class="p1">– Пшел вон, – Наставник был краток и сразу размял пальцы. – Закрой дверь с той стороны, или я снова вышибу тебя отсюда…
– Господин мастер Хо! Я не виноват! Мы не сможем уйти, не выполнив приказ сира – “доставить”, не позволит вассальная клятва. Мастер Хо… – слуга замолчал, подбирая слова. – …только не сегодня, ради Мары! Возьмите! Когда господа… ругаются, всегда страдают слуги… и подневольные. Позвольте…
Коста с интересом наблюдал, как слуга бочком сделал один осторожный шажок, второй… а потом наклонился, вывалил все на пол, прямо перед стариком Хо и попятился назад.
– Сир приказал добавить дословно – “выбор священен”! – выпалил слуга.
– Как ты смеешь… как… ты… смеешь… С-с-с-священен, – просвистел мастер, выругался, поднял монеты, свитки и со всей силы швырнул их в стену – золотые кругляши весело поскакали по полу и посыпались в камин.
Как только дверь оглушительно хлопнула – Мастер успокоился мгновенно. Коста со вздохом отложил кисть и полез выгребать из очага деньги.
На этот раз принесли ровно четыре феникса.
Коста покрутил в руках кругляши, проверил весь пол и выложил желтые кружочки на стол в ряд. Он не понимал решительно ничего.
Сначала слуга приносил шестнадцать монет – и это очень много за один заказ. Потом тридцать два, теперь – четыре. И каждый раз Мастер Хо пытался вернуть деньги обратно.
О том, что Наставника ни разу не пропустили и за первую линию поместья Блау, швыряя деньги в лицо, в старом городе уже не знал только глухой. Охрана любила трепать языками под горячительное.
Хотя зачем возвращать? Тридцать два феникса – это целое состояние, им не просто хватит – они смогут позволить себе и хорошие кисти, и ужин в таверне по пути, и заплатить за место в обозе до Хаджера, и…
Но единственный раз, когда Коста попытался молча припрятать деньги – получил плетениями так, что полдня было больно сидеть.
– Мастер… – Коста осторожно отодвинул кругляши по столу от себя подальше, – … разве фениксы это плохо?
– Это не фениксы, щенок. – Мастер пробежался пальцами по монетам – раз, два, три, четыре.
Нет? Он помнил вес мешочков в руке – привычная тяжесть, звон, и… даже достал вчера одну монетку и куснул – нормальные полновесные золотые. Что не так мастеру?
– Эти… – Коста тоскливо покосился на монетки. – Эти тоже вернете?
– Эти – оставим, – отрезал Мастер холодно. – Потому что это – не плата, это – вызов. Будь ты проклят, Блау.
Коста помолчал, подумал и на всякий случай отодвинулся на два шага в сторону, чтобы если что – подзатыльником не достать, и – спросил.
– Я не понимаю, мастер… сначала было шестнадцать фениксов, потом…
– Вот именно – шестнадцать! – старик сплюнул прямо на пол. – Шестнадцать! Как… как… как будто не мог сказать прямо! Как будто это я виноват, что его сын не контролирует дар и силу, и просто не пройдет Испытание! Я?! Нет! Но мне – шестнадцать! Шестнадцать монет! Как будто по монете за каждый луч! Как будто это я приношу наследника в жертву! Как будто это я просил нарисовать картину!
Коста сделал ещё два осторожных шага в сторону.
– А потом тридцать золотых, как… как… предателю… как…
– Тридцать два, – поправил Коста. Он – считал. – Шестнадцать в одном мешочке и шестнадцать в другом.
– Вот именно! – мастер Хо резко взмахнул рукавами.
Круг? Шестнадцать лучей? Рунный? Жертвоприношение? – Коста соображал быстро, но ничего не понял.
– И что он хотел сказать вторым мешком? Что я дважды предатель? Дважды? И кого я предал? Пусть винит род, предков, жену, отца, Великого, Исход – кого угодно, кроме себя в том, что его сын истинная… тварь! – прошипел мастер Хо. – А каждой твари место под землей…А теперь он прислал мне четыре. Хотя четыре феникса скоро понадобятся ему самому, – старик снова выдохнул, закрыл глаза и успокоился. Собрал монеты со стола и сунул в карман.
– Работать, щенок! Или ты ты хочешь сказать, что уже все закончил?
* * *
Косте не работалось.
Он просто рисовал и думал. Рука сама скользила по листу – кончик кисти выписывал круги тушью и соединял линии, пока не изобразил что-то похожее на схему стандартногожертвенного круга: шестнадцать лучей, фокус в центре, по жертве на каждый луч – итого шестнадцать.
И сначала сир Блау прислал ровно шестнадцать монет. Потом дважды по шестнадцать, а сегодня – им прислали только четыре.
Четыре. Феникса.
На пергаменте один из другим появились четыре черных кружочка.
Шестнадцать – четыре, шестнадцать – тридцать два, тридцать два – четыре… Шестнадцать монет, лучей тоже шестнадцать, за его ученические работы им выдали кругляши раньше… значит, это за один заказ.
Рунный круг – шестнадцать жертв, шестнадцать жертв – шестнадцать монет, но почему дважды по шестнадцать?
Коста обмакнул кончик кисти в тушь и медленно обвел четыре кружочка ещё раз.
Один феникс. Два феникса. Три фе…
Жертва. Жертвы обычно умирают.
Богатые клановые сходят с ума по своему – и обычай класть две монеты, закрывая глаза мертвым, Коста видел в форте. Этот обряд он не понимал. Чем бы богатые не тешились, умершим все равно, а живым фениксы пригодились бы…
Шестнадцать жертв. По два феникса на жертву – если закрыть оба глаза… ровно тридцать два.
Кончик кисти стал скользить по листу быстрее и быстрее, рисуя линии…
Сейчас им прислали четыре. Этого хватит провести обряд на двоих… их с наставником – двое… и… Наставник сказал это – вызов.
– Мастер! – позвал Коста громко в приоткрытую дверь. – М-м-мастер!
– Чего тебе, малец? – эхом откликнулся Хо.
Коста сжал кисть пальцами.
– Род Блау… нам… нам не дали подорожных? Н-а-ам отказали в защите на две зимы, ведь правда?
– Три, – ворчливо поправил Наставник, заходя к Косте в комнату. Покрутил рисунок на столе, развернув к себе и развернул обратно. – Три зимы. Сир… счел, что может менять условия в одностороннем порядке, потому что не удовлетворен… результатом. Я больше нежелательный гость на землях Блау, ворота рода больше никогда не откроют передо мной… сколько бы не стучал.
– Это из-за картины? Нас – убьют? – спросил Коста буднично.
Вонги, Хэсау, а теперь – Блау… у них нет никаких шансов. Вообще никаких.
Кисть переломилась пополам между пальцами.
– …щенок! – подзатыльник прилетел сразу. – Не будешь беречь сокровища, откуда возьмешь новую?!
Коста тупо смотрел на остатки кисти на столе.
– Не убьют, – сухая рука опустилась на макушку и неловко похлопала. – По-крайней мере не так просто…
– Слово?
– Слово. – Мастер молчал мгновение, два, пытливо разглядывая что-то в лице Косты, потом сунул руку в
