Ездовые потянули тяжеловозов наверх. Приученные к кораблям лошади покорно пошли на сходни.
Когда погрузка закончилась, я проверил, как разместили людей. В кубриках было чисто, рундуки и гамаки новые. Моринеры уже устраивались. Они принесли с собой на корабль особый казарменный дух, пахло потом, сапогами, оружейной смазкой. Я заглянул к офицерам. Каюты были тесные, две койки друг напротив друга, маленький стол посередине, платяной шкаф и умывальник, на столе стояла посуда, накрытая чистыми полотенцами.
Офицеры обживались, доставали личные вещи, раскладывали по полкам белье.
Мне отвели адмиральскую каюту. На десантных судах адмиралы бывали редко, просто так называлась каюта для старших офицеров. Обычно она состояла из двух комнат: спальни и приемной для проведения совещаний.
Я открыл дверь и вошел в свое новое жилище. Каюта оказалась просторной. В первой комнате стоял большой овальный стол, восемь стульев, кресло и буфет с набором посуды. В спальне была удобная кровать, платяной шкаф, стол и стул.
Я положил карабин и ранец на стол в спальне и пошел искать кают-компанию.
Корабли такого типа я знал довольно хорошо. Точно на таком меня везли на военную службу, да и потом приходилось ходить. Все время пока я бродил по палубам, заглядывал в кубрики и каюты, меня не оставляло ощущение неправильности. С этим кораблем, что-то было не так. Словно во сне, когда ты входишь в свою комнату, но она выглядит чуть-чуть не так, как в реальной жизни.
Кают компания оказалась на верхней палубе по правому борту. Большая зала, с удобными диванами и стульями, с большим столом, с картинами на стенах. Капитан развалился в кресле. Он потягивал вино из стеклянного бокала. Теперь он выглядел по-другому. Глаза, хоть и красные, приобрели осмысленное выражение, синюшная бледность ушла, он надел новую парадную форму и вообще выглядел довольно прилично.
При моем появлении капитан встал, крепко пожал мне руку и указал на стул рядом с собой.
— Здравствуйте, Бур. Позвольте представиться, капитан Хал. Можете звать меня по фамилии или просто капитан, мне все равно.
— Здравствуйте.
— Я встретил Вас грубовато, простите. Хочу сразу предупредить, я пьяница, пью с утра до вечера, но связи с миром не теряю. В некотором роде Вам повезло. Я гений и приведу Вас на стоянку адмирала Толя с закрытыми глазами. Вина хотите?
Я с интересом разглядывал капитана. Проведя на военной службе три года, я повидал всякое, встречал и более странных людей. Среди офицеров, прошедших войну, пьяниц было великое множество, были наркоманы и умалишенные. Трудно было сохранить рассудок и волю, после того, что нам пришлось пережить.
— Хочу.
— И правильно, — капитан налил мне вина.
— Воевали?
Я кивнул и улыбнулся, — воевал.
— Я тоже всю войну прошел. Рад, что поплыву с боевым офицером. Не люблю крысюков.
— У меня в морине половина офицеров и рядовых воевала.
— Что пьете?
— Предпочитаю коньяк.
Неожиданно капитан нагнулся и хлопнул меня по колену, — Мы с Вами поладим.
Мы просидели в кают-компании около получаса, поговорили о войне, о столичных нравах. Капитан мне понравился, грубоватый и прямолинейный, он не пришелся ко двору в адмиралтействе и был, как он выразился, сослан на галеры. Экипаж был сформирован две недели назад. Своего помощника капитан невзлюбил, но о команде отзывался хорошо. Офицеров на борту было не много, капитан обещал меня за завтраком со всеми познакомить. Корабль Халу нравился, он сделал на нем переход с острова Бонт.
— Это интересная посудина, — говорил капитан, — она с виду неказиста, но идет хорошо. Внутренности все новые.
— Утопленник? — спросил я.
Капитан, как-то странно на меня посмотрел и улыбнулся, — не знаю и даже думать об этом не хочу.
Он минуту помолчал, прихлебывая вино.
— Не разделяю ваши десантные суеверия. Я ходил на утопленниках и пока еще жив.
Я вернулся на палубу проследить за погрузкой. Трюм был открыт, внизу несколько моряков раскидывали лопатами уголь, кран натужно скрипя и плюясь паром, тянул вверх очередную платформу, на причале перекрикивались рабочие, наши подводы уже разгрузили и откатили в сторону, чтобы не мешали, их погрузят в последнюю очередь. От воды тянуло мазутом. Кос с корабельным интендантом быстро поладили и распределили обязанности. Лучшее, что я мог сделать это не мешать, поэтому задав несколько пустых вопросов и выкурив на палубе папиросу, ушел к себе в каюту. Книги и личные вещи я разложил в спальне, одежду и белье определил в шкаф, заняв всего три полки из шести, почти пустой саквояж засунул под кровать, неприкосновенный запас, бутылки с коньяком и сигары, пристроил в гостиной в буфет.
Первая суета после посадки улеглась. Офицеры и моринеры в кубриках, вскрывали сухой паек. Я не препятствовал. Мы ушли из казармы без завтрака, а к столу местные повара пригласят нас не раньше восьми. Мне есть не хотелось. Я расположился в кресле и попытался подремать, но сон не шел, я все еще был сильно возбужден. Я вспоминал наш путь на корабль, Эн с детьми, заброшенный причал и свое первое впечатление от корабля. Я всегда доверял своей интуиции. Она много раз выручала меня, но сегодня я не чувствовал ничего. Помню, что «Грозный», как-то сразу мне не понравился. От него веяло неясный беспокойством. В разгар войны, десантным кораблям перестали присваивать имена, а просто давали номер. Многие «Быстрые» и «Смелые», восстанавливались, перекрашивались и получали вместо имени безликую цифру. Их славная или позорная история стиралась и начиналась заново.
В дверь постучали.
— Открыто.
В каюту протиснулся десантник из третьего взвода.
— Господин супер-лейтенант-моринер, Вас просят на палубу.
Я быстро встал и, громко хлопнув дверью, вышел из каюты. Ненавижу неожиданности. Тем более в походе.
Возле лестницы на верхнюю палубу, меня перехватил Бад. Он ухмылялся.
— Там на причале кое кто появился. Надо тебе посмотреть.
На палубе было людно. К экипажу, занимающемуся своими делами, присоединились наши моринеры и командиры взводов, передо мной расступались, давая дорогу. Моринер-лейтенант Мас, стоявший у самого борта, уперев руки в бока, громко сказал:
— Зачем сюда пригнали этих убогих, причал подметать?
Кто-то засмеялся.
На причале стоял взвод егерей. Они затравленно смотрели на корабль, на собравшихся на палубе десантников. Форма на них была новая, белая, она еще не успела полинять от пота и частых стирок, ремни и патронные сумки тоже были новые, хоть на парад. У трапа стоял совсем молодой лейтенант. Видимо некоторые насмешки долетали до него, потому что юное загорелое лицо было красным и нахмуренным. Я не сразу узнал адъютанта адмирала Крола. В егеря брали тех, кто по здоровью не годился в нормальные войска. Они никогда не участвовали в десантных операциях, обычно их использовали для охраны объектов или обороны береговых линий. Моряки, в особенности десантники, относились к ним с презрением, называли тухлятиной, крысюками и швабрами.
