— Ай да послушные детки, — одобрительно покачал головой Флинт. — Люблю послушных деток. Ну а ты любишь своего папочку? — обратился он к Полине. — Подойди ближе. Давай обнимемся.
Он даже демонстративно развёл в стороны руки, но когда Полина послушно подошла к нему, не стал её обнимать, а вместо этого ехидно спросил:
— Где мои «колёса», крошка?
— Я не смогла. Меня схватили.
— Схватили?! — всплеснул руками Флинт. Сергей отметил, что, несмотря на все кривляния, у него очень быстрые, почти неуловимые движения. — Схватили и отпустили?
— Я сбежала.
Полина отвечала, не меняя позы, даже не поворачивая головы. Зато разряженный клоун Флинт буквально вился вокруг неё.
— Сбежала? Да ещё не одна, а с кавалером. — Он резко повернулся к Сергею: — Ты кто такой, юноша?
— Этот парень из Рощи. Он мне помог, — ответила за него Полина.
— Какой молодец! — Флинт снова всплеснул руками. Сергей решил, что он собирается хлопнуть в ладоши, но тот всего лишь сцепил пальцы в замок. — Думаю, надо его наградить. Как ты считаешь?
Флинт опять повернулся к Полине, словно действительно интересовался её мнением. Его левая рука при этом приподнялась, а из подмышки вдруг вынырнул ствол револьвера. Сергей ровным счётом ничего не успел понять, как ствол полыхнул пламенем, и чудовищной силы удар в грудь сбил его с ног и опрокинул на спину. Меркнувшим сознанием Сергей услышал прокатившийся по туннелю грохот выстрела, за которым наступила вязкая, обволакивающая тишина.
* * *
Чьи-то грубые руки бесцеремонно шарили по телу. И ещё было больно. Очень. Не там, где в этот момент находились чужие руки, а в груди. Голова тоже болела, причём везде, а не только затылок, куда двинула его прикладом Полина. Лежать и ничего не чувствовать было гораздо приятнее, но тот, кто жадно ощупывал его тело, очевидно, считал иначе, а скорее всего, ему вообще было на это плевать.
Сергей открыл глаза и попробовал приподняться — не получилось. Голова сразу загудела, а рёбра протестующе заныли. Зато он, наконец, увидел шарящие по телу руки — на них как раз падал свет налобного фонаря их хозяина. Голова и туловище незнакомца терялись во мраке, но и того, что увидел Сергей, оказалось достаточно, чтобы понять, что с ним происходит. Его обыскивали. Причём совершенно бесцеремонно, как мертвеца. Хотя, возможно, тот, кто это делал, и считал его мертвецом. Раскорячившись рядом на корточках, он как раз пытался снять с пояса Сергея ремень с револьверной кобурой. Мародёр натужно сопел и что-то невнятно бормотал себе под нос: его короткие пальцы никак не могли расстегнуть пряжку ремня. Наконец ему это удалось — пряжка расстегнулась, и незнакомец резко дёрнул за ремень, чтобы освободить его. От такого рывка Сергей перевернулся на бок и, не справившись с новой вспышкой боли в груди, протяжно застонал.
— Да ты, никак, жив, щенок, — удивлённо заметил мародёр. Кроме удивления в его хриплом голосе не было никаких эмоций. — Ничего, это поправимо.
Он запустил свою короткопалую руку за пазуху Сергея и, обшарив карманы, вытащил оттуда карандашный рисунок с Маршальской.
— А это ещё что за хрень? — недовольно пробурчал мародёр, уставившись на рисунок.
Похоже он, как минимум, рассчитывал найти фотографию обнажённой красотки, вырезанную из какого-нибудь порножурнала. Неудивительно, что содержание рисунка его разочаровало, и он брезгливо отбросил листок в сторону. То ли эта находка пробудила у него желание поговорить, то ли ему просто захотелось напоследок поглумиться над своей жертвой…
— А ты везучий, сучонок. Обычно Флинт не промахивается.
Он и не промахнулся. Просто пуля угодила во вставленную в бронежилет пластину из закалённой стали, отсюда и боль в груди. Но зачем объяснять это головорезу?
Сергей молчал — и неотрывно смотрел на рукоятку подаренного Полиной метательного ножа, торчащую из земли. Дотянуться до подарка раньше было бы делом одной секунды, вот только сумеет ли он с отбитыми внутренностями, а может, и переломанными рёбрами это сделать? Вот уже несколько секунд этот вопрос занимал все мысли Сергея.
— Я, конечно, не такой снайпер, как Флинт, но уж в упор не промахнусь, — довольно гоготнул бандит, вытащив из кармана своего длиннополого плаща собственный револьвер Сергея.
Больше он ничего не успел сказать. Касарин, выбросив вперёд руку, выдернул торчащий из земли нож и, продолжая то же движение, всадил его мародёру в левый бок. Грудь, как он и ожидал, пронзила боль, но её вполне можно было терпеть.
Мародёр охнул и захрипел, издав звук, какой издаёт пробитая автомобильная камера, а потом начал заваливаться вперёд. Сергей слишком поздно это заметил, и бандит повалился на него, придавив к земле всей своей тушей. Правая ладонь, которой он сжимал нож, стала мокрой и липкой. «Кровь», — сообразил Сергей. Вслед за этой пришла другая мысль: «Я только что убил человека!». Но испуг быстро прошёл. «Да, убил, — сказал себе Сергей и ещё раз твёрдо повторил это. — Убил, потому что иначе он убил бы меня самого. Это как в схватке с зубатым или любым другим монстром: если не убьёшь ты, убьют тебя. Именно так сказал бы отец…» На мгновение Серёге даже показалось, что он отчётливо услышал голос полковника Касарина.
Сергей упёрся руками в грудь бандита и столкнул с себя его грузное тело, которое, похоже, весило в полтора, а то и в два раза больше него. Налобный фонарь слетел с головы мародёра и теперь светил ему в лицо. Глаза бандита закатились, на губах выступила кровавая пена, но больше всего крови вытекло из раны в боку, откуда торчала рукоятка ножа.
«Мертвецы ничего не отдают просто так», — вспомнил Сергей слова Полины. «Но это мой нож! — мысленно возразил он ей и самому себе. — И мой револьвер!»
Он снова нацепил ремень с кобурой и вставил туда револьвер, вывалившийся из руки бандита, потом подобрал выброшенный им рисунок, немного помедлил, собираясь с духом, после чего решительно выдернул нож у него из раны. Мародёр снова захрипел — значит, был ещё жив. И хотя это наблюдение никак не отразилось на решимости Сергея, он почувствовал облегчение. Больше не испытывая сомнений, Касарин подобрал налобный фонарь бандита (запасные фонари и батареи к ним лишними не бывают), а потом и автомат. Тот был хорош! Не примитивный «калаш», который он отдал Полине, а его последняя предвоенная модификация с улучшенными характеристиками точности и кучности стрельбы и, что самое главное, со съёмным подствольным фонарём, дающим остронаправленный луч яркого света. На Сибирской, да практически на любой станции метро, такой автомат стоил бы дороже всего снаряжения, с которым Сергей отправился к Маршальской. Он бережно взвесил в руках новый трофей, привыкая к несколько отличной от своего прежнего «калаша» балансировке, и повесил оружие себе на плечо.
