предмет и подумывая, где бы достать палку, чтобы потыкать в эту хрень?
Вдруг, что-то большое и бесформенное взметнулось перед его глазами и их залило потоками зловонной ледяной воды! Стражник почувствовал удар, от которого мир закружился у него перед глазами бешеным волчком! Он попытался вытащить свой тесак, но руки не слушались, попытался позвать на помощь, но из раскрытого рта не вырвалось ни звука. Он вообще не ощущал своё тело, как будто его не было вовсе, зато в области шеи вдруг возникла жгучая, нестерпимая боль! Что же происходит? Откуда эта боль и где же его тело? А, вот оно! Стоит у ветхой ограды канавы и держится за рукоять тесака. А почему у этого тела нет головы? Подождите, это что же получается? Это значит что он?..
Отсечённая, словно бритвой, голова красноносого Ганса, лежала в пяти шагах от стока городской канализации, который он должен был охранять. Её глаза моргнули ещё раз-другой и застыли, с недоумением глядя на то, как его тело опрокидывается навзничь, заливая потоками крови скудную городскую траву, а из канавы, проломив ограду, вылезает нечто странное и бесформенное. Но этого невезучему стражнику уже не удалось увидеть. Его взор замутился и погас…
......................................................................................................................
Зато он вдруг понял, что находится в помещении похожем на трактир Теренция, только намного больше, что он сидит за столом, на котором красуются здоровенный окорок и жареный гусь. А ещё, за тем же столом сидит много народу, и все эти люди живо беседуют, смеются и угощаются превосходной снедью, но почему-то он ничего из их разговора не слышал. Звуков вообще не было, словно он оглох на оба уха. Ганс вгляделся и увидел, что здесь много старых знакомых, а те в свою очередь, заметили его и поприветствовали. И вдруг он понял, что все, кого он видит перед собой, это те, кого он знал когда-то, с кем дружил и нёс тяготы королевской службы, все они… мёртвые. Некоторые умерли давно, а некоторые совсем недавно, во время заварухи во дворце. Но как же так получается, что он их видит? В это время кто-то поставил передним ведёрную кружку, над которой поднималась пышная шапка пены.
Ганса крепко, по-дружески, хлопнули по плечу, он обернулся и увидел Петера, славного парня и хорошего товарища, который позапрошлой зимой после дежурства перебрал в трактире, свалился в сугроб и замёрз до смерти. Ганс хотел было поздороваться, но не смог произнести ни звука, что-то мешало в горле, которое ещё к тому же болело, как при хорошей простуде. Петер приложил палец к губам и недвусмысленно показал на кружку. Ганс понял намёк, взял этот сосуд обеими руками и сделал большой глоток. Пиво огненной лавой пролилось ему в горло и от этого внутри, как будто заполыхал огонь! Боль ушла, а вслед за ней ушла печаль и прихватила с собой все обиды, о которых стражник и думать забыл, но, оказывается, носил их с собой всю жизнь, как ненужный балласт. И тогда он обрёл голос и повернулся к Петеру, чтобы что-то сказать ему, и обрёл слух и услышал шум множества голосов, треск камина и звон посуды. Ему в нос вдруг ударили запахи, от которых закружилась голова. В этот миг Ганс забыл всё земное и почувствовал себя наверху блаженства!
Глава 24. Правосудие прошлого
– Откуда свет?
Маранта удивлённо оглядывалась вокруг, не в силах понять явление, лежащее вне пределов её знаний о мире. Зиг крепился, но побелевшие пальцы, изо всех сил, сжимающие дробовик, говорили о том, что ему очень страшно. Один Золас ходил вокруг них с видом мальчишки, сумевшего произвести впечатление на окружающих.
– Это магия прошлого мира! – пояснил он. – Или наука, как кому удобно, так и понимайте. Предки не пользовались факелами, свечами и масляными лампами. Для освещения своих жилищ они использовали хитроумные устройства, одни из которых напоминали стеклянные груши, другие – хрупкие полые трубки. Я не знаю, как это всё устроено, но многие такие штуковины ещё работают здесь и в других местах, где часть домов осталась целой. Вот смотрите!
С этими словами он подошёл к стене и что-то нажал там. Раздался щелчок и огромный зал, в котором они находились, вдруг залился таким ярким светом, словно в нём зажглось собственное солнце! Маранта невольно зажмурилась, а бедняга Зигель отпрыгнул с коротким вскриком и заозирался вокруг, ничего не видящими глазами. Золас расхохотался, гулким, усиленным высокими сводами смехом, а потом взял дробовик Зига за ствол и задрал его вверх.
– Осторожно, парень! – сказал он, не переставая смеяться. – Так ты нас перестреляешь! Маранта, а ты чему удивляешься? Ведь во дворце Лоргина есть нечто подобное, только здесь это в несколько раз сильнее и ярче!
От слов атамана Зиг немного успокоился и сумел взять себя в руки, но в глазах его ещё плескался страх. Тем не менее, он нашёл в себе силы оглядеться вокруг, и то, что он увидел, вызвало в нём смесь ужаса и восхищения!
Помещение, в котором они находились, было не просто большим, оно было огромным, нет гигантским! В этот просторный зал наверно влез бы целиком весь их разбойничий лагерь, и ещё место осталось бы, а потолок, поддерживаемый мраморными колоннами, располагался на такой головокружительной высоте, что если бы Зиг мог оценить это раньше, то врядли спустился бы сюда с такой лёгкостью.
Да, они спускались почти вслепую. После солнечного света, то неяркое освещение, которое давали древние лампы, поначалу показалось им кромешной темнотой. Зато теперь, повсюду полыхали замысловатые светильники, превращавшие этот подземный дворец в совершенно сказочное место. Стены зала были отделаны порфировым камнем, что, несмотря на строгость убранства, выглядело вызывающе роскошно. Зато пол из светлого полированного мрамора был покрыт таким толстым ковром пыли, что ноги путешественников совершенно утонули в нём.
– Обуйся. – сказал Золас, обращаясь к Маранте. – Здесь на полу полно стёкол и битого камня.
На сей раз, девушка повиновалась без споров.
– А это что такое? – спросила она, указывая куда-то в дальний конец помещения, где вдоль стен слева и справа поднимались вверх две широкие лестницы.
Зиг проследил за её движением и волосы, в очередной раз, шевельнулись у него на голове! Между этими лестницами, образующими на высоте нескольких человеческих ростов широкую площадку, стояла великанского вида женщина.
Она была вдвое выше самого высокого из людей, каких видел юный разбойник, глаза её были завязаны, а в руках она держала длинный меч и весы, вроде тех, что используют на рынке седые носатые менялы, с которыми нельзя иметь дело человеку неопытному, если он не хочет остаться без денег. Одета эта женщина была во что-то просторное, ниспадающее
