— Сколько они будут гореть… — то ли спросила, то ли констатировала факт моя женушка.
Подумав несколько секунд, я все же решил, что это был вопрос и поспешил на него ответить:
— Эти — минут сорок не больше.
Настоятель поспешил нас успокоить: — Чтобы добраться до выхода, нам потребуется не больше десяти, да и факелов тут столько, что на несколько дней хватит. Еще масляные лампы есть, так что свет — это наименьшее из того, о чем нам стоит беспокоиться.
— Отец Борислав прав, — вмешалась в разговор Катарина, — за нами по пятам идет маленькая армия, и если вы думаете, что они не смогут найти этот ход, советую подумать ещё раз.
— Надо двигаться вперед, — я резко встал на ноги, и внезапно мне стало страшно. По-настоящему страшно. Когда на нас напали, я просто делал то, что должен делать, повинуясь инстинктам и бурлящему в крови адреналину. Теперь же кровь остыла, и ко мне пришел запоздалый страх.
Настоятель с Катариной шли впереди, за ними двое послушников, потом мы с Арией и в самом арьергарде — последний выживший монах. Ход был довольно широким и не менее двух метров в высоту, воды на полу не было, хотя в воздухе стоял тяжелый запах сырости. Метров через двести мы вышли к развилке. Мне почему-то показалось, что, проходя мимо второго тоннеля, настоятель ускорил шаг.
— Что там за ход справа? — я тронул плечо послушника. Тот лишь пожал плечами.
— Тупик там, Василис, — раздался голос настоятеля, — недостроенный он.
— А если он не достроен, то отчего вы к противоположной стене шаг сделали и пошли быстрее?
— Показалось тебе, Василис, шутка ли столько натерпеться.
— И я тоже видела, — поддержала меня Ариа, — что же это нам обоим показалось, выходит? Ну, расскажи, отец Борислав, что там?
Настоятель тяжело вздохнул: — Не надо вам, ребятки, знать этого, не надо.
— По-твоему выходит, нам лучше оставаться в неведении, как детям, что думают, будто в их шкафу живет монстр?
Отец Борислав усмехнулся в бороду: — Полбеды, если ребенок думает, что в его шкафу живет чудовище, хуже, когда он ЗНАЕТ, что оно там есть.
— А ведь и не поспоришь, черт возьми, — буркнул я и передернул плечами.
— Не поминал бы ты черта, муженек, — обжег мое ухо холодный шепот жены, — того и гляди появится.
Чтобы хоть как-то избавиться от навязчивого чувства ужаса, я принялся считать шаги. На триста двадцатом голос настоятеля выдернул меня из лабиринтов разума в зябкую реальность.
— Вот и пришли, подсобите мне, ребятки, — тяжелая дверь со скрипом отворилась, и мы увидели свет. Подземный тоннель вывел нас в пещеру за озером.
Я вздохнул с облегчением: — Ну вот, выбрались…
Ариа толкнула меня локтем в бок: — Ты, никак боишься, муженек?
— С чего бы это мне бояться, Афродита? — весело ответил я, изо всех сил стараясь замаскировать дрожь во всем теле. Сколько себя помню, я всегда чего-то боялся. Да-да, не удивляйтесь. Тот самый Василис, который воспевал смелость и отвагу, тот Василис, что вдохновлял на «опасности смертного боя», был ужасным трусом, хоть это и не всегда было заметно.
— Знать бы только, что теперь делать, — проворчала Катарина.
— Как это, что делать? Умирать! — раздался низкий голос и выход из пещеры заслонил мужской силуэт. — Я Ариман, тот, кто проливает кровь и разбивает сосуды жизни. Я — бог войны, — незнакомец сделал шаг навстречу, чтобы мы смогли разглядеть его. Ариман был таким же высоким, как Марко, но шире в плечах едва ли не в полтора раза. Мощные пластины грудных мышц едва не разрывали футболку, а широчайшие мышцы спины были и вовсе чудовищных размеров.
— Вы все сдохнете, — продолжал Ариман низким рокочущим голосом, — но когда вы сдохнете, сейчас или через десять лет, выбирать вам! Предложу вам два пути. Первый — вы принесете мне в жертву одного из ваших людей, и я позволю остальным уйти. Десять секунд на раздумье.
Настоятель побледнел и сделал шаг вперед: — Бери меня!
В следующее мгновение все монахи как один шагнули вперед.
Тот, кто проливает кровь и разбивает сосуды жизни, хмыкнул: — Герои? Ну-ну. Что ж, тогда второй путь… его нет! — гигант захохотал, довольный своей шуткой, и неожиданно перешел на крик: — Есть ли среди вас, червей, тот, кто ещё не наложил в штаны? Кто первым выйдет ко мне навстречу?!
— Есть, — хрипло ответила ему Катарина и бросилась на гиганта. Тяжелую, наполненную ужасом тишину пещеры разорвал её яростный крик…
* * *
Ариман встретил Катарину коротким ударом в область солнечного сплетения, который отшвырнул девушку на несколько метров, как если бы ее сбил автомобиль. Подвиг спутницы Марко чудесным образом освободил нас от оков страха и вернул нам волю. Подняв оружие, мы разрядили его в того, кто проливает кровь.
Ариман упал на колени и захрипел, сплевывая кровь — второй раунд!
Но второму раунду не суждено было состояться. Удар клинка отсек демону голову, и чудовищное тело повалилось на бок, так и оставшись стоять на коленях. Перед нами стоял никто иной, как… Марко.
— Марко!!! — еще не до конца оправившаяся от сокрушительного удара, Катарина вскочила на ноги и заключила в объятия своего героя.
— Соскучились, поди? — улыбнулся Марко, прижимая к себе Катарину.
— Еще как, мой друг, ещё как, — воскликнул я, и мы с Арией примкнули к объятиям.
— Катарина каждую неделю в город наведывалась, тебя искала, — Ариа толкнула меня в плечо. — Где тебя носило, не мог раньше вернуться?
— Раньше не мог, женщина, никак не мог, — с лица Марко не сходила счастливая улыбка. — Вы мне скажите лучше, как возвращаться будем в монастырь? Тем же ходом или, может, верхом в обход озера?
— В монастырь… Видишь ли, друг мой, в монастыре враги теперь.
— Уже нет. Как только вы ушли, мы отбили бастион.
— Мы? — удивился я.
— Ну да, мы. Я ведь не один вернулся, с армией, — Марко, не выпуская из объятий Катарину, развернулся и кивнул на стоящих сзади бойцов в камуфляже. — Знакомьтесь, это Фархад, полковник «ССС».
Фархад, черноглазый и сухощавый мужчина чуть за сорок, подошел к нам и протянул мне руку, которую я сразу же крепко пожал.
— Марко слегка погорячился, присвоив мне звание полковника. Я майор Сил Сопротивления Славии, и со мной двести пятнадцать бойцов, — взгляд майора упал на огромное обезглавленное тело Ареса, оставшегося в коленопреклоненной позе. — Черт побери, вот это туша! Вблизи он ещё больше кажется и… страшнее.
— Так значит, в монастыре теперь наши? — неуверенно спросила моя женушка.
— Точно, женщина, наши! Правда, ворота вам придется новые делать, и башню с гостевой пристройкой заново отстраивать.
