– Ну, трогай, что ли.
Некоторое время, пока плот выбирался из густой прибрежной грязи и тины в спокойные и безопасные воды середины реки, они молчали. Володя наблюдал, как попутчик сноровисто заголяет раненому руку и вкалывает ему в вену шприц, не забывая коситься на открытые небеса. Потом тот разговорился.
– Я выстрел услыхал, когда сквозь кусты в полукилометре отсюда продирался. Выстрел и собачий лай. Там у него еще пес был. Схавала его эта зверюга. Выбежал на поляну – а этого аккурат хвостом по грудине, словно хлыстом. Ну, тут я устроил тому музыку… Положил конечно, только гранат жалко, последние.
– Гранаты у меня есть. У меня пол-обоймы только к этой пукалке, остальное бегемот утопил.
Спутник взял охотничье ружье, переломил его, покачал головой, аккуратно, стараясь не разбудить тяжело дышащего раненого, отстегнул его патронташ. Потом зарядил и протянул Володе со словами:
– Владей, ему еще долго не понадобится. Добрая машина, главное – калибр подходящий. Для ближнего боя моя трещотка сгодится. Кончатся патроны – вон его рюкзак. Потроши, потом сочтетесь.
Ночью было не в пример спокойнее. Днем еще, по настоянию спутника, они пристали в тихом местечке к берегу и соорудили деревянные лубки для многочисленных переломов забывшегося после укола раненого. «Учили нас. Хорошо учили», – буркнул спутник, возясь с перевязкой, в ответ на невысказанный вопрос Володи. Потом негоциант сидел один, благоговейно поглаживая винтовку, слушая дружный храп случайных попутчиков. А уж как пала ночь, он, наконец, выспался. Сквозь сон он видел фигуру назвавшегося Робертом парня. В темноте тот мог вполне сойти за марсианина – с очками ночного ви́дения, в плащ-палатке и аккуратненьком шлеме, на который были прицеплены матерчатые разноцветные лоскутья. «Кедр» время от времени стрелял во тьму густо-красным лучом лазерного прицела. Время от времени вслед за «лучом бластера», стегающим то водную гладь, то небеса, звучали глухие хлопки – из гуманизма, что ли, Роберт надел «глушак».
«Звездные войны», прямо. Однако приходится признать, что спутник мне попался подходящий. Глядишь, и выберемся к морю».
Утро подарило им еще спутника, вернее – очаровательную рыжую спутницу. Ее тоже обнаружили по густой пальбе. На этот раз, правда, Володя видел, что за противник у невидимого за мангровой изгородью человека: над джунглями парили ослепительно белые птицы, в которых, казалось, не было ничего угрожающего, кроме размеров. То и дело твари ныряли вниз с резким клекотом навстречу автоматным очередям… Они подплыли ближе и поддержали огнем невидимого бойца-одиночку. Вскоре из лесу выбежала девушка – огненные волосы развеваются на бегу, спортивного покроя костюм весь изорван и кое-где заляпан кровью, в одной руке – рюкзачок, не очень большой, с оторванной лямкой, в другой – небольшой изящный автомат без приклада. Не раздумывая, она бухнулась в воду и побрела, с трудом ворочая ногами в тине, к плоту. Следом за ней устремилась по земле, неуклюже переваливаясь и неприятно крича, птица, запросто могущая потопить утлое суденышко одним взмахом крыла. В распахнутый клюв ударил тонкий, как игла, алый луч, и стрекотнула очередь. Птица подавилась и затрясла головой. Девушка, развернувшись, что-то отчаянно-весело заорала и принялась палить в свою преследовательницу, мстительно, прицельно, в крыло. Ворох белоснежных перьев усеял кусты, а Володя уже стоял по пояс в зеленой тухлой жиже и тянул девицу к плоту.
– Чем ты им не угодила, ласточка? – спокойно спросил Роберт, ведя стволом вслед вьющейся над плотом паре птиц. Остальные, не довольные ретирадой противника, опустились где-то за зеленой стеной.
– Да жрать захотелось, просто страсть. Набрела на гнездо. Только примерилась к яйцу – на тебе, вся стая. Уж не знаю, телепаты они, что ли.
Девушку трясло, она нелепо хихикала – видно было, недалеко до истерики. Володя не нашел ничего лучшего, как залепить ей хорошую пощечину. Девица сморгнула и с развороту заехала негоцианту в челюсть. Володины ноги оторвались от досок, и он пребольно жахнулся загривком о бревна. Девица словно и не заметила его полета – помотала головой и сказала лежащему и вращающему глазами Володе:
– Спасибо. Я уже в норме.
Роберт невозмутимо отвернулся от берега, куда все же убрались мстительные птахи, оглядел представшую картину и скупо улыбнулся:
– Знакомство состоялось? Есть у меня фляжка с чем надо. Я себе пообещал – на людей набреду, с ними и разопью. Вы как?
– Я не пью, но все равно «за». Надо же когда-то начинать. – Девица наконец поняла, что послала спасителя в нокдаун, и склонилась над ним, гладя по голове.
– За что? Впрочем, ладно, с перепугу и не такие феномены бывают.
Володя уже поднимался, осторожно щупая быстро вспухающую челюсть. Роберт откровенно улыбался, разглядывая маленькую бойкую рыжую девицу. Та заметила внимание и покраснела, хихикнула, но уже совсем не так, как похохатывала минуту назад. Повернувшись к Володе, бросила притворно-обиженно:
– Никаких феноменов. Могло и хуже быть, да у вас тут бревна неудобные, недолго и в воду полететь. У меня медаль по кикбоксингу. Чемпион, между прочим, Тюмени. В наилегчайшем.
– Пригодится, когда патроны кончатся, – проворчал Володя.
– А у меня уже кончились. Я этот вот вместе с мешком вчера в степи нашла. Там… от хозяина, в общем, мало что осталось.
– А свой мешок где? – спросил Володя, берясь за весло – впереди больным зубом торчал камень.
– Еду съела, а все остальное пришлось бросить. Там, на равнине, есть такие ящерки… Сами небольшие, с меня, только стайные. Огня, как я убедилась, совершенно не боятся. Пришлось ретироваться по какой-то трясине. Туда они не сунулись.
– Тогда ясно, а то я смотрю – не коллега ли, – пробормотал Роберт, укладывая маленькую машинку девушки на ее мешок. – Тогда ясно. Коллега, конечно, был, ну – может не коллега, а собрат по разуму. Автомат «Клин», прошу любить и жаловать. Недавняя разработка, в продажу и в войска еще не поступала, разве что на черный рынок. Родной брат моего «Кедра». Ну ладно, давайте из фляжки глотнем…
Фляжка оказалась что надо. Полуторалитровый сосуд из каких-то странных полимеров, пластичный, носимый на брюхе. Внутри, понятное дело, тоже что-то особенное.
– «Огненная вода». Пятидесятиградусная самогонная водка с перчиком и всякими травами, ядом горных пчел и еще с чем-то, уж не помню, – пояснил Роберт, разливая напиток в пластмассовые стаканчики. – Латиноамериканские товарищи приучили в походы брать.
Пьянка и впрямь получилась латиноамериканская, в духе Панчо Вилья. Время от времени закусывая консервами, они выпивали «огненную воду», сбивая очередями и одиночными выстрелами атакующих летунов. Каждое падение супостата в воду мгновенно захмелевшая валькирия сопровождала диким вагнеровским хохотом. Однако, дабы не жечь попусту боезапас, Роберт вскоре запретил Володе и девушке прикасаться к оружию, взяв функции охраны полностью на себя.
