― Проверить дно повозки, ― приказал другим.
― Уже. Пролом.
Уриэл кивнул, словно того и ждал.
― Заделать и укрепить получиться только в Листеле, ― заметил Аллель, удобнее усаживая Виту. Ту распирало от ненависти, но сделать она ничего не могла и потому лишь вздохнула.
― Возможно, там и с Рафаэлем встретимся, ― сказал Уриэл, усаживаясь в седло. Уставился на Виту, а она на него. С минуту друг друга разглядывали — девушка непримиримо, с обещаниями скоро и сполна поквитаться, а мужчина, будто сетуя на ее неугомонность, и вот отвернулся, развернул коня и пустил вскачь. Следом полетели остальные.
Тряска всю душу вынимала. По дороге Вита растеряла все эмоции, зато приобрела стойкое желание проблеваться.
К тому моменту как тропка вывела их из леса прямиком на небольшой городок с круглыми светлыми домишками, башенками и оградой, что только возводилась, девушка возненавидела не только ангелов, но и лошадей, как средство передвижения.
Ненависть ненавистью, но поведение ангелов ставило Виту в тупик.
Странно — единственное слово, которое она нашла, чтобы определить их поведение и отношение к ней.
Она пленница, демон, хотела взорвать башню, знает, где находятся базы их врага. В конце концов, она положила не меньше пяти ангелов в ту ночь. Но в итоге попала в плен, а не была убита как ее сестры и братья. В то время как с ними не миндальничали и отрубили головы там же, у дороги, ведущей на ярмарку, и тут же, как только вывели из толпы, ее куда-то везли, старались не причинить вреда. Ее ни о чем не спрашивали и ни в чем не винили. И не бросили как тюк с бельем в подвал, а принесли в глухую комнату без окон, развязали. А следом принесли и поесть — тот замечательный, уже знакомый ей хлеб — белый с золотистой корочкой, а не привычный ей серо-черный или коричневый с прогоркшим вкусом. Миску с душистой пищей и кувшин с белой жидкостью.
Аллель поставил перед ней еду и сел сам напротив.
Вита с минуту рассматривала яства и села, придвинула миску. Гордость гордостью, но и ей нужны силы.
Однако кушать не спешила — помешала густую однородную массу в посудине и покосилась на ангела. Странная еда и он странный. Отравить решил? Подобие такой кашицы она уже видела в своей жизни — в подземелье.
Лицо девушки стало мрачным и, Аллель отвернулся, сел к ней боком решив, что смущает взглядом.
Вита же боялась пробовать угощение. Белое питье ей видеть, а тем более пробовать, еще не доводилось, и оно настораживало ее, как и каша. Единственное, что не вызвало сомнений — хлеб. У ангелов он был почти произведением искусства и манил одним своим видом, а от запаха просто булимия образовывалась.
Девушка нехотя отодвинула миску и впилась зубами в булочку.
― Не хочешь кашу? ― искоса глянул на нее Аллель.
― Накормили в свое время. Досыта, ― тяжело уставилась на него девушка.
Мужчина будто не понял о чем она. Взял ложку, попробовал и пожал плечами:
― Хороша.
Вита засомневалась в своей правоте. Есть хотелось и каша манила, а то, что ангел ее кушал, говорило об одном — пища не отравлена. Девушка поколебалась и придвинула к себе, принялась уплетать обед.
Мужчина налил ей в кружку молока, придвинул и уставился, сложив руки на столе.
― Давно у демонов?
Вита замерла на пару секунд. Зыркнула и опять за кашу — хорошо мягко сказано — отличная!
― Сколько уже? ― не унялся Аллель.
Девушка ела и думала — что за странная постановка вопроса? Они не в курсе, кто ее и откуда вытащил? Удивлены, что она у демонов? А что, должна быть у ангелов? С чего решили, что может быть с демонами «давно» или «недавно», а не «всегда»?
― Много ваших к нашим уходит? ― пришла к единственному выводу.
― По своей воле — ни один.
Вита посмотрела на него — глаза честные. Да и сама она ни одного ангела у демонов не видела, чтобы там Сантана на этот счет не говорил. А все равно веры этому мужчине нет. Он враг, и… с чего странные вопросы задает?
― Так давно ты у демонов?
«У» — не «с».
Вита прищурила на него глаз — что хочет этим сказать?
― Я с демонами. Всегда. Не с вами же.
― Что так?
― Потому что демон.
Аллель застыл, переваривая, воззрился в глаза Вите:
― Демон?
Он словно сомневался и тем очень раздражал девушку. Так немного и смотри, начнет еще уверять ее, что она ангел.
― Хорошо, что не ангел.
― Почему?
― Потому что лучше удавиться, чем быть ангелом! И… пошел вон отсюда! Хочешь что-то выпытать? Не старайся! Может, задружиться хочешь? На свою сторону переманить? На дуру похожа? Не трать время! Ничего я вам не скажу и знать вас не хочу! ― выдала тираду, не скрывая презрения и ненависти.
Аллель склонил голову, слушая отповедь девушки. Посидел и вышел.
А Вита грохнула по столу ладонью — достал гад! Убила бы их всех!
И покосилась на молоко — заманчиво, а не тронет. Голодовка! Пусть сами травятся!
И чуть успокоилась — чего она, действительно, взвилась. Нет, но он тоже хорош — хитрый, с подходцами.
Аллель прошел в залу, налил себе молока и выпил. Уриэл не торопил — видел по лицу, что результат разговора не утешительный, значит торопить с докладом не стоит.
― Свята бы, ― уселся за стол мужчина и придвинул к себе плетенку с хлебом. Взял краюху.
― Свята? ― поджал губы Уриэл и задумчиво уставился поверх головы своего друга. ― Хорошо бы, ― согласился. ― Но вряд ли толк будет. Да и не поедет Свят. Никто уже не верил и не верит.
― И я, ― признался Аллель, прямо глянув в глаза мужчины. ― Вроде все сходится, а вроде — ничего.
― Ты ее не знал, а я — знал. И уверен, что не ошибся.
― Но мог?
Уриэл нахмурился, покрутил кружку с молоком:
― Даже Отцы ошибались — что о нас говорить?
― Так пообщайся с ней, убедись еще раз.
― Я ее раздражаю. Она больна и я не хочу, чтоб ей стало совсем плохо, ― качнул головой.
Аллель вздохнул, помолчал и сказал:
― По-мне — она если и больна, то злостью и хитростью.
― Ты не прав.
― Может быть, спешу с выводами. Не мне судить, Уриэл — ты сказал, значит так и есть, но, пойми, прошло больше пять лет. Она бы объявилась, были бы слухи. Та, о ком ты думаешь — мертва, ты сам говорил. И вдруг, жива? А где была? Слишком многое не сходится, слишком многое непонятно.
― Согласен. Клонишь, что все это каверза демонов?
― Не исключаю, ― признался. ― Потому что больно складно получается. В их духе. Ты тоже об этом подумал: ведь так?
Уриэл помолчал — слова Аллеля не лишены смысла, и все же, если есть хоть один шанс из тьмы, что он не ошибся — стоит рисковать.
