– Расшифруете? – спросил Алекс, глядя, как Колин сливает на свой смартфон информацию с чипа из анимуса.
– А мы тебя подводили? – фыркнула Сэб, надевая наушники.
Предводитель отряда ничего не ответил на это, молча бросил мрачный взгляд на своих подчиненных и отошел к Нике. Та выглядела подавленной и напуганной.
– Я и сам не в восторге, – сказал Алекс, садясь на пол рядом с ней. – Но придется положиться на него.
Ника недоуменно посмотрела на собеседника. Потом машинально кивнула:
– А, ты о Прометее. Да, хотелось бы…
Ее тревожило не только нахождение под столькими тоннами воды. Сейчас, когда появилось время, и она начала вспоминать сеанс в анимусе, Ника поняла, какую все они допустили ошибку.
– Помнишь, я кое-что взяла из бодрумского тайника?
Алекс кивнул, в глазах появилась тревога.
– Журнал. Ты оставила его тогда в кафе. Он был со мной, пока нас не схватили.
– Значит, он у ассасинов? – получив утвердительный ответ, Ника изможденно прислонилась к стене. – Полный каюк! Это журнал с «Летучего Голландца». Харди сказал, что он очень важен.
– Тогда хорошо, что он попал в надежные руки.
Девушка искоса посмотрела на него. Кого Алекс хочет обмануть? За какую соломинку хватается? Кто-то в братстве подставил его, и если у этого человека в руках журнал, то едва ли можно говорить о надежде.
Снежные вершины гор искрились в солнечном свете. Морозный воздух почти звенел от чистоты. О таком часто говорят в рекламе стиральных порошков и освежителей воздуха. Но здесь, в горах, это не было трюком маркетологов. Первозданная, идеальная белизна снега, синева прозрачного неба и утопающие в легкой дымке горные хребты.
Деревянный домик-паб, где лыжники отдыхали от экстремальных побед, пропах пивом, жареным мясом и медом. Внутри было мало посетителей. Почти все заняли места снаружи, где загорали под ослепительным солнцем.
У окна в немного душном помещении сидел один человек в теплой кофте. Рыхлая вязка напоминала ему те странные, далеко не всегда удобные и совсем не красивые вещи, которые вязала ему бабушка когда-то давно в детстве. Новые нитки она не могла купить, поэтому распускала старую одежду и мастерила внуку свитер, носки, шарф. Всё было с кучей узелков и прорех, ему было невероятно стыдно ходить в этом в школу, но сейчас он начал понимать и ценить ту огромную, всеобъемлющую любовь и заботу. Уже почти тридцать лет его единственной семьей является братство. Здесь тоже умеют заботиться друг о друге, но, конечно, несколько иначе. Он усмехнулся собственным мыслям, наколол кусок штруделя, щедро присыпанного сахарной пудрой, обмакнул в подтаявшее ванильное мороженое, и отправил в рот. Блаженство.
Послышалось приветствие на немецком, корявый ответ человека, привыкшего к французскому языку, и торопливые шаги.
Вошедший сел напротив.
Пудра рассыпалась от его дыхания, покрывала невесомым облаком тарелку и стол, совсем как снег за окном…
– И что это была за спешка?
Перед ним на стол в качестве ответа лег запечатанный в непромокаемую пленку конверт.
Вытерев вилку салфеткой, он проткнул край упаковки и легко ее разорвал. Хмыкнув, извлек на свет толстую тетрадь в кожаном переплете. Возможно, чья-то бухгалтерская книга, для дневника слишком велико, на официальное издание непохоже: листы испещрены рукописным текстом. Взгляд выхватил название. Не может быть. Он прочел еще раз. Таким почерком нынче только открытки под старину подписывают, среди вензелей легко заблудиться. И все же первые строки были выведены идеально, это потом перо бежало в пальцах быстрее.
– Шутишь? – спросил он, поднимая глаза на собеседника.
Но Ромен Готье, вопреки своей моложавости и некоторой даже мальчишеской горячности, был отнюдь не шутник. Все, что касается братства, было священно для каждого ассасина, но этот являлся образчиком гипертрофированной преданности. Пожалуй, как другой человек, который скомпрометировал доброе имя. Алекс Батлер.
– Это было обнаружено при взятии отступников.
Вот как! Неудивительно, что Ромен пришел к нему, Пьеру. Темнокожий ассасин снова перевел взгляд на журнал, затем – на товарища. Это похоже на розыгрыш.
Собственно, группа Пьера должна была задержать Алекса вместе с отрядом в Стамбуле. Но кто-то начал перестрелку. До сих пор не ясно, было ли то дело рук тамплиеров или тех… как их там… Созидателей. Бредом кажется сама мысль, что есть орден, о котором никто не догадывался. Мир не так велик. Не так могущественен. Тайны невозможно сохранить. Увы, Алекс тогда выскользнул из рук, и его схватили другие. Для Пьера те события стали ударом по честолюбию. Он сам должен был призвать к ответу предателя. Сам!.. Но не сложилось.
И вот теперь у него в руках документ, который был при отступниках, больше похожий на реквизит для кинофильма или спектакля.
– И зачем ты это принес? Здесь написано…
– Я знаю, что там написано, – спокойно подтвердил Ромен. – Вот и скажи мне, на что это похоже?
– На дурную шутку.
– Я сам пошел в лабораторию и проверил. Состав чернил, бумаги, кожи на переплете – все подтверждает верную дату.
– Черт подери, брат, это журнал «Летучего Голландца»! Хочешь сказать, что корабль-призрак существует? Может, тогда мне поверить в Джека Воробья?[9]
– Я не предлагаю тебе верить. Но ознакомься с текстом. Там есть любопытные места.
Тут до Пьера дошло то, что он сперва упустил из виду. Нахмурившись, он уточнил:
– Ты что, украл это?
– Не украл. Взял для исследований, – возразил тот. Забрав журнал, упаковал его обратно в конверт и запечатал, с разочарованием глядя на след надрыва. Затем на столешницу лег смартфон.
– Я отсканировал все страницы. Там есть копии и помощник в расшифровке почерка. Ознакомься. А потом набери меня. Но с этого номера, ясно? Не со своего.
– Значит, он не подключен к нашей сети? – происходящее нравилось Пьеру все меньше и меньше. Отвратительное чувство зародилось в душе. Как тогда, в детстве, когда узнал, что его мать – проститутка. Обычная продажная девка. Она так же возвращалась домой, смывала с себя вульгарную краску, надевала футболку, доставшуюся от брата, и, обняв сына, читала ему сказки. Но он больше не мог терпеть ее объятий, не мог позволять целовать его. Ему было неприятно даже взять бутерброд из ее рук. Он ощущал, что мать предала его. И сейчас он чуял тот же смрад. – Ты предлагаешь мне участвовать в заговоре?
– Не кипятись, – поднял руки Ромен. – Ты меня знаешь. Братство превыше всего. И первым делом я отправил запрос в управление. Знаешь, что мне ответили? Передать журнал лично в руки Хансу.
