без завязок, на какой-то тянущейся ленте, свободные до того, что не отпускало ощущение, что они того и гляди свалятся.
— И ты маешься?
Тень вошел без стука.
В белоснежных одеяниях он выглядел, пожалуй, забавно. Особенно с перевязью для ножей, широким кожаным поясом и мечом. Меч с белыми одеждами никак не гармонировал. И Тень знал это. И злился. Пожалуй, впервые за все время он был по-настоящему зол.
— Маюсь, — Винченцо накинул рубашку.
— А у тебя тут… иначе.
Комнату Винченцо и вправду преобразил. Но теперь все одно не мог отделаться от ощущения, что вот эта, преображенная, она перестала быть настоящей. За темным деревом стеновых панелей мерещилась та, исходная, отравляющая душу, белизна. И кровать.
И…
И плевать, что даже наощупь дерево казалось вполне настоящим.
Казаться и быть — разные вещи.
— Это… все получилось. Вот, — Винченцо коснулся стены, на которой тотчас появилось светящееся пятно. — Можно приказать… изменить обстановку.
Пятно пошло рябью.
— Ты понимаешь, что тут написано?
— Понимаю, — признаваться не слишком удобно. — Но и оно меня понимает. Можно голосом приказать. Хотя… не знаю, как.
Как описать кровать, которая тебе нужна.
— Изменить одежду… — попытался Винченцо, но одежда осталась прежней.
И главное, от ткани не пахло.
От ткани, которая пролежала несколько сотен лет, если не тысяч, умудрившись не истлеть, должен был бы исходить запах.
— Идиотом себя ощущаю, — признался Тень и ткнул пальцем в пятно. То пошло рябью, но ничего не изменилось. А вот стоило Винченцо тронуть, и в окне появились знакомые картинки.
Следовательно, комнатой может управлять лишь Винченцо?
Это разумно.
С точки зрения человека. И проверить легко. Главное, Тень не пришлось уговаривать. Переглянулись. И он кивнул.
Комнаты тут же.
Интересно, сколько Винченцо спал? Время здесь текло иначе, возможно, оттого что внутри башни было светло, причем свет этот равномерный шел не из окон. Светился потолок, стены и немного — пол. И при всем обилии света тени не появлялись.
Разум подмечал неправильности.
В комнате Тени на полу лежали вещи и старые сапоги… и только взглянув на них, Винченцо понял, что бос. И что это не доставляет ему неудобств. Поверхность, по которой ступали его ноги, на ощупь казалась мягкой, словно ковер.
— Странное место, — поделился Тень, ткнув пальцем в стену. И та привычно пошла рябью, рождая световое пятно. — Изменить. Мебель. Выбрать.
Пятно мигнуло.
И на стене возникли картинки.
— Тебе нужно выбрать стиль, а затем предметы, которые нужны, — пояснил Винченцо.
— Понятно, — Тень утратил всякий интерес. И развернулся. Поглядел на кровать, на которой вытянулся его сын. Мальчишка спал. Повернулся на бок, сунул руки под щеку и спал.
Крепко так.
— Пускай, — сказал Винченцо. — Все устали.
— Из него не выйдет наемника, — Тень глядел на сына долго. — Никто из моих людей не отключился бы вот так… в незнакомом месте. Без охраны.
— Если тебя это утешит, то я тоже уснул. И спал. Возможно, это свойство места. Возможно, усталость. Или все сразу. Не стоит… да и если не выйдет наемника, то к чему мучить.
— Больше он ничего не умеет.
— Какие его годы. Научится.
— Если доживет, — Тень вышел из комнаты. И Винченцо покачал головой. Если… если он доживет. И сам Винченцо тоже. И все они…
И чего маяться о будущем, которого, возможно, не будет ни у кого?
В коридоре Тень застыл, вперившись взглядом куда-то вперед. Винченцо прислушался, но не обнаружил там ничего и никого.
— Что не так?
— Все не так! — рявкнул Тень. — Там… там вы хоть как-то… держали себя в руках. А тут разошлись, разбрелись, как овцы на пашне. Словно у всех разом разум отключило! Он спит. Ты отдыхаешь. Сестрица твоя… Карраго и тот дрыхнет.
— Устали…
— Это я уже слышал. Усталость — не повод… мы оказались внутри хрен знает кем построенной хреновины, которая хрен знает сколько времени стояла пустой. И потому ни хрена не понятно, с какого хрена все решили, что здесь безопасно!
— Мальчик…
— Мальчик лежит в отключке. И да, ты ему так веришь? Настолько, что готов рискнуть? Ты видел, какие твари водятся там, внизу. И где гарантия, что здесь нет какой-нибудь особо вывернутой. Древней. Хитрой. Ждущей случая, чтобы сожрать…
— У тебя паранойя, — Дикарь вышел в коридор. — Извините, вы говорите довольно громко.
— Что такое паранойя?
— Убежденность, что за тобой следят, чтобы убить. Болезнь такая.
— Это не болезнь. Это жизнь, — Тень посмотрел мрачно. — Твое оружие где?
— Да… там.
— Он, — Тень кивнул на Винченцо. — Маг. Если что, ему оружие не особо нужно. А ты? Появится тут тварь из бездны, чем защищаться станешь? Голой жопой стращать?
А главное, в его словах был резон.
Они и вправду все… не овцы, скорее уж дети, оказавшиеся в родной башне, уверенные, что тут-то, под защитой, безопасно.
— Он прав, — тихо сказал Винченцо. — Мы все… слишком… доверились. И это действительно не нормально. Да, мальчик сказал, что кроме нас живых нет. Но если нет живых, это еще не значит, что здесь безопасно.
Дикарь задумался, правда ненадолго.
— Действительно… — он произнес это задумчиво. — Как… подростки. Нельзя разделятся. Хотя бы пока Джер не придет в себя. И надо бы изучить место. Кажется, я сам себе противоречу?
— Если комнаты можно объединять, надо объединить.
— Миара не обрадуется.
— Она разумная женщина. Несмотря ни на что.
Получилось довольно убедительно. Винченцо надеялся, что Миара в кои-то веки и вправду поведет себя как взрослая разумная женщина.
Но не обрадуется.
Точно.
И был прав.
Миара сидела, разглядывая пальцы. На ногах. Пальцы были длинными, разве что на левой ступне мизинец чуть изогнулся.
Да и сами ногти отливали синевой.
— Почему мне кажется, дорогой брат, что ты собираешься испортить мне настроение? — поинтересовалась она светским тоном.
— Нам надо держаться вместе, — сказал Тень и после небольшой паузы добавил. — Госпожа.
— И поэтому вы приперлись сюда?
— Пришли, — поправил Винченцо. — Мы попробуем объединить помещения…
— Я вас уже ненавижу… я только начала надеяться, что смогу немного отдохнуть. Поспать в тишине, без храпа…
— Я не храплю! — кажется, Тень даже обиделся.
— Но сопишь. Вы все сопите, ворочаетесь,
