тянется во фрунт и ест глазами начальство, то есть меня.
Ни дать ни взять отличник боевой и политической подготовки.
– Трубишь ты знатно, музыкально и громко…
– Рад стараться, вашбродь!
– А ведь ты из нечистой? Обзовись перед командиром, кто ты есть, – внимательно смотрю на трубача, ожидая реакции.
Не каждый признается, что он – не такой как все.
– Блуд, вашбродь, – скромно тупит глазки Микола.
Трахаль-террорист, что ли? Я про таких даже не слышал, хотя, конечно, многие из нечистой силы имеют повышенный сексуальный аппетит. Взять, к примеру, моего ординарца-домового… Но это отдельный разговор.
– Это как, Микола? Разъясни командиру.
– С дороги людей сбиваю. Заставляю блуждать. Не токмо в незнакомом месте, но и там, где чоловику усё знаемо. Да хоть на собственном дворе.
– И меня можешь сбить?
Микола смотрит на меня внимательным взглядом. Моргаю. И передо мной не Микола, а крупная птица с волочащимся крылом, бежит от меня, а я за нею, словно в тумане, и одно желание в голове – схватить. А птица не дается. И так хочется ее поймать, что аж голова кружится.
– Стоп, вашбродь. Довольно. – Трубач дергает меня за руку. – Вы уже третий раз вокруг куста наворачиваете.
Наваждение спадает, трясу головой. Эдакий ценный кадр – а его в трубачи! Странно…
– Микола, а ты только одного человека можешь так водить? – загораюсь я.
– До десятка, я ишо молодой блуд. Дед мой к пятидесяти годам целый обоз под Сумами три дня вокруг ярмарки водил, так и не дал расторговаться.
– И за что это он их?
– Дочку его, матушку мою, хотели обидеть.
Определенно такого ценного кадра надо определить в разведвзвод. А что касается трубы… Найдем того, кто будет из нее рулады выводить. А Микола пусть пользу другим способом приносит.
Еще один кадр из молодого пополнения привлек мое внимание – и вновь царапнул грудь амулет и взгляд отметил темную ауру.
А так даже странно – высокий мужик, справная амуниция, но… одноглазый.
Сначала замираю – не веря себе. Ерунда какая-то. Не может быть! Интересно, кто это инвалида в строй поставил? Кто взял грех на душу?!
Останавливаюсь перед ним – сразу наваливается тягостное ощущение. Что-то давит на душу, мутит.
– Фамилия?
– Лявон Горощеня, вашбродь!
– Откуда?
– С под Кричева, Могилевская губерния.
Белорус, выходит… А неплохой такой у меня интернационал намечается.
– А с глазом что?
– З нараджэння такой [5], – вздыхает солдат.
– И одноглазого в армию взяли? – потрясенно произношу я.
– Так у тым сутнасць мая [6].
– И в чем твоя сущность, Горощеня?
– Я – лихо одноглазое.
Оп-паньки… Не буди лихо, пока оно тихо. Машинально делаю шаг назад и мысленно осеняю себя крестом.
И что с ним делать? Он же приносит неудачу всем, кто рядом с ним.
– А ты на всех подряд так действуешь, Лявон, или выборочно?
– Да сваіх магу сябе утаймаваць, а супраць ворага стрымлівацца не стану [7].
– Что еще я должен про тебя знать?
Горощеня мнется.
– У вас, вашбродь, унтер старшой – лешак?
– Старший унтер-офицер Бубнов – леший.
– Гэта дрэнна. У нас з імі заўседы варожасць [8].
– И как с вами быть? Мне только демонической вражды в эскадроне не хватает! – в сердцах восклицаю я.
Горощеня беспомощно пожимает плечами.
– Кузьма! – зову ординарца.
Скоробут тут как тут.
– А скажи-ка, милый друг, что нам с этим чудом делать?
Ординарец-барабашка смотрит на лихо, и вижу, что и ему не по себе. А нам всем вместе воевать – врага бить.
– У тебя мешок есть, братишка? – мой ординарец внимательно смотрит на Горощеню.
– За плячыма, як мае быць па статуту [9], – отвечает тот.
– Да не сидор твой, а «тот мешок»?
Одноглазое лихо кивает, хлопает себя по карману, порываясь продемонстрировать. Кузьма машет руками.
– И не вздумай показывать! Держи при себе. – Скоробут чешет в затылке, поворачивается ко мне. – Вашбродь! Есть способ. Нужно в пару к нему банника. Ну, и все подразделение, где Лихо служит, два раза в неделю парить в бане.
– Весь эскадрон?
– Отделение. Остальным хватит раза в неделю.
Так… Банник у нас Ипполитов, родич Бубнова. Унтер.
– Кузьма, давай сюда Ипполитова. Живо.
Пока ждем Ипполитова, спрашиваю лихо:
– А что за мешок, который не надо доставать?
– Я туды ўсе радасці і дабрыні складаю, у каго адымаю [10].
Нет, барабашка мой прав, только нам депрессии и не хватало, а вот врагу… Ага, вот и Скоро-бут с Ипполитовым.
– Вот тебе напарник, унтер, – киваю Ипполитову на Горощеню, – небось, знаешь, как его обуздать, чтобы своим беды не было.
– Есть, вашбродь, – не скажу, что Ипполитова обрадовал мой приказ, но на то я и командир, чтобы выполнять мои распоряжения.
– Особо гляди, чтобы с Бубновым, свойственником твоим, у лиха проблем не возникало. И еще… – Поворачиваюсь к Лявону. – Горощеня, ты грамотен?
– Никак нет, вашбродь.
– Обучишь рядового Горощеню чтению и письму. И счету. Свободны.
Ипполитов уводит за собой лихо одноглазое. В остальном пополнение как пополнение, нечисти больше нет.
Переходим к офицерам – будущим взводным. Трое корнетов и поручик.
Будем знакомиться.
– Поручик Цирус Федор Федорович, – поручик уже вполне зрелый мужчина с густыми усами по моде нынешнего времени.
– Очки не мешают в бою, Федор Федорович? – серьезно интересуюсь у поручика.
– Никак нет, господин штабс-ротмистр, – Поручик смущенно стягивает с переносицы очки-велосипед в круглой металлической оправе.
– Корнет Измайлов Евгений Евгеньевич, – козыряет один из корнетов.
– Корнет Каульбарс Василий Александрович.
– Корнет Трубецкой Андрей Васильевич.
Трубецкие фамилия известная [11]. Даже мне.
Представляюсь в ответ:
– Штабс-ротмистр Гордеев Николай Михайлович. Вечером прошу ко мне, поговорим по душам, поймем, кто чем живет и дышит, познакомимся накоротке. Нам с вами, господа, бок о бок врагу головы подставлять. Командовать вам предстоит взводами, но прошу учесть, эскадрон у нас непростой. Специального назначения.
– Готовы принять командование вверенными подразделениями, – Цирус, по старшинству, берет слово за младших товарищей.
– Господа, вы уже в курсе, что подразделение у нас непростое. Можно сказать, экспериментальное. Задача – разведка и диверсии на территории противника. До вечера присмотритесь, чем занят личный состав. Составьте мнение. Поделитесь со мной. Так и определимся.
Оглядываюсь в поисках своего ординарца.
– Кузьма, проведи господ офицеров по расположению, разъясни, что к чему. Но сперва – обед и баня с дороги.
– Исполним, вашбродь, – Скоробут берет под козырек. – Господа офицеры, прошу за мной.
Господи, у меня же еще вольноопределяющиеся! С одной стороны, рядовые, а с другой – добровольцы, многие с высшим образованием, и даже из известных аристократических фамилий.
Подхожу.
Во главе группы вольноперов унтер. Он же первым
