Эдвин Табб - Майенн

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— Основное подсознательное инстинктивное желание любой органической особи — желание выжить. — Огромная рука уперлась пальцем в Дюмареста, — вы ведь говорили именно об этом вчера?

— Да, — коротко ответил Эрл.

— И вы еще раз повторили это утверждение в вашем утреннем споре с другими. Причем в вас этот инстинкт развит особенно остро. Меня интересует эта разница. Объясните.

— Все люди хотят жить. Некоторые сильнее, чем остальные.

— Отклонения в интенсивности. Я понимаю. Тогда надо найти сильнейшего. Окончательно также будет установлен и параметр удачи.

— О, Господи! — воскликнул Карн. — Эрл, он собирается вступить с тобой в единоборство.

Дюмарест уже понял это и отступил чуть назад, готовясь к схватке. Нож был зажат в руке привычным хватом и направлен чуть вверх для разящего удара. Эрл подумал мимолетно, что бросить нож, нацелившись в сердце, было бы бессмысленно: тело этого существа не имеет плоти, крови, и значит нож просто пройдет сквозь него, как сквозь облако. И кроме того, Эрл не был уверен, что существо обладает всеми жизненными органами, свойственными нормальному человеку. Да, оно выглядело, как человек, но есть ли у него легкие, сердце, мозг? А пытаться убить планетарный интеллект… — это было невозможно.

Раздался голос Тормайла:

— Тело соперника по своей внутренней и внешней конституции построено по образу и подобию человека. Поэтому, поражение жизненно важных органов или областей повлечет за собой их дисфункцию и смерть. Помните, что мы оба в данный момент представители одной и той же группы особей. Начинаем.

Существо рванулось к Дюмаресту, нападая. Эрл резко отпрыгнул в сторону и, развернувшись, ударил ножом в бок соперника. Жидкость, красная, словно кровь, выступила на боку Тормайла. Будь на его месте живой человек, он бы остановился хоть на мгновение, чтобы справиться с болью или приложить руку к ране, и впредь стал бы более осторожным в своих атаках. Но Тормайл не был человеком. Он не чувствовал боли. И поэтому, не дав Эрлу опомниться, он напал вторично, свалив Эрла на землю сильным ударом по голове.

Эрл почти потерял сознание, ощутив во рту привкус крови, чувствуя, как нога врага поднимается и с силой впивается в его ребра, живот и целится в лицо. Дюмарест откатился чуть в сторону и заставил себя вскочить на ноги. Он взмахнул ножом и ударил в грудь существа: туда, где должно было находиться сердце. Вместо страшной раны, из которой должна была бы фонтаном бить алая кровь, он увидел аккуратный разрез, похожий на прорезь, щель, проделанную в глинистой почве.

Тормайл сделал шаг назад:

— Мы должны внести небольшую поправку. У тебя есть преимущество в этой схватке: тот инструмент, что зажат в твоей руке. Наши шансы должны быть сравнимы, возможности — одинаковыми. Ты должен сражаться без оружия. Брось его.

Эрл заскрипел зубами и, прицелившись, бросил нож в ненавистное лицо. Нож пролетел в дюйме от глаза существа, задержался на мгновение и, перевернувшись в воздухе, вонзился в землю за спиной Тормайла, в нескольких дюймах от ноги Карна. И пока нож еще был в воздухе, Дюмарест внезапно и яростно атаковал: бросок, подкат, замах, удар. Левое колено Тормайла треснуло с характерным звуком ломающейся кости. Существо успело только занести руку для удара, когда Эрл, перекатившись по земле, прицельно ударил по второй его ноге. Существо упало на землю.

Поднявшись на колени, Тормайл проговорил:

— Интересное применение принципов механики. Однако возможность передвигаться сохранена, схватка может быть продолжена.

Он сжал руки в кулаки и изготовился для удара. Дюмарест колебался, глядя на свой нож. Если он воспользуется им, то Тормайл сочтет свой проведенный эксперимент «некорректным», победа Эрла будет не засчитана. Значит надо укрепить свое преимущество и добиться победы без оружия, уповая на ловкость, скорость и многолетний опыт. У существа нет подобного опыта, но оно, как успел заметить Эрл, оказалось способным учиться мгновенно, на ходу, перенимая его приемы и тактику.

Тормайл ждал его нападения, закрывая лицо, как боксер в стойке Дюмарест бросился ему навстречу, подпрыгнул и приземлился за его спиной. Он замахнулся, и его кулак с огромной силой, словно разящий топор, обрушился на шею врага. Тормайл мгновенно повернулся к нему лицом, защищаясь руками.

Дюмарест, вывернув захватом его руку, ударом поразил глаза.

— Разрушено зрение, — бесстрастным голосом констатировал Тормайл, — тяжелейшие повреждения торса и опорно-двигательного аппарата.

Существо вцепилось в Эрла, стараясь победить его в рукопашной. Дюмарест провел бросок, выкрутив руку существа так, как он это проделал бы с живым врагом, надавив на его болевые точки.

Железная хватка мышц ослабела, Дюмарест, высвободившись, вскочил на ноги и ударил со всей силой, целясь кулаком точно в висок. Раздался треск кости.

— Непоправимые повреждения фронтальных областей мозгового центра, — сказал Тормайл, — и если бы существо было бы живым организмом, то это бы означало смерть, невозможность дальнейшего функционирования. Опыт окончен.

Существо исчезло…

Ручей звенел и переливался, скользя по камням среди тенистых берегов. В его прозрачной и прохладной воде отражалось небо, солнечные блики маленькими искорками прыгали с волны на волну. Дюмарест разделся и нырнул в воду, стараясь расслабиться и дать отдых перенапряженным мышцам и телу. Вода была холодной, прозрачной, насыщенной мелкими пузырьками воздуха.

Дюмарест встал по колено в воде, подставив свое тело, покрытое капельками влаги, солнцу. Обсохнув немного, он выстирал свою тунику и брюки, разложил их на прибрежных камнях и лег на спину, подставив грудь ласковым солнечным лучам.

Воздух был теплым. Пахло душистой травой, цветущими растениями, влагой и разогретой землей. Среди веток деревьев Дюмарест видел корпус корабля, возвышавшийся на фоне далеких скал: одинокий и казавшийся совершенно чужим в этой долине райского изобилия. Эрл слышал голоса спутников, расположившихся неподалеку; один из братьев Кволиш о чем-то спрашивал другого, Мари над чем-то весело смеялась… Все голоса доносились издалека, словно сквозь пелену ароматов и запахов сказочных растений и марева солнца. Эрл повернул голову, почувствовав чье-то присутствие, и услышал негромкое пение.

— Майенн?

Песня прервалась, и он услышал тихий смех. Женская фигура, скрытая венком, сплетенным из сорванных листьев, приблизилась к нему.

— Майенн, это ты? — он вздрогнул, не услышав ответа, и поднялся, положив руку на рукоять ножа, воткнутого в глину рядом. Прежде, чем он успел схватить нож, листья раздвинулись, и девушка, улыбаясь, предстала перед ним.