вслух, касаясь ближайшего номерного знака, расколотого на две неравные части и наспех склеенного подсохшей смолой. — Многовато тут погибает добровольцев…
— Не факт, что он погиб, — пасмурно отозвался южанин. — Быть может, этот воин до сих пор бродит где-то по джунглям, деля собственное тело с отвратительным демоном. Здесь, вблизи Разлома, честная смерть — это очень даже завидная участь.
Не ответив ничего Владеющему, я пошел вдоль стен, задумчиво рассматривая россыпи медальонов, которые покрывали собой все стены от потолка и до самого пола. Сколько их здесь? Десятки тысяч или все-таки сотни? Что заставляло людей мчаться на этот богом забытый край земли и рисковать своей жизнью? Золото? Приказ императора? Жажда славы и почитания? И казалась ли им эта цель такой же весомой, когда они умирали, раздираемые клыками одержимых? Наверное, это уже неважно ни для выживших, ни для почивших.
Но ведь Кавим привел меня сюда с определенной целью, а стало быть, мне нужно показать ему, что я проникся. Поэтому, я еще долго бродил и наугад выбирал из тысяч деревянных жетонов какой-нибудь один, чтобы увидеть, кто его носил.
Несколько раз мне даже попались имена кого-то из аристократов, чьих фамилий я никогда даже и не слышал.
ẊĈLXXVI — Морус Густа.
ĈẊМDI — Цитэн Ренеус.
ĈĈĹẊẊMẊIX — Ленора Пиа.
Да уж, тут даже особо не нужно изображать задумчивость. Если уж даже высокородные иной раз прощаются здесь со своими жизнями, то уже можно представить, насколько могут быть опасны эти земли.
Шахирец же, пока я бесцельно перемещался от одной стены к другой, целенаправленно пошел к одному из углов, где принялся перебирать жетоны с именами умерших. Я сразу же понял, что он искал там чей-то конкретный медальон, а потому не стал мешать Владеющему бередить застарелые раны.
— Вот вы где, — услышал я его шепот, — а я уж думал, вас куда-нибудь перевесили. Вот бы долго я вас искал… Ну как вы тут без меня, разбойники?
Намеренно отойдя от южанина, чтоб не быть свидетелем его разговора с давно почившими мертвецами, я терпеливо принялся дожидаться, когда он закончит. Никто из них тебя уже не услышит Кавим, этим ты только разбередишь свои собственные раны. Но если тебе от этого станет легче, то говори…
***
Из главной артерии Дикого континента, что снабжала всем необходимым многочисленные форты и заставы Исхироса, мы выехали лишь утром следующего дня. С удивлением я обнаружил, что этот город, несмотря на чисто имперскую протекцию, почему-то называется на кенсийский манер Ши-уанг. Похоже когда-то в далеком прошлом интерес к Проклятому материку среди иных государств был гораздо сильнее, нежели сейчас.
В путь к нужной заставе мы отправились целым отрядом, поскольку передвигаться по заросшим тропкам джунглей, кишащим разными одержимыми тварями, в одиночку было ничем иным, как весьма изощренной попыткой свести счеты с жизнью. Поэтому люди между ключевыми пунктами передвигались исключительно в составе многочисленных групп, которые по большей части состояли из жрецов Воргана.
— Смотрите в оба и не зевайте, — наставительно обратился к нам послушник в черных доспехах.
Помимо нас с Кавимом, в том же направлении двигалось всего полудюжина воинов, не отличающихся выдающейся выправкой. Они скорее выглядели утомленными жизнью бродягами, отчаявшимися найти свое место в этом мире.
— Обо всем, что покажется вам подозрительным, сообщайте мне или экзарху, который будет рядом. Не бойтесь выглядеть глупо, ведь каждая мелочь может спасти вас или ваших соратников. Ну или лишить вас жизни.
После этого жизнеутверждающего напутствия наш без сомнения счастливый обоз с тринадцатью телегами двинулся в путь. Судя по тому, как напряглись люди вокруг меня, они тоже ощущали это недоброе дыхание гниющих от избыточной влаги джунглей. Чем-то оно отдаленно роднило это место с Преисподней. Подозрительные звуки из-под каждого куста, ощущение тяжелого чужого взгляда, исходящее будто бы сразу со всех сторон, и, конечно же, невыносимый демонический смрад. Нет, я не имею в виду, что здесь чем-то пахло в воздухе. Я не знаю, как это можно объяснить, но моя душа, оказавшаяся вблизи даже с духом обитателя Ада, словно бы сжималась, чуя эти злые эманации. Не могу сказать, что это за вывих подсознания, но это почему-то воспринималось мной именно как запах.
Коротко дав знак Кавиму, чтобы прикрыл меня (или точнее будет сказать, чтобы прикрыл наших новых спутников от меня), я низко припал к земле и подобно одичавшей собаке начал петлять вдоль тропы. Поначалу наши соратники из числа новичков насмешливо косились в мою сторону и фыркали. Однако они быстро пересмотрели свой взгляд на мои странные перемещения, когда я прыгнул наперерез одной из тягловых лошадей и вытащил у нее из-под копыт какую-то длинную покрытую слизью и шипами палку.
При ближайшем рассмотрении, это оказалось змеей. Змеей, уступившей свое тело чьей-то злой сущности. Эта бестия разрослась настолько, что выступающие костяные наросты разорвали ее кожу, а каждая чешуйка на ее шкуре сделалась толстой, словно золотой акат. От этого подвижность несчастного пресмыкающегося значительно снизилась, сделав ее неуклюжей и неповоротливой. Однако подобное обстоятельство совсем не мешало ей с бешеным шипением кидаться буквально на все, что появится в ее поле зрения.
Это противное отродье я нашинковал с превеликим удовольствием, превращая своими зачарованными саями змеиную плоть в тонкую дурнопахнущую нарезку. При этом, где-то бесконечно далеко, на самой границе между восприятием и воображением, я заслышал гневный рев демона, который обитал в этом до неузнаваемости измененном чешуйчатом. И грешник во мне сразу же возликовал, превратившись в мстительное и безжалостное нечто, которое только и делало, что выискивало своих извечных врагов. Принести им боль и страдания стало единственной целью, определяющей все мое бытие. Что вы теперь скажете, демонические твари?! Не думали, что мы поменяемся местами?! Теперь вы прячетесь от меня, а я кружу поблизости, слушая биение ваших гнилостных сердец…
Первое время жрецы пытались меня приструнить и заставить занять свое место в колонне обоза, но я самым наглейшим образом их игнорировал. Вроде бы до моего слуха даже донеслась какая-то ругань с участием глухого баритона Кавима. Но звучала она так приглушенно, словно мои уши оказались набиты плотной ватой по самые перепонки. Судя по всему, храмовники требовали от южанина, чтоб он держал меня возле себя и не позволял шататься по лесу.
