Крысы…
Думаю, что я не ошибался в своем предположении.
Я потянулся к мечу, висевшему на поясе, и в этот момент справа послышался скрежет, и из отверстия «воздуховода» выскочило…
Ну, нет, с крысой у этого существа было мало общего: вытянутая морда и… И все. Существо было размером со среднюю собаку, разве что тощую, как гончая. Удивительно, как оно помещалось в канале «воздуховода»?! Лапы, особенно передние, были длинные и тонкие и оканчивались четырьмя крупными когтями. Хватать такими было бы неудобно, зато рвать и кромсать — в самый раз. Тело абсолютно голое — ни шерстинки — и морщинистое, кожа — белая, как мел, глаза — крупные, красные. Свет лампы в моей руке на мгновение ослепил чудовище, оно замешкалось всего на секунду, но этого мне оказалось достаточно, чтобы прикрыться лампой, когда оно все же прыгнуло на меня, выставив перед собой передние лапы. Мощные челюсти сомкнулись на рукояти пимперианского светильника и, наверняка, перекусили бы, не будь она металлической. Тварь вцепилась в трубку мертвой хваткой, и мне пришлось выпустить лампу из рук. Крыса упала на пол, ловко расставив лапы, мотнула головой, отбросив лампу в сторону. К счастью, светильник не разбился. В темноте мои шансы против существа, прекрасно адаптировавшегося к постоянной темноте, были бы равны нулю.
Мы отреагировали одновременно. Я отскочил назад, выхватывая меч, а крыса, оттолкнулась от пола и прыгнула на меня, метя в грудь. Тварь оказалась расторопнее меня и, я не успел нанести удар. Крыса боднула меня головой, вцепившись клыками в рубаху и содрав кожу на груди. Весу в ней было немного, но сила прыжка позволила ей сбить меня с ног. Я упал на спину. Чудовище не разжало клыков и оказалось на мне, вонзив острые когти в мое тело. Вырвав кусок материи от рубахи, она запрокинула голову, заглатывая добычу, и тут же устремилась к моему горлу. Но я встретил ее лезвием клинка. Ударить не успел, и клыки звонко лязгнули о металл. Я рванул меч, рассекая пасть. Тварь, заливая меня темно-бурой кровью, заверещала, еще сильнее вонзая в мою грудь свои когти. А я, отведя в сторону меч, вонзил острие в бок. Клинок насквозь пробил тощее создание, но оно не собиралось сдаваться и снова ринулось к моей глотке. Я схватил тварь за горло свободной рукой, но пальцы заскользили по гладкой окровавленной коже. Тем не менее, мне удалось изменить траекторию атаки, и крысиные клыки клацнули рядом с шеей. Я перехватил руку и на этот раз уже надежно сжал глотку твари. Одновременно с этим я провернул меч, расширяя рану. Крыса снова заверещала, заскрежетала клыками от боли, забила лапами, оставляя на моем теле глубокие царапины. Было больно, я рычал, и все же не давал подземному хищнику вцепиться мне в глотку. Его клыки мелькали перед моими глазами — то слева, то справа. Мне каждый раз удавалось увести морду в сторону. Я сжимал пальцы, пытаясь придушить падлюку. Она хрипела, но не сдавалась. Вырвав меч, я попытался пронзить ее еще раз, но нанести удар бьющемуся и извивающемуся противнику с близкого расстояния оказалось непросто. Тогда я улучил момент, завел меч под горло твари и резким движением рассек глотку до самого позвоночника.
Заливая меня кровью, крыса забилась в агонии, дернулась еще пару раз, а потом обмякла.
Я столкнул в сторону труп мутанта, встал на ноги.
Да, наверное, это на сам деле была мутировавшая крыса. Возможно, в подземелье находилось нечто, со временем превратившее безобидного грызуна в уродливое чудовище. А может быть пимперианцы в свое время проводили какие-то опыты, а после их гибели «причудливый» зверинец вырвался на свободу. Я не исключал и того, что крысы изменились под воздействием центальских духов. Что уж тут гадать — в этом мире даже невозможное было возможным и имело свое объяснение.
Как бы то ни было, а бой в конце коридора продолжался и мне следовало поторопиться на помощь своим товарищам.
Пропитавшаяся кровью разорванная рубаха противно липла к телу, нанесенные когтями раны болели и требовали срочной обработки.
Не хватало еще получить заражение крови. Неизвестно, какую гадость могла занести эта тварь.
Вся надежда на Винеара.
Я поднял светильник, шагнул вглубь коридора…
А позади меня снова зашуршало, и из «воздуховода» на пол выпала еще одна крыса. Поводив носом, она учуяла кровь и целеустремленно направилась к трупу сдохшего сородича. Когда тварь начала пожирать себе подобного, я не удивился. Наверное, они и выживали в этом замкнутом мирке исключительно благодаря каннибализму.
Гораздо хуже было то, что крыса оказалась не одинокой. Следом за ней появилась еще одна. Другая вывалилась из соседнего «воздуховода». А потом еще одна. Они решили разделить трапезу с более удачливой товаркой, но та встала в позу, заклацала зубками, не имея никакого желания делиться добычей. Крысы не осмелились поспорить с более крупной особью, отступили.
А потом заметили меня.
Трое на одного — расклад не в мою пользу. Если они набросятся с разных сторон, у меня не будет против них никаких шансов. Хуже того, до моего слуха донесся нарастающий скрежет когтей, а значит, скоро должно было появиться подкрепление.
Поэтому я развернулся и побежал.
Крысы, почувствовав преимущество, пронзительно запищали и бросились в погоню.
Я бежал по знакомому маршруту, поэтому заранее знал, где мне придется пригнуться, а где — приготовиться к прыжку. Твари заметно отставали, и это радовало. Но имелись и свои минусы. Известие о том, что в Лодус прибыл сытный обед, уже разнеслось по всему подземелью, и на пиршество сбегались крысы со всей округи. Они вываливались из «воздуховодов» одна за другой и спешили, ориентируясь на звуки боя. Одни появлялись впереди, и получалось так, что я бежал следом за ними. Другие возникали позади и присоединялись к уже преследовавшим меня тварям. Одна из крыс приземлилась на пол прямо передо мной, но отреагировать не успела: я наподдал ей ногой, почти не снижая скорости. Грызун-переросток улетел вглубь коридора. Я настиг его прежде, чем он успел подняться на лапы и снова, поддев носком сапога, отправил в полет. Так мы и добрались до лестницы, где шло настоящее побоище.
Крыс было много. Они выползали со всех щелей, стекали по лестнице живым потоком, толкались, давили друг друга, опьяненные запахом крови, рвались к добыче. И если бы они напали всем скопом, людям пришлось бы несладко. Но голодные твари хотели жрать, а повсюду валялись дохлые и раненые сородичи, становившиеся по неписанному закону стаи лакомой добычей. Крысы добивали сопротивлявшихся, дрались между собой, сбивались в кучки сотрапезников, вырывая друг у друга сочащиеся кровью кусочки плоти. Остальным приходилось атаковать людей, сгрудившихся спина к спине у подножия лестницы.
