– За женские, Рейнар!
– Я тебе запрещаю держаться за женские сиськи?
– Рейнар, я серьезно! Ты можешь договориться, чтобы мне оформили пропуск в дом терпимости на Клавдии? В порядке исключения? Никлас же сказал, что мы можем с кем-нибудь переспать… он же это имел в виду? Это же, Рейнар?
Вопрос меня, если честно, удивил. На «Клавдии» был дом терпимости (даже два, один для солдат, второй для офицеров), правда это особо не афишировалось. И в доступе всегда были девушки самой разной ценовой категории, а в прейскуранте услуг даже наличествовала возможностью вызвать через портал гетеру из Рима.
Но курсантам офицерской школы доступ в бордель был настрого закрыт – до момента получения офицерского патента. Вот только я не помню, чтобы мне и Кастельмору – с которым мы были в одном отделении во время обучения в офицерской школе Корпуса, этот запрет хоть как-то мешал посещать столь уютное заведение.
– Кавендиш.
– А?
В ответ я только руками развел. В полном недоумении – как он до таких лет то дожил? При такой несостоятельности и несамостоятельности.
– Я могу тебе оформить представление к награде показательной недогадливости. Надо?
– Ты это к чему?
– Кавендиш, ну нельзя же быть таким недогадливым. Дары моря, ресторан на второй палубе, знаешь? Договариваешься с администратором, чтобы вас провели в бордель через кухню, у них есть спуск вниз, они еду и напитки туда доставляют по заказу. Берешь в ресторане ужин на двоих, потом спускаешься вниз, и оплачиваешь девочек по двойному тарифу мимо официальной кассы.
– А так можно?
– Конечно нельзя, Кавендиш. Если тебя засекут, получишь взыскание. Но разве это может тебя остановить?
– Хм…
– Это работает подобным образом от начала веков, ты не знал? Если что-то запрещено, всегда есть способ это получить, просто заплатив больше.
Кавендиш серьезно задумался. Да и я, глядя на него, тоже.
– Кавендиш, если ты не можешь без меня решить задачу доступа к женским сиськам, как ты собрался получать доступ к телам врага и трогать их острым железом за мягкое вымя? Неужели еще никто из всего потока не догадался как проникнуть в логово прелестниц?
Мне никто не ответил, и похоже я не ошибся. Что за поколение – ничего сами не могут!
Кавендиш задумался, аккуратно перешагивая через разбросанные камни – после того как Никлас освободил себе путь, выход завалило еще качественней. Но огромные булыжники мешающие проходу постепенно начинали медленное движение. Арена не только закрытая, экранированная, но и стабильная: а это значит, что какие бы разрушения здесь не происходили, через некоторое время, даже без прямого воздействия силы, площадка амфитеатра возвращается к первозданному виду.
– Только учти, Кавендиш: если ты спалишься, отвечать и мне, как твоему командиру. Так что уж давай, если решишься, действуй аккуратно и не привлекая внимания.
– Так точно, командир, – кивнул Кавендиш, уже явно задумавшийся над тем, что давно не пробовал даров моря.
Я в этот момент услышал негромкое покашливание. Обернувшись, увидел идущую за нами спартанку-инструктора. Она в ответ на мой взгляд пожала плечами и состроила возмущенную гримасу, которую оказалось довольно просто интерпретировать.
«Ничего что я вообще здесь рядом?» – словно бы говорили блестящие зеленью отсвета глаза целительницы-спартанки.
Ну да, неудобно получилось. Вести при ней подобные разговоры – верх наглости, за что я взглядом и жестом попросил прощения. Спартанка в ответ еще раз возмущенно покачала головой.
Удивительная дева. Я ее вообще не замечаю – хотя с того самого момента, как она дала мне совет во время мясорубки отбора, спартанка почти всегда следует за мной как молчаливый ангел хранитель. А я как ее зовут до сих пор даже не знаю.
– Первый и последний раз я делаю вид, что ничего не слышала, – негромко сказала между тем спартанка-инструктор, осуждающе на меня глядя.
Глава 9
На ужин мы, решив брать от возможностей выходного дня все, отправились в ресторан на открытой палубе на «Клавдия».
Лайнер висел высоко над облаками – энергии так на поддержку теплового контура на палубе тратилось втрое больше, но зато это позволяло с меньшими усилиями и затратами лириума открывать мобильные порталы, уменьшая количество используемых маяков. И вот уже три недели, с памятного рейда лайнера в Хвойную заставу, «Клавдий» почти постоянно барражировал над вершинами Варгрийского хребта.
Сюда на восстановление и отдых прибывали бойцы Корпуса, и чтобы уменьшить время дороги, транспортировка часто происходила портальным перемещением. Весь годовой бюджет стражей границы уже был перекроен, полагаю – время военное, и золото с лириумом теперь считают по иным стандартам. Забыв про экономию и сосредоточившись на выживании. Вот и мы прибыли сюда порталом, который нам в Мессене открыл Гомер.
– Рейнар, – отвлек меня от мыслей и изучения меню Кавендиш.
– Да.
– Я конечно не Несса…
– Я вижу.
– …но меня мучает вопрос.
– Сочувствую. К целителю пробовал обратиться? – попробовал я грубовато пошутить, но Кавендиш даже внимания не обратил.
– Зачем нам в Дракенсберг?
Этот вопрос мучал не только Кавендиша, который сейчас внимательно на меня смотрел. Судя по взглядам остальных, они также были весьма заинтересованы причиной.
Особенно Дженнифер. Волновалась она нешуточно. И судя по озвученному месту догадывалась, что указание данное мне Никласом связано с ней, с ее судьбой, напрямую. Ее обычно темная зеленью татуировка по контуру оказалась сейчас подсвечена мягким отсветом. Что, как мы все уже знали, было признаком ее крайнего волнения. До Посвящения собственные эмоции контролировать гораздо сложнее, и татуировка Дженнифер оказалась их отличным индикатором.
– Господа и дамы, – обвел я руками вокруг, словно пытаясь коснуться небосклона. – У нас впереди два выходных, не считая сегодняшнего вечера. Давайте просто расслабимся, а…
Так, вижу, что расслабиться ни у кого не получается. Ну да, в семнадцать лет порывы желаний сдерживать сложно. Это мне завтрашние проблемы совершенно не важны в моменте, при наличии возможности вкусно и плотно покушать, а после долго и хорошо поспать.
– Так. Забудьте о Дракенсберге. Забудьте хотя бы на час, считайте это упражнением воли. Я хочу вкусно поужинать. Так, чтобы с трудом встать с кресла после, чтобы долгое время сидеть здесь за столом, покряхтывая как довольный старый дед от пережора. Да, я хочу в томительной неге любоваться закатом и пыхтеть в остаточном удовольствии. И не хочу думать о проблемах завтрашнего дня, которые буду вынужден решать. Знаете почему? Потому что это будет завтра, а сегодня я хочу вкусно поужинать. Так, чтобы с трудом встать с кресла после, чтобы долгое время сидеть здесь за столом…
– Мы поняли, Рейнар, – вздохнул Кавендиш.
– Вот и замечательно. Спасибо-пожалуйста, берите меню и ни в чем себе не отказывайте, Корпус платит.
Расположились мы за тем самым столом, за которым я, когда-то давно, сидел в одиночестве по пути на отбор. И меня послушали: отдавая дань искусству поваров, мы почти не разговаривали. Когда с основными блюдами было покончено, ко столу вереницей подошли сразу трое официантов с подносами, выставляя заказанные нами десерты.
Передо мной оказался небольшой круглый торт-безе из запеченной меренги, внутри которого апельсиновый мусс из взбитых сливок был перемешан со свежей земляникой и голубикой. И приготовившись к наслаждению – а в Корпусе учишься ценить возможность доступных наслаждений, я уже было занес ложку над тарелкой, но…
– Рейнар.
– Да, – посмотрел я на крайне серьезного Кавендиша.
– Ты расскажешь нам…
– Кавендиш, во имя шерстежопого дьяболо! Я же попросил тебя дать мне время поужинать…
– …расскажешь нам анекдот, который ты не закончил во время постановочной ссоры с Никласом?
Довольный Кавендиш, который смог вывести меня из себя, сейчас с чувством собственного превосходства захлопал глазами как наивный пятилетний ребенок.
