class="p1">А потом жирно перечеркнул крокодила красным крестом. И для надёжности представил, как на голову твари опускается каменная нога голема.
Раньше я бы подкрепил приказ словами, но теперь старался обходиться без них. Голему слова не нужны. А мне тоже не надо, чтобы кто-нибудь подслушал, как я задушевно общаюсь с грудой камней.
Голем ответил импульсом согласия и неторопливо отправился в глубину сада, громыхая каменными суставами.
Второй великан не выразил никакого удивления — как стоял возле крыльца, так и остался стоять. Но мне показалось, что я уловил какой-то импульс, промелькнувший между големами.
Ни фига себе!
Получается, они общаются друг с другом?
Я тут же послал удивлённый запрос оставшемуся голему и получил импульс подтверждения.
Ну и дела!
Я же теперь до утра не засну — всю ночь буду думать, о чём могут болтать големы между собой.
Интересно, а расстояние для них является помехой?
Я подумал это про себя. Но не успел отключиться от матрицы голема и снова получил ответ.
На этот раз, отрицательный.
Счастливчики! Им и телефон не нужен.
Ошарашенный новостями, я вошёл в дом. Ну, хоть где-то всё было так, как я успел привыкнуть — низкий деревянный потолок, большие окна, выходящие на тёмный пруд, берега которого заросли толстыми побегами золотого корня, и сразу две герцогини в широкой кровати.
И большая чашка горячего чая с малиновым вареньем на столе.
Магические приключения и удивительные открытия — это замечательно! Но хоть что-то в жизни человека должно оставаться привычным.
Иначе недолго и рехнуться!
Я проглотил ложку малинового варенья, и запил его терпким чаем.
А затем решил открыть герцогиням тайну.
Такой уж сегодня выдался день — день удивительных открытий.
Больше всего их выпало на мою долю — чего стоит только общение големов друг с другом? А возможность использовать магические линии в качестве телепорта? А крокодил в водосточной трубе?
Досталось и Прусскому герцогу — он неожиданно для себя выяснил, что его сбежавшие дочери счастливо живут с настоящим чудовищем.
И только у герцогинь был волнующий, но, в целом, обыкновенный день.
Я решил, что это несправедливо по отношению к ним.
Кроме того, я всегда старался ничего не утаивать от близких людей. Рано или поздно они всё равно всё узнают, и удивятся — почему никто не сказал об этом раньше?
А то и обидятся.
И объясняй потом, что ты хотел, как лучше.
Поэтому я сделал ещё глоток чая и спросил:
— Знаете, почему Казимир настаивал, чтобы я построил дом именно здесь?
Ответом мне были два заинтересованных взгляда.
— Потому что магический секс в этом месте благоприятно сказывается на свойствах золотого корня. Это такое растение, вы видели. У нас им весь двор зарос. Под воздействием… э… определённой магии золотой корень становится афродизиаком. И за него платят бешеные деньги.
Сказав это, я зажмурился в ожидании криков негодования.
Но услышал:
— Правда? Костя, это замечательно!
От удивления я широко открыл глаза и увидел радостное лицо Полины.
— Чудесная новость! — поддержала сестру Алина. — А ты не рад?
— Я рад, что вы не расстроились, — осторожно сказал я.
— Костя, просто признайся, что ты этого не знаешь, — улыбнулась Алина.
— Не знаю чего? — уточнил я.
— Понимаешь, если бы золотой корень не собирал магию, то она впитывалась бы в стены дома. И через некоторое время ты просто не смог бы здесь жить. А уж заниматься сексом — тем более. Так всегда бывает, когда у людей сильная магическая матрица. Мы с Полиной уже обсуждали, как намекнуть тебе на неизбежный переезд. А теперь оказывается, что и переезжать никуда не надо. И это замечательно!
— Вот оно что! — изумился я.
Похоже, напоследок сегодняшний день решил выдать мне ещё одно удивительное открытие.
— Знаете, — сказал я, — у меня даже насморк прошёл от таких новостей. Ну-ка, подвиньтесь!
Девчонки дружно взвизгнули от восторга.
А потом мы выдали в окружающий мир столько магии, что золотой корень должен был за ночь вымахать высотой с берёзу, не меньше!
* * *
Если бы следующим утром кто-то перелез через забор фермы Казимира — его глазам открылось бы сногсшибательное зрелище.
Между чёрных яблоневых стволов по мокрым от ночной росы зарослям золотого корня медленно бродил голый, и уже изрядно посиневший от холода граф Смирнов-Карельский.
То есть, я.
Передо мной призрачным светом мерцала магическая линия. Я вытягивал руки перед собой и осторожно входил в неё, стараясь зацепиться взглядом за серую воду пруда и коричневые шишки рогоза.
Поток магии ощущался как ветер от мощного вентилятора. Он старался подхватить меня и унести. Но я усилием воли держался на месте и торопливо изучал карту, которая каждый раз вспыхивала в моём мозгу. То уменьшал её, то приближал отдельный участок.
И упорно пытался привязать пересечение магических линий к определённой местности.
Когда внимание уставало, а поток начинал тащить сильнее — я делал два шага назад и выходил из мерцающего сияния.
Герцогини пили кофе на веранде, с любопытством наблюдая за моими экспериментами.
— Костя, — крикнула Алина. — Ты простудишься! Иди греться!
Полина радостно захихикала, предвкушая процедуру согревания.
А я упрямо покачал головой.
Ещё разок!
Я уже понял, что способность видеть магические линии и попадать внутрь зависит от концентрации внимания и работы магической матрицы. В обычном расслабленном состоянии я никаких линий не видел и спокойно перемещался по саду. Но стоило разогнать матрицу до высокого гудения и чуть прищуриться — магическая линия сразу же проступала из воздуха.
Кроме того, я научился сопротивляться потоку магии внутри линии. Нет, не сопротивляться, а сосуществовать с ним. Поток, конечно, предпринимал попытки утащить меня в неизвестность. Но концентрируя внимание на окружающем пейзаже, я мог держаться на месте.
Оставался следующий шаг — попробовать переместиться при помощи магической линии.
— Костя! — не унималась Полина. — Ты уже весь посинел от холода! И мурашки у тебя такие, что я их отсюда вижу! Так и бегают!
Я и сам чувствовал, что у меня уже лязгают зубы. Но что делать, если магия внутри линии беспощадно уничтожала любую одежду?
Это я проверил в первую очередь — вошёл в магическую линию в трусах и шлёпанцах.
А вышел голый и босиком.
Очень неудобное обстоятельство. Но придётся работать с тем, что есть.
Я взбежал на веранду и двумя руками схватил чашку с чаем. Чай был горячий. Для замёрзшего человека — это куда лучше, чем утренний кофе.
Я сделал несколько торопливых глотков и ощутил, как по пищеводу катится обжигающая волна.
— Иди в дом, — сказала Алина. — Мы печку растопили.
Какое же это счастье — иметь свой дом, в котором можно в любую минуту растопить
