— Ну да, — согласился тощий так спокойно, словно они обсуждали не человеческую жизнь, а какие-нибудь местные сплетни.
Антон непроизвольно вздрогнул и едва сумел подавить желание стиснуть зубы.
Мародер вынул палец у него изо рта, вытер слюну' о рубашку Антона и недовольно проворчал:
— Ничего нет. — Он пихнул парня, и тот повалился на спину. Во рту остался привкус оружейного масла и еще чего-то соленого.
— Перевяжи ему руки на перед, а то завтра никакой будет, — велел тощий. — Да и нашему тоже.
Коренастый без лишних слов придавил Антона коленом, развязал ему руки, скрестил их спереди и связал заново. Антон закричал от резкой боли в затекших мышцах.
— Не вопи! — проговорил бандит, затягивая узел. — Успеешь еще завтра накричаться.
Закончив с парнем, он перешел к пленнику, которого принесли они с напарником.
— Пить... — осмелился произнести Антон, понимая, что мародеры сейчас уйдут.
Тощий хмуро достал пол-литровую пластиковую бутылку, в которой на донышке плескались остатки воды, и бросил к его ногам.
Разобравшись со своим пленником, бандиты двинулись к выходу. На пороге тощий вдруг остановился.
— Ты чего? — ворчливо спросил коренастый, едва не налетев на него.
Тот пропустил его мимо себя и достал пистолет.
— Забыл, что велели сделать?
— А-а-а! — протянул мародер. — Точно! Вот Хриплый, сука! Чистоплюй долбаный! Ведь он первым здесь был, и он должен был сделать!
— Ну, как видишь, не сделал.
— Ладно, мы с ним сочтемся потом!
— Сочтемся, — подтвердил тощий, направил пистолет на сжавшегося в углу Молчуна и сказал: — Ты им не нужен.
Молчун испуганно вытаращил глаза, открыл рот, словно хотел что-то сказать, но не успел. Мародер выстрелил ему в голову. Стена сарая окрасилась багровыми пятнами, а мужчина в тряпье повалился набок, став окончательно похожим на груду хлама.
Антон вскрикнул.
— Что ты вопишь, как баба?! — повернувшись к нему, фыркнул бандит. — Если такой неженка, какого хрена в Зону приперся, придурок?
После чего мародеры вышли из сарая и заперли за собой дверь. Антон слушал их удаляющиеся голоса, поражаясь, как можно спокойно разговаривать, если только что убили человека.
Рубашка на спине взмокла от пота и прилипла к телу. Антон широко раскрытыми глазами смотрел на затихшего в углу Молчуна и кровавые брызги на серых досках сарая. Внутри у молодого человека словно что-то сломалось. Впервые в жизни он был по-настоящему напуган.
* * *
Антон всю ночь не сомкнул глаз. Те несколько глотков воды, что бросил ему бандит, он выпил почти сразу, не подумав оставить на потом. Парня знобило, и он даже не пытался унять дрожь. Совершенно дикие мысли лезли в голову. Избавиться от них уже не было никакой возможности. Периодически Антон тряс головой в надежде проснуться от кошмара, в котором оказался, но у него не получалось. Чтобы хоть немного успокоиться, он пытался направить мысли в другое русло, вспоминал Марину, но и это не помогало. Потом снова подумал о побеге, попытался встать. Кисти рук онемели, хотя он и пробовал их разминать в течение дня; ноги затекли, поэтому Антон почти сразу свалился набок, уткнувшись лицом в земляной пол, и чуть слышно завыл от бессилия. Позже, когда ногам вернулась чувствительность, молодой человек сел, прислонившись спиной к стене.
Новый сокамерник начал шевелиться только под утро.
— Где мы? — Это было первое, что произнес мужчина, придя в себя.
Антон вздрогнул от звука его голоса. Вопрос бессмысленным эхом отозвался в голове: «Где мы? Где мы?» Он не смог ответить — в горле пересохло, язык распух, да и после ночи, проведенной без сна, молодой человек плохо соображал.
— Эй? — снова позвал незнакомец, — Парень, ты не в себе? Тебя как звать?
Прошлым утром Антон так же обращался к Молчуну, лежащему теперь в углу с простреленной головой. Воспаленный мозг услужливо произвел ассоциацию, и вновь накатила паника.
Не дождавшись от него ответа, мужчина огляделся и увидел труп.
— Ох! — выдохнул он. — Кто это?!
Внутри у Антона шла невидимая, но изнуряющая борьба с собственным страхом. Он безуспешно пытался взять себя в руки и почти не слышал незнакомца, а тот продолжал доставать его вопросами:
— Кто это? За что его убили? Эй! Очнись! Ты давно здесь? Отчего-то мужчина вызывал у Антона раздражение.
— Ты глухой? Или просто идиот? — хмуро выспрашивал незнакомец, потом проворчал: — Тупоголовый придурок! Здесь вода есть? Во рту пересохло. Я с тобой говорю, урод!
Он пнул ногой землю, и небольшие комки попали Антону в лицо, заставив его вздрогнуть. Неожиданная злость помогла на секунду справиться со страхом и выйти из ступора.
— Нет! — резко ответил он сиплым голосом. — Здесь нет воды.
— Ну, хоть говорить умеешь! — вздохнул мужчина. — А то я уж подумал, что ты того, шизанутый. Как зовут?
Странно, но наглость незнакомца отвлекла от мрачных мыслей.
— Антон.
— Леонид, — представился мужчина. — Давно здесь?
— Со вчерашнего утра.
— Ясно, — кивнул новый знакомый. — А этого кто? — Он мотнул головой в сторону Молчуна.
— Те, кто тебя притащили.
— А тебя другие, что ли?
— Угу.
Леонид помолчал, словно обдумывая что-то, потом снова спросил, указывая на Молчуна:
— За что убили-то?
— Сказали, что он им не нужен.
— Им?
— Твои так сказали. Не знаю, кого имели в виду, — Антон отвернулся, не в силах смотреть на убитого, — но похоже, их тут целая банда.
— Пить охота, — неожиданно ноющим голосом проговорил Леонид.
Внезапная смена интонации заставила Антона снова повернуться и посмотреть на сокамерника.
До этого момента он не рассматривал собеседника, а сейчас, приглядевшись внимательнее, невольно скривил губы: полноватый мужчина, начинающий лысеть, с тоскливо-жалобным выражением лица и глазами побитой собаки, готовой и дальше сносить побои ради несчастной кости. «Он уже труп, такой же, как Молчун», — вдруг подумал Антон, и снова накатило отчаяние.
Он не хотел умирать. И мобилизовав все внутренние силы, наконец взял себя в руки. Нет, он не такой, как эта размазня. Он сильнее!
— Воды нет, терпи, — холодно произнес Антон, забыв о том, что несколько минут назад был точно таким же, как Леонид.
— И руки болят, — простонал тот.
Антон вздохнул. У него тоже запястья болели, но он терпел. Ощущение, что рядом находится кто-то более слабый, внезапно вызвало приступ безосновательной гордости за себя. Даже страх ушел на задний план. Антон оказался сильнее своего товарища по несчастью. И это взбодрило, придало сил. Подсознательно парень понимал, что ничего в общем-то не изменилось, но ощущал он теперь себя совсем иначе. И в глубине души был благодарен новому пленнику за его слабость.
