Лекс открыл глаза и мягко отстранил меретриксу. Та снизу вверх посмотрела ему в лицо и что-то, видимо, поняла, потому что встала и отошла в сторонку.
— Дикси, — пробормотал Лекс и слегка дрожащими руками стал запихивать Багряного Скакуна в штаны, но тот, явно не нагулявшись, упрямо торчал наружу, задрав обслюнявленную голову.
— Что-то с Галлиеном? — снова подал голос Фритигерн.
Лекс обернулся к нему: Флавий уже совсем оделся и сейчас напяливал второй штиблет. Лицо у Фритигерна было сосредоточенное: он знал, что без самой крайней нужды ни один Охотник не стал бы произносить такую кодовую фразу.
— Нет… то есть не знаю, — отозвался Лекс, совсем застегнувшись и подавая свою кредит-карточку обслужившей его меретриксе. — За обоих, с чаевыми… и побыстрее, милая, мы уходим.
— Как — не знаешь?
Фритигерн уже стоял у открытого проема, выглядывая наружу, как из укрытия.
— Что с Галлиеном, пока не знаю, — сказал Лекс, забирая карточку у меретриксы. — Но дела обстоят донельзя скверно. Нас ищут фрументарии, и светит нам гэ-эс-ка.
Фритигерн только присвистнул.
Лекс обернулся от двери, глянул с легкой грустью на столик с выпивкой, на матрас… на побулькивающий бассейнчик в глубине помещения… на девиц, которые смотрели вслед поспешно покидавшим поле боя клиентам.
Славные девицы все-таки. Особенно та, что лежит в позе Венеры Урбинской.
А!.. Тициан, кстати, написал «Денарий кесаря». Тициано Вечеллио, если быть точным…
— До свидания, хорошие мои. Еще свидимся… если будет на то воля Девятнадцати, — сказал Лекс.
Девицы глядели на него устало и равнодушно, вяло распустив рты. Лица у меретрикс казались сейчас бледными и помятыми, будто их собственные попы лет так через тридцать.
Работа — она, конечно, и есть работа… но Лексу их было не очень-то жалко.
Себя, впрочем, он тоже жалеть не собирался… во всяком случае, пока оставались силы. А они еще оставались.
— Это бред. Причем полный и окончательный, — убежденно сказал Фритигерн, когда Лекс закончил свой короткий рассказ.
— Расскажешь это фрументариям, — бросил Лекс, напряженно вглядываясь в пространство за прозрачными стенками веселого заведения. — Если тебе позволят что-нибудь сказать.
Фритигерн промолчал. Лекс посмотрел на него.
— Ну что, может быть, рванешь в космопорт? — спросил он без особой надежды.
— Сам иди, — коротко ответил Фритигерн.
— Побудь тогда с этой… Марсией.
— Не морочь голову… Я вот что думаю: не мог Галлиен просто так там целый час торчать. А здесь его нету… и уйти совсем, не предупредив нас, он тоже не мог.
— Значит… — нахмурился Лекс: Фритигерн был прав.
— …значит, что-то случилось. Но узнать точно об этом мы сможем, только зайдя на это… как его… игровое поле.
— Пошли, — коротко сказал Лекс и вышел наружу. Он глянул в сторону остановки монорельса. Марсии там видно не было, но искать ее, да и вообще думать о ней было совершенно некогда.
Лекс подошел к сканеру у входа в аттракцион, достал карточку, но приложить ее не успел: Фритигерн остановил его руку.
— Пойдешь через три минуты, — негромко сказал он. — Тебя там уже видели.
— Возьми пистолет, — расстегнул кобуру Лекс. Фритигерн секунду помедлил, потом кивнул:
— Давай.
Он засунул «аполлион» под рубашку и приложил карточку к сканеру.
— Три минуты, — напомнил он и шагнул вперед. Лекс посмотрел на хронометр, хотя мог свободно обойтись и без него: этому их, как принято говорить, учили.
Время текло томительно медленно. Лекс изо всех сил прислушивался к тому, что происходило — или могло происходить — на игровом поле: тщетно. Кондиционер-поле не пропускало ни единого звука.
Две тридцать.
«Официант начал топтаться, как конь». Точно. Это про меня… затопчешься тут, еще бы… а куда, интересно, все-таки Марсия эта умотала? Симпатичная деваха. Хороша Маша… да не наша. Ну, это мы еще посмотрим… когда время будет…
Одна сорок две.
…двадцать два заряда — хватит или нет?.. надо было боевую кобуру надевать, и имелось бы еще четыре запасные обоймы по сорок… четыре по сто, четыре по двести… интересно, почему нет на каких-нибудь соревнованиях эстафеты четыре по сто пятьдесят? Или даже по пол-литра… вот там бы наши показали класс.
Наши. Где они — наши…
Пятьдесят одна секунда. Пятьдесят.
…а ведь неохота идти-то. Ой как неохота… нечего там делать, путаница там, а не нормальный бой… а впрочем, полгода я чем занимался?.. то-то, что непонятно чем… кто бунтовал, зачем бунтовал, почему… просто понравилось быть солдатом? Наверное, я псих… но такой свободной от скуки и подлости жизни у меня раньше не было…
Восемнадцать.
…Керкатиан говорил: не бывает так, чтобы без страха, надо только понять, откуда он взялся, этот страх, и либо победить его, либо примириться, но — отделить его от себя. Страх мешает видеть, а слепой солдат, тем более Охотник, обречен заранее. Видеть. Видеть… слышать, видеть и обидеть, гнать, держать и ненавидеть…
Вперед.
Лекс приложил карточку к сканеру.
Др-рр!
Что такое?..
Еще раз…
Др-рр-рр!!
Панель сканера сердито мигала красным. Лекс отшатнулся.
Карточка недействительна.
Он посмотрел на остаток денег — неужели все потратил?.. Нет, денег до Мормоны, и даже больше…
В чем дело, вашу мать?!
И тут он заметил еще один мигающий огонек — желтенький.
Вызов охраны, если память не изменяет… а она наверняка не изменяет: меня же ищут, леденело в мозгу у Лекса, а что я знаю об их глобальной гражданской информсети?.. Да ничего: сложили два и два — и карточка отслежена.
Он рванулся вперед, но силовая подушка на входе и не думала пропускать его внутрь аттракциона.
Так. Спокойно… и ведь пистолет же отдал! Хотя что — пистолет… чтобы пробить кондиционер-поле, надо что-то потяжелее ручного стрелкового оружия… бронебойку бы сюда… или резонатор.
Лекс резко повернулся, почувствовав чей-то пристальный взгляд: из таверны на него смотрели люди — посетители и бартендер. Куда это он руку тянет?.. оружие?.. нет, а жалко.
Нет, ну что же делать? Время… четыре сорок две прошло. Фритигерна нет, но беспокоиться по его поводу еще рано. Так. Экран в таверне…
Делая вид, что ничего не произошло — впрочем, из-за стеклянной стены на него уже и так никто не смотрел, — Лекс снова зашел в таверну и бросил взгляд на экран. Ноль, пустышка… то есть бегает кто-то с автоматом, но толку-то от этого…
А вот гаденыш-бартендер что-то там бубнит в большой многоканальный коммуникатор и смотрит еще эдак пронзительно… нехорошо это, неправильно.
