– Я понял, майор, – заключил Призрак. – Мы кое-что выяснили здесь, но мало. Вход в бункер открыт. Со склада захватим еду для себя, но большая часть будет дожидаться вас. Приходи со своими людьми как можно быстрее, пока сюда не наведался кто-то другой.
Отключившись, он добавил:
– Надо снова обыскать трупы спецов. Кто бы их ни прислал, можем найти что-то полезное.
Но найти нам ничего не удалось – тел не было. Не веря своим глазам, мы обошли грузовик, а потом я проверил вышку, с которой снял вражеского снайпера. Мутанты не ходят во время Шторма, они не могли утащить мертвецов!
– Макс, иди сюда! – позвал Призрак, и я поспешил обратно.
Он стоял над идеально ровным черным кругом в асфальте. В круге поблескивали красные крапинки и прожилки – будто следы застывшего расплава, только я никогда не слышал про красный металл.
– Это что? – удивился я. – Послушай, снайпер тоже исчез. Кто их забрал? Как? Ведь был Шторм!
Ничего не сказав, Призрак ушел куда-то за грузовик.
А я сел на подножку грузовика, бездумно глядя на обугленный круг, и стал размышлять над своей жизнью. Мне было о чем подумать. Когда на меня упала тень, поднял голову – человек по имени Роман Багров и по прозвищу Призрак стоял рядом, сложив руки на груди, и молча глядел на меня.
– Ну что, ты отомстил за охотников. Думаю, ты понимаешь, что я собираюсь делать дальше.
– Идти через просеки? Через Лес, до следующей базы?
– Да.
– И далеко она?
– Будем разбираться.
– Там может быть то же самое. Перенаправленные спутники и мертвые компьютеры…
– Ты хороший программист?
– Был, – пожал я плечами. – Слишком давно не работал с кодом.
– И все равно ты разбираешься в компьютерах. Можешь мне понадобиться. Можешь помочь.
– Зачем тебе все это, Призрак?
Он развел руками:
– У меня будет цель в этой жизни, а не просто ожидание, когда эта жизнь закончится – через день или год.
– Ты даже не хочешь подождать, когда сюда придут староста с нашими?
– Незачем. Вдвоем легче, есть кому прикрыть спину. Ты же пойдешь со мной?
– С чего ты решил, что я пойду?
Я прожил в поселке три года, но никто из членов общины не был мне близок. Разве что Тагор и Ярик… Но теперь они мертвы, а я отомстил за них. Больше ничего не держало меня в этих местах.
Поняв мой ответ по выражению лица, Призрак впервые на моей памяти улыбнулся. И сказал:
– Давай поднимайся, Максим. Путь неблизкий, и он будет труден. Но мы дойдем.
Сергей Долгов
Все познается в сравнении
Все познается в сравнении – эту прописную истину мы усваиваем с детства. И сравниваем всю свою жизнь. Сначала игрушки – наивно и примитивно, редко разделяя на форму и содержание. Потом взрослеем и вот уже сравниваем друзей и родителей. Школу, учителей. Сослуживцев и командиров. Подруг, девушек, жен. Собственных детей. Работу и зарплату. Квартиры, машины, улицы, районы, города и даже целые страны. И в промежутках между всем этим – еще тысячи и тысячи вещей. Порой к месту, порой не совсем, но, так или иначе, только через сравнение мы познаем истинную природу вещей, стремимся к чему-то лучшему. К некоему идеалу, собранному из тысяч чужих завидных судеб.
Нередко сравнение побуждает нас к действиям.
Кажется, сейчас был как раз такой случай.
Я резко отпрянул от стальной решетки, попятился и неловко уселся на пол. Лежавший на шконке сокамерник ехидно заржал, за что и был удостоен холодного взгляда. Сначала он, потом, собственно, обидчик – уродливый кабан, что замер по ту сторону решетки, сверля меня злобными маленькими глазками. Не разъяренными или злыми, а именно злобными, светящимися лютой ненавистью. Никогда прежде мне не доводилось ощущать на себе ничего подобного. Признаться, это пугало до жути.
Но пугали в нем не только глаза. Я не сильно разбирался во всей этой флоре и фауне, но даже мне казалось странным то, что кабан был раза в два крупнее обычного, имел мощный горб и роговые наросты на лбу. И я уже молчу про пасть, полную острых клыков.
Зверь еще пару минут разглядывал меня через решетку, а потом, тряхнув уродливой башкой, направился дальше по коридору.
– Вертухай вечерний шмон устроил, – хохотнул кто-то из соседней камеры.
Я тяжело вздохнул.
Все началось три дня назад, когда из-за дверей, ведущих в тюремный блок, донесся грохот и звуки выстрелов. А спустя несколько секунд запоздало взвыла сирена и затарахтел пулемет. Все ближе и отчетливее становились слышны крики и ругань. Наконец, двери распахнулись, и в блок вбежали двое отчаянно споривших друг с другом охранников. Один, оживленно жестикулируя, твердил, что нужно всех выпустить. Второй упрямо ссылался на отсутствие приказа. Спор становился все жарче, когда с улицы донеслись первые истошные вопли, от которых мурашки побежали по телу. Я никогда не думал, что люди могут так кричать, особенно здоровые суровые мужики.
Спорщики резко замолчали и переглянулись, кажется, у них комом в горле встали все доводы и аргументы.
Как-то надрывно и отчаянно застрекотал пулемет, но тут же захлебнулся во всеобщем гвалте и затих. И вслед за ним, словно повинуясь решительному приказу, на улице воцарилась гробовая тишина. Она-то и послужила своеобразным катализатором – заключенные, наконец, опомнились и сбросили оцепенение.
Крича, они кинулись к решеткам и принялись их раскачивать, пытаясь вырвать. Тщетно. Кто-то просовывал руки между прутьев в надежде дотянуться… До чего? Свободы? Чего они хотели? Выбраться наружу, чтобы там, трусливо скуля и закрывая лицо руками, встретить свою смерть?
Охранники бросились трясущимися руками открывать камеры, а освобожденные, едва выбравшись наружу, спешили сбежать по узкому коридору, отделявшему блок от основного здания тюрьмы. Не веря собственному счастью, они не задумывались, как будут выбираться дальше.
Один из надзирателей, пожилой мужчина с залысиной на седой голове, как раз открывал соседнюю камеру, когда в коридоре послышался крик, потонувший в топоте копыт. А следом в блок ворвалось стадо уродливых кабанов. Они бросились врассыпную, сбивая с ног заключенных и протыкая их клыками. Одна из тварей с диким визгом кинулась вдоль камер, ломая и калеча руки тем, кто не успел их отдернуть.
Охранник, все еще копошащийся с замком соседней камеры, хотел было кинуться бежать, но заключенные, просунув руки сквозь стальную решетку, намертво вцепились в его рубашку. Один из сокамерников, подтащив старика к самым прутьям, что-то зло прокричал, другой, вывернув несчастному запястье, отобрал ключи. А потом они резко толкнули бедолагу в самую гущу зверья. Кабан, на которого налетел надзиратель, ловко мотнул головой, откидывая безжизненное тело в сторону.
