталкер нос сунет, подняться по берегу реки до Припяти, разнюхать про угольников, о которых пока вообще мало кто знает… Не засланный ли он казачок, решивший заманить нас в ловушку? Я улыбнулся своим подозрениям. Ерунда. Кому сдались четверо голодранцев без хабара? Ну нашкодили мы с Гостом, конечно, с этой «вертушкой» на Болоте полгода назад, но даже если бы окружная прокуратура решила-таки закрыть это дело и наказать виновных, то нас гораздо проще было бы взять тепленькими где-нибудь в баре, после попойки, а не разыгрывать столь мудреную многоходовую комбинацию. К тому же солдафонам и без нас теперь дел хватает. Да и сам Лёвка прекрасно сознает, что меня не так-то просто провести: все-таки хочется верить, что старина Минор еще не совсем дурак. Но некоторые моменты не вяжутся друг с другом, и общая картина никак не складывается. С какого праздника он сам предложил показать путь к месторождению уникальных артефактов? К чему это странное условие, даже требование взаимопомощи? Как можно за год с небольшим изучить Зону на уровне следопыта-профи?
А может быть, наш проводник вовсе не год здесь обретается, а гораздо дольше?
Неожиданная мысль заставила меня на секунду замедлить шаг и отстать. Догнав Дроя, я тронул его за плечо. Он остановился, обернулся. Остальные сталкеры тоже насторожились.
Я махнул рукой: мол, не тормозите, догоним. Тихонько спросил Дроя: – Ты как с Лёвкой познакомился?
– Ну-у… – Он наморщил лоб, припоминая. – Как обычно вроде бы. Он подкатил вечерком, угостил стаканчиком, рассказал, что умеет, и попросился в отряд. Я взял на правах отмычки. – Давно? – С год назад, кажется. – А что-нибудь о его прошлом известно?
– Вроде из армейки он свинтил из-за дедовщины, – пожал Дрой плечами. – Сам знаешь, не все любят распространяться о минувшем. Ну а этот же – вообще полунемой какой-то. – Доверяешь ему?
– Я никому не доверяю, даже тебе, Минор. Уж извини.
