должен закончить шесть разных свитков, с печатями шести кланов, образцы которых подготовил старик Хо.
Он обмакнул кисть в тушь, стряхнул излишки и начал повторять штрих за штрихом почерк.
После того, как ему удалось «уловить суть» мастер не просто начал называть его «мой ученик», но и полностью изменил программу обучения, сказав, что теперь он готов учиться «по-настоящему важным вещам».
Коста учился подделывать подорожные.
* * *
Декаду спустя
Старый Керн, флигель пекарни, первый ярус
У Мастера тряслись руки.
Горлышко бутылки звякало, попадая по краешку пиалы, на столе растеклась лужа, в комнате резко пахло самогоном и маслом для чистки кистей.
Звяк-звяк-звяк. Мимо-мимо-мимо.
Коста быстро, одним движением руки зло смахнул свитки в сторону, чтобы не намокли, открыл рот, чтобы высказаться и… закрыл.
– М-м-мастер?
Старик Хо не видел его.
Смотрел прямо, и как бы сквозь, как будто только что поевший Коста внезапно стал прозрачнее витражного стекла. Бутылка в руках наставника тряслась, когда он снова безуспешно пытался налить себе пиалу.
Звяк. Звяк. Звяк. Мимо. Мимо. Мимо.
И как будто… Коста прищурился – это же невозможно… старик ещё сильнее поседел за этот день.
– Дайте, – мастер отдал бутылку безропотно, и так и застыл, чуть покачиваясь из стороны в сторону – лоб покрывала испарина.
– Наставник? Наставник Хо? – Коста помахал рукой, пощелкал пальцами и не добившись реакции, потормошил. Старик просто не видел его. В такие моменты всегда помогало только одно, и Коста подвинул к себе пиалу и решительно налил до верха. – Пейте! – сунуть мастеру в руку оказалось той ещё задачей, но он придержал и дождался, пока Хо выпьет – почти залпом. Коста налил ещё, и только после третьей в глазах мастера появилась осмысленность.
– Собирай вещи. Собирай вещи, малец, завтра нас выгонят отсюда. Мы переезжаем…
– Почему завтра, мастер? Узнавали – обоз через день…
– Потому что…поживем в пригороде.
– Почему?
– Собирай вещи!!! Наверх! Быстро!
Коста увернулся от подзатыльника и спрятался на лестнице, подглядывая за мастером через перила ещё пару мгновений – тот так и сидел над столом, низко опустив голову, и крутил в руках пустой тубус.
Щелк – открыть. Щелк – закрыть. Открыть – закрыть. Открыть – закрыть.
– Будь проклят этот дар… будь он проклят… – старик размахнулся и со всей силы швырнул тубус в стену. – Будь…всё проклято…
Звяк. Бульк.
Пиалу мастер искать не стал – промахнувшись мимо один раз, просто поднял бутылку и начал пить из горла.
Коста сплюнул на ступеньки и побежал наверх.
Дверь в спальню Наставника оказалась приоткрыта – плетений не было, и он прислушался – что происходит внизу, а потом прокрался внутрь, пытаясь сориентироваться в непроглядной тьме.
Хилый “светляк” вышел не с первого раза – Коста бестолково щелкал пальцами, пока не смог запитать базовый узел силой. Шарик вспыхнул перед носом, качнулся и поплыл в комнату, повинуясь движению руки.
Коста перешагнул вещи на полу, ругнулся, запнувшись об опрокинутый стул, ударился о край кровати, и, следуя за тусклым светляком, добрался до окна – к занавешенной простыней большой доске для рисования.
Светляк бестолково вился перед носом туда-сюда, и Коста смахнул шарик ниже, чтобы лучше видеть и дернул за край ткани.
– А-а-а-а-а… – Спиной о столбик кровати он ударился, отлетев назад и прокатившись по полу, не заорать на весь флигель удалось только потому что он крепко зажал рот обеими руками. – Великий спаси и сохрани, Великий спаси и сохрани, Великий спаси и сохрани…
В спальне царила тихая тьма – ничего не изменилось, тусклый светляк наворачивал круги под потолком – силуэты замерли, предметы не двигались, и, сглотнув, Коста поднялся на четвереньки и осторожно, шаг за шагом, пополз к картине.
Голову он поднял медленно – на ладонь, сначала рассмотрев печать Мастера Хо, которая сияла силой в правом нижнем углу картины, потом поднялся выше – изучил тщательно выписанные сапоги нарисованных, потом ещё, и потом – зажмурился, сцепив зубы, и резко выдохнул, открывая глаза…
– Ах! – и снова шлепнулся на задницу, осеняя себя знаменьем Великого.
Тварь!
Нет, это всего лишь картина! Картина! Картина! Он сверху, а не внизу, он не в катакомбах!
Всего лишь – но ледяной страх, который ворочался в груди – был совершенно реальным, таким же, как запах подземелий, которыми пропахла комната, запах сырого мха и воды, и запах… тварей.
Всего лишь. Картина.
Коста выпрямился во весь рост, смахнул светляк – вниз, светить, и – теперь смотрел не отрываясь: семья Блау в полном составе – пятеро детей, женщина с покрытой платком головой, так что видны одни глаза – а сзади старик, и ещё смутные тени четверых мужчин.
Сир заклинатель выглядел почти живым и даже более живым, чем обычно. За десять декад Коста ни разу не видел, чтобы глаза бородача светились таким живым теплом. Казалось, сейчас он наклонит голову и… улыбнется.
Сир Блау и пятеро детей. Девочка с флейтой и трое сыновей, один прямой наследник и двое от наложниц. Малыш на руках у женщины, четвертый мальчик.
Булочка Мэй-Мэй сияла и…улыбалась, глядя прямо ему в глаза. Коста почти слышал серебристые переливы смеха. Светляк сверху порхнул в сторону – преломились тени и лицо сира разделилось на две неравные половины – с одной стороны Высший, с другой – что-то звериное. Тени менялись, звериная часть в лице главы семьи становилась то больше, то меньше, но всегда оставалась часть – человеческого. Девочка – совершенно чиста, как и младшие дети.
Коста замер, разглядывая – глядя прямо в глаза сира Блау на портрете – чтобы это ни было, господин держал это под полным контролем, гордо приподняв подбородок и уверенно расправив плечи – Глава. Истинный Глава рода.
В отличие от… Коста осторожно перевел взгляд левее – на руку сира Блау, покровительственно лежащую на плече старшего сына... стоящей рядом с отцом – твари.
Он моргнул – на него смотрел темноглазый высокомерный мальчишка – Аксель Праймус, моргнул ещё раз – тварь, ещё раз – мальчишка, тварь, мальчишка-тварь, тварь… и ничего людского не осталось в лице наследника.
Коста закрыл глаза и потряс головой – суть многогранна и может меняться, может он не увидел с первого раза, может…
Тварь.
Он был готов поклясться – глаза наследника полыхнули желтым. На черно-белой картине. И… захотелось склонить голову и скулить от страха, так же, как в подземельях.
Коста быстро накинул покрывало обратно на доску и выдохнул.
Как это? Тварь сожрала первого сына? Что случилось – он не знал, но картину нужно уничтожить! Если это
