Тоннель сделал плавный поворот, потом ещё один. Мучи остановился и ощупал стены фонариком.
— Привал! — громко объявил он, оборачиваясь. — Присядьте, сударь, теперь можно и отдохнуть.
Бенджамиль беспомощно огляделся.
— Непривычные, — пробормотал Мучи, то ли осуждая, то ли восхищаясь.
Он торопливо порылся в одном из карманов своей латаной старомодной куртки и вытащил засаленную шапчонку с наушниками. Шапку он положил на пол и указал на неё Бену:
— Садитесь, сударь. Этой трубой не пользуются уже лет сто, хотя без привычки, конечно, смотреть тошно. Хотите курить?
Бен покачал головой.
— А я дёрну пару раз, ничего?
Бен кивнул. Мучи уселся на пол, ловко выудил из нагрудного кармана мятый окурок, затолкал его в рот, щёлкнул химической зажигалкой и с наслаждением затянулся. Фонарик он поставил кверху рефлектором между собой и Беном.
— Что же с вами произошло, сударь, после того как мы расстались там, в парке? — спросил батон с интересом. — Я ведь тогда предупреждал вас про стонов. Они дрянные людишки. Я никогда не подхожу к ним близко. Как же вас угораздило?
Бенджамиль открыл было рот, но горло его вдруг сжалось, он закрыл лицо ладонями и разрыдался. Все впечатления двух последних дней, копившиеся в душе Бена, словно гной в фурункуле, наконец нашли отдушину и выплеснулись наружу неудержимым и бессмысленным потоком слез. Бенджамиль плакал самозабвенно, в захлёб и не мог остановиться. А Мучи не пытался его ни остановить, ни успокоить. Он лишь с сочувствием поглядывал опухшими глазками да жадно смолил окурок, рискуя подпалить усы.
Наплакавшись вдосталь, Бенджамиль немного успокоился и неожиданно для самого себя начал рассказывать. Он говорил торопливо и сбивчиво, поминутно всхлипывая и сбиваясь с одного на другое. Мучи, загасив свой окурок о подошву ботинка, слушал внимательно, время от времени кивая с самым серьёзным видом.
— Спору нет, жалко вашего приятеля! — заявил он в конце. — Хороший человек, но, видно, решил, что эта его жизнь ни к черту, не удалась и всё тут. Вот он и не стал тянуть. Не расстраивайтесь, сударь, он ещё возьмёт своё. Такие люди всегда нужны у подножья трона создателя!
Бенджамиль замолчал и уставился на невозмутимо ухмылявшегося оборванца. А Мучи как ни в чём не бывало сунул руку за пазуху, извлёк оттуда бутылочку с мутноватой жидкостью и потряс ею над фонарём.
— Пьянство богу милей, чем молитвы ханжей, — пропел он, немилосердно фальшивя. — Не желаете хлебнуть, сударь? Не за упокой души, упаси господь… Так, для снятия стресса!
— Нет уж, увольте, — пробормотал Бен, даже мысль о спиртном вызывала отвращение.
Батон, похоже, совсем не обиделся.
— Вольному воля, — сказал он, отворачивая крышку и поднося бутылку к носу.
Лицо нищего сморщилось, верхняя губа брезгливо приподнялась.
— Хуже нет, когда в карманах две одинаковые бутылки! — пояснил он, заворачивая пробку.
Мучи спрятал первую бутылку, вытащил откуда-то вторую, почти точно такую же, понюхал, удовлетворённо хмыкнул и отхлебнул прямо из горлышка. Глаза его заблестели.
— Напрасно не пьёте, сударь. — Мучи убрал вторую бутылку следом за первой. — Это, конечно, не «Белая лошадь», но на вкус и запах лучше, чем моё средство от вшей и разных насекомых.
— А что было в первой бутылке? — спросил Бен.
— Оно и было, средство от вшей и разных насекомых, — сказал Мучи. — И напрасно вы усмехаетесь, сударь, — добавил он, несмотря на то что Бен и не думал усмехаться. — Я варю этот состав уже больше десяти лет. Пользуюсь сам и продаю своим знакомым. Запах у него отвратный, зато выжигает паразитов не хуже напалма. А как варю, никто, кроме меня, не знает! Ведь я только с виду простачок, а на самом деле я человек с образованием! — Мучи приосанился. — Я закончил Высшую инженерную школу имени Конрада, когда-то я работал третьим помощником старшего инженера в концерне «Синтовуд». Даже сейчас я мог бы стать богатым человеком… если б захотел. На мой состав бешеный спрос во всей округе. Вот я и гуляю из серого в красный, из красного в зелёный. Жизнь беспокойная, но зато всегда есть чего пожрать и глоток самогонки имеется. Эй, сударь! Да вы меня совсем не слушаете!..
Бенджамиль вздрогнул. Он уже с полминуты, не отрываясь, смотрел на корпус поставленного торчком фонаря. На чёрной рубчато-овальной рукоятке красовалась жёлтая светящаяся надпись: «Корпоративная служба охраны правопорядка. Инв. № 222153DL».
— …Ну и не надо, всех сумасшедших бродяг разве переслушаешь, — сказал Мучи.
— Простите, Мучи, просто я немного не в себе, — пробормотал Бен. — Но мне уже лучше.
— Тогда можно идти. — Мучи, покряхтывая поднялся с бетонного пола.
— А куда? — спросил Бенджамиль, снизу вверх глядя на странного оборванца.
— Да куда тебе угодно, сударь! — Лицо батона расплылось в радостной улыбке. — Я эти каналы знаю, как свой карман, по ним много куда можно дойти.
— А к действующей станции трубы можно? — робко спросил Бен.
— Можно. — Мучи пожал плечами. — Только зачем? Вам туда сейчас лучше не соваться. Легавые враз зацапают. Вам бы лучше месячишко по помойкам отсидеться, пока всё уляжется, пока ориентировку с вашего сигнала снимут.
— Месячишко?! — с ужасом переспросил Бен. — Я не могу месячишко по помойкам…
— Это вам только кажется, что не можете, — примирительно сказал Мучи. Он немного подумал: — Ну, есть ещё один вариант. Могу отвести вас к Шестерне. Он живо вытащит ваше радио. Он это здорово умеет. Настоящий хирург и мой приятель. Идёт?
— Идёт, — сказал Бенджамиль без особого энтузиазма.
Ему вовсе не улыбалось идти к какому-то Шестерне, но выбор у него, похоже, был небогатый.
— Дойдём до границы бежево-серого, — говорил Мучи, поднимая с пола фонарь, — потом вылезем из говнопровода, а там и до клиники рукой подать. Джозеф парень что надо, он нам не откажет. Пошли!
Трудно придумать что-нибудь более депрессивное, чем труба канализации. Унылые серые своды похожи на крышку гроба. Бесконечные коридоры для отвода нечистот тянутся и тянутся в кромешной тьме. У тоннелей нет ни начала, ни конца, только верх и низ. В тоннелях нет надежды, есть только долготерпение.
Странный оборванец Мучи никакой клаустрофобии, похоже, не испытывал. Он бодро шагал вперёд, невнятно напевая себе под нос. Каждый раз, когда тоннели разделялись, он, не раздумывая, сворачивал в правый. Несколько раз он начинал что-то объяснять, но болтать, не видя собеседника, у него никак не получалось.
Пол трубы выгибался дугой. Идти рядом было неудобно, поэтому Бенджамиль плелся следом за своим спасителем и предавался тревожным размышлениям. Три вопроса занимали Мэя больше всех прочих: что ждёт его в конце тоннеля? Кто такой хирург Шестерня? И главное, кто таков нищий болтун Мучи, человек с полицейским фонариком и бутылкой самодельного средства от кусачих паразитов?
