И вот новый удар! Сегодня утром Иштван сообщил, что за ночь арестованы все члены правления, кроме Саара, отсиживающегося у себя на хуторе где-то в Загороде. Ликвидированы обе группы боевиков. Все известные Иштвану квартиры, снятые кооперативом, проверяются полицией. Наложен арест не только на банковский счет кооператива, но и на все личные счета его членов. В офисе, где работал сам Иштван, произведен обыск. Дело ведет Федерком, располагая, очевидно, исчерпывающей информацией. Функционеры ФК должны быть здесь с минуты на минуту.
Сказав это, Иштван умолк, ожидая распоряжений. Мендлис некоторое время молча переваривал услышанное, потом тихо сказал:
— Подождите меня внизу. Несколько минут, не больше, — и, заметив невольное движение Иштвана, поспешно добавил: — Я тебя не держу, но ты не спеши. Поможешь мне уйти. У меня не все на счетах, кое-что есть и в наличности. Не здесь, разумеется…
Иштван мрачно кивнул и спустился вниз. Кроме него и двух охранников в здании оставался только Мендлис. И, конечно, Сашенька.
Дождавшись, когда за Иштваном закроется дверь, Мендлис вцепился в рукоятки кресла так, что побелели пальцы, и злобно прошипел:
— Предатели! Все предатели! Я же знал, чувствовал это, почему же я не убрал остальных?
Он понимал, что все рухнуло, кооператив «Прогресс» обречен. А главное, провалилось то дело, в которое он вложил всю свою энергию и такие надежды. Виталонг, большая партия виталонга! Двести доз «паутинки» — и он бы выкинул за ненадобностью это проклятое кресло. А теперь? Теперь надо бросить все и бежать из родного дома, как когда-то в молодости, — тогда он скрывался от Мацуды. Жаль только, наличности, о которой он говорил Иштвану, у него почти не было… Затаиться где-нибудь в Городе. Переждать. Пусть дураки вроде Саара отсиживаются на хуторе. Мендлис знает, что камень прячут в горах. Иштван поможет ему уйти, а там видно будет. Уходить надо втроем, оставив охранников прикрывать их. Он, Иштван и Сашенька.
Мендлис торопливо нажал кнопку вызова. Начальник охраны вошел неслышно и, как всегда, не сказав ни слова, встал у кресла.
«Почему он все время молчит? — подумал внезапно Мендлис. — Кто мало говорит, тот много помнит. Сашенька помнит слишком много, он помнит почти все. Ему выгодно предать меня сейчас, возможно, он уже предал. Он такой же, как все они. Никому нельзя верить. Сашенька был очень полезен, но теперь он станет очень опасен. Эти молчальники часто мечтают о власти. Не хочет ли Сашенька занять мое место?»
Мендлис, не поднимая глаз, чуть заметно улыбнулся, но тут же погасил улыбку и посмотрел на Сашеньку.
— Позови Иштвана немедленно, — приказал он. — Пусть Иштван придет, а ты пока свободен.
Сашенька, как обычно, молча кивнул, но не двинулся с места. Мендлис, глубоко задумавшись, не обратил на это внимания.
Начальник охраны бросил на хозяина короткий взгляд. Он заметил мелькнувшую улыбку, как замечал все и всегда. Это был приговор.
Сашенька никогда не претендовал на место председателя кооператива или члена правления. Он был профессионалом, довольным своей участью. И он хотел жить. У него оставалось лишь несколько секунд, иначе Белый почувствует опасность. Сашенька неловко повернулся и сбил с невысокого столика лампу. Мендлис, вздрогнув от неожиданности, громко выругался. Сашенька с виноватой поспешностью наклонился, поднял левой рукой лампу, а правой схватил конец шнура и вдруг сделал резкое движение. Шнур впился в горло Мендлиса. Тело его конвульсивно дернулось. Безуспешно пытаясь просунуть пальцы под душившую его петлю, он хотел привстать с кресла, но искалеченные ноги не слушались, а Сашенька затягивал шнур все туже и туже. Тело Мендлиса выгнулось последний раз и обмякло.
Сашенька аккуратно оторвал шнур, вытер платком отпечатки пальцев и, встав на стол, привязал конец шнура к светильнику так, что труп Мендлиса застыл в полуподвешенном состоянии. Еще раз внимательно осмотревшись, он вытер и стол, а затем быстро вышел из кабинета.
На нижнем ярусе Иштвана уже не было. Два охранника, последние члены кооператива «Прогресс», проводили Сашеньку растерянными взглядами, но не посмели оставить свой пост. Едва Сашенька успел свернуть за угол, как у подъезда одновременно сели две полицейские машины. Третья — обычное с виду эр-такси — замерла напротив. Агенты ФК немного запоздали, но не по своей вине: прокурор пятого сектора неожиданно заартачился, не желая подписывать ордер на арест уважаемого гражданина, коим, по его мнению, не мог не быть глава преуспевающего кооператива.
Сашенька спустился в подземку. У него оставался один-единственный путь — на хутор, к Саару.
26
Весь день Джек провалялся на диване. После всего, что произошло, ему уже не хотелось куда-то идти, что-то выяснять, кому-то мстить.
Все началось со смерти Джакопо. Хотя нет, для него все началось с того рокового удара «бича», который привел к отставке. Вот он, след на его руке. И не только на руке, на всей жизни! Он вернулся на Альфу — и произошло несчастье с Полиной. Вдруг это связано с его попыткой установить адрес клиники? Трудно сказать… Но вот Луи, несомненно, погиб по его вине. Что теперь будет с Микки? Может, забрать его к себе? Потом, когда все устроится… А пока хватит с него приключений, надо попроситься к Герману на хутор, переждать там какое-то время, прийти в себя.
Квартира, куда его направил фермер, была полностью обставлена, уютна на вид, но все равно казалась нежилой. Джек, помня указания Германа, никуда не выходил и даже не приближался к компьютеру. Вечером он был так измучен, что сразу заснул, несмотря ни на что. Теперь он отдохнул, отоспался, но заставить себя встать не мог. Даже голода не чувствовал.
Герман появился только к вечеру. Он принес с собой кое-что из съестного. Джек, несколько оживший с его приходом, сначала неохотно, а затем все более и более энергично двигал челюстями, запивая концентраты чемергесом, также захваченным предусмотрительным фермером. Наконец он оторвался от еды и спросил:
— Что нового? Вы договорились встретиться с Карло? Парень опять влип из-за меня в историю.
Герман не торопясь положил в рот кусок концентрата, тщательно прожевал его и только тогда ответил:
— Ну, кто из-за кого влип, это еще надо посмотреть. Похоже, что именно Кич, это кличка твоего приятеля, убрал Джакопо Розетти.
— С чего ты это взял? — опешил Джек. — Познакомился он со мной случайно, а в ресторанчик я его сам вызвал, еще уговаривал, чтобы он приехал.
— Да-а, брат, ты действительно человек редкостный, — усмехнулся Герман. — В таких делах случайностей не бывает. А откуда я знаю?.. Что ж, давай в открытую.
