Однако когда я прямо в процессе их перепалки распластал на лоскуты еще одну одержимую тварь, не получив даже царапины, они, наконец, примолкли.
Убедившись, что одержимые животные не представляют для меня большой угрозы, орденцы махнули на меня рукой и позволили чудачить, бегая вокруг обоза. Жрецы хоть и с особенным интересом поглядывали в мою сторону, но не рисковали ко мне лезть с расспросами. Они видели, что я с упорством сумасшедшего занялся охотой на демонов, и мне просто не до них.
Встрепенулись они лишь раз, когда я наткнулся на здоровенную гориллу, превосходящую меня ростом на целых две с половиной головы. Потусторонний дух столь неистово исковеркал ее скелет, что теперь в этом полумертвом животном с трудом можно было узнать обезьяну. Уверяю, встретить такого «красавца» перед собой — это последнее, чего может захотеться человеку. Только представьте себе огромный бугристый череп, ставший кривым и кособоким, словно горшок неумелого гончара, который венчает вытянутая на собачий манер морда. Прибавьте к этому длинные кривые клыки, торчащие во стороны и рвущие плоть, да еще лопнувшую в нескольких местах шкуру, сочащуюся темной сукровицей и обнажающую узлы мощных мускулов. Уродство этого порождения Дикого материка было не менее велико и противоестественно, чем у виденной мной ранее змеи. А учитывая размеры гориллы, можно было сказать, что и того хуже.
На предостерегающий окрик главного храмовника я не обратил ровно никакого внимания. Зло осклабившись, я бросился прямо в объятия монструозных обезьяньих лап, походящих теперь на заскорузлые древесные корни. Я был совершенно уверен, что никогда не встречал такой страхолюдины, и не мог понять, почему от нее веяло чем-то неуловимо знакомым. Чем-то таким, что я уже видел миллионы и миллиарды раз. Движения образины казались мне до боли предсказуемыми и характерными, так что тварь, как бы ни старалась схватить меня, никак не могла осуществить желаемого. Я просто-напросто знал все ее хитрости наперед.
Когда мимо моей головы пронеслась когтистая черная пятерня, обдавая макушку сквозняком, а нижняя конечность обезьяны одновременно попыталась лягнуть меня, я неожиданно для себя все понял. Ну конечно же! Вонючий бес! Вот кто свил гнездо в теле этого животного! Ах, как же я ненавидел этих подлых гавкающих шакалов!
Злоба подхлестнула меня, и укрепленные огнем Анима Игнис руки принялись с неистовой скоростью кромсать тушу отродья бездны. По ушам ударил полный ярости и боли вой, смешанный со змеиным шипением, но это было все, что демон мог мне противопоставить. В чужом теле против грешника, который к тому же обладал еще и Искрой, у него не было даже тени шанса. К тому моменту, когда ко мне подоспели трое храмовников, горилла превратилась в совершенно неопасную гору содрогающегося кровоточащего мяса.
— Небесная тысяча, мальчишка! — Рявкнул на меня один из жрецов, выглядящий самым старшим. — Ты совсем ослаб умом?! О чем ты думал, бросаясь на одержимого зверя?!
— Я думал, как истерично будет биться демонический дух в умирающем теле, когда мои клинки десяток раз проткнут его вместилище! — С нескрываемым садистским удовольствием ответил я. — И, может быть, о том, как этой твари не захочется возвращаться в свою Преисподнюю. Им ведь тут наверняка очень нравится, раз они не переставая лезут из своего мира.
Послушники Воргана недоуменно переглянулись, будто вместо слов из моего рта полилось птичье чириканье, но ко мне на помощь вдруг поспел Кавим.
— Оставьте мальца, уважаемые экзархи. Разве вы не видите, что он прекрасно знаком с повадками одержимых и полностью отдает себе отчет? Эту мерзость он покромсал за считанные мгновения, и я сомневаюсь, что у меня бы это могло получиться быстрее.
— Да, но где он успел изучить искусство экзартации? — Подивился один из жрецов. — Ты что, когда-то уже имел дела с демонами? Ты абсолютно точно знаешь куда и когда нужно наносить удар, будто бывалый ветеран…
Несколько взглядов вновь скрестились на мне, ожидая ответа. А мне уже не хотелось говорить, потому что я ощущал, что где-то неподалеку сидит еще одна отрыжка Геенны, и все мое естество просто стонало от жажды пустить ему кровь.
— Может, мы обсудим этот вопрос по прибытию на заставу? — Нетерпеливо предложил я.
Однако, когда орденцы попытались возразить, я попросту нырнул в непролазную чащу, в поисках новых заклятых врагов, которых ненавидел всеми фибрами своей израненной души…
***
К пятой заставе мы вышли к закату, когда жаркое тропическое солнце уже окрасило небосклон кроваво-красными тонами. В этих широтах световой день оказался совсем короток, но это не значило, что за столь короткий переход люди не успели вымотаться. Душащая жара и влажный воздух, в котором можно буквально плыть, утомляли облаченных в доспехи воинов почище активной тренировки. Однако дураков, желающих снять с себя хотя бы часть облачения, не находилось. Вдобавок ко всему, приходилось еще и крутить головой во всех направлениях, особенно часто задирая ее вверх, чтобы не приведи Ворган не проморгать затаившуюся на ветке одержимую тварь.
В общем, к исходу пути, уставшими и изнуренными выглядели все, кроме, разве что некоторых жрецов и меня. Я хоть и был вымазан в нечистотах, грязи, вонючей слизи и кишках разнообразного одержимого зверья с ног до головы, но лицо мое сияло от искреннего восторга. Впервые за тысячи лет, я почувствовал себя по-настоящему живым. Бегая по этим джунглям, раскинув нити своей Искры, я с упорством лесного хищника выслеживал свою добычу. Мерзкие демоны, сколько же вы попортили мне крови в Аду… и как же было приятно отомстить вам хотя бы в такой малости.
Те, кто считает, что месть убивает личность и иссушает душу, просто не были в моей шкуре. Ведь меня она наоборот сделала на короткое время человеком. Пусть и с сильно ограниченным набором чувств, но все же. Когда я последний раз испытывал неподдельный азарт? Когда искреннее удовольствие омывало перекрученную мертвую чащу моего внутреннего мира? В своей первой жизни? Нет, серьезно. Я даже не предполагал, что еще способен на такой отклик после тысячелетий в Преисподней. И это заставляло сильно задуматься. Может, этот путь приведет меня к возрождению моего внутреннего мертвого леса?
— Ну теперь ты объяснишь мне свое поведение? — Требовательно, словно престарелая жена, осведомился у меня Кавим, когда мы обустраивались на ночлег в полутемной казарме.
— М-м-м? Что именно ты хочешь услышать?
— Что
