Должно быть, Босток развил недостаточную скорость, потому что бегущие от города солдаты обгоняли артиллериста. Человек слева от него исчез. Белая вспышка и дуновение чего-то отдающего сыростью и плесенью предшествовали смерти солдата. Другого бойца, в нескольких шагах впереди, разорвало пополам, и Босток метнулся в сторону, избегая гибельного места. Он рискнул оглянуться через плечо. От Харвера и Генка не осталось и следа. Лазпушка по-прежнему торчала в болоте, но рядом никого не было. Сбежали эти двое или их забрала мерцающая нечисть — неизвестно.
Некоторые из бойцов Фаланги поворачивались и отстреливались. Мужественная попытка — но против чего они сражались? Подобного врага Босток никогда не встречал и даже не подозревал о его существовании.
Все его мысли были лишь о бегстве — бегстве ради спасения жизни.
Надо только добраться до артиллерийских позиций — и этот кошмар закончится.
Но тут спереди раздался отчаянный крик, и Босток увидел окружившее осадные орудия белое мерцание. Под землей скрылся танкист, его шлем остался лежать на пусковой платформе.
Ледяной комок паники подкатил к горлу Бостока, грозя удушьем.
Возвращаться нельзя. Путь вперед тоже закрыт.
Он резко свернул влево. Может, добраться обходным путем до штабных укреплений?
Нет, слишком долго. Эта тварь настигнет его прежде, чем он туда добежит.
В темноте и секущих струях дождя Босток даже не мог разглядеть мощных стен крепости. Ни маяка, ни прожектора, которые указали бы дорогу. Смерть и мрак смыкались над артиллеристом.
Били колокола.
Кричали люди.
Босток мчался, и поле боя рассыпалось перед его расширившимися от ужаса глазами, как картинки в калейдоскопе.
«Надо бежать… Пожалуйста, Трон, пожа…» Земля под ногами солдата разверзлась — и он провалился. В первую секунду Босток оцепенел от страха, думая, что его схватили, — но потом сообразил, что просто упал в канаву. Грязная вода доходила ему до подбородка. Подавив желание выбраться из траншеи, Босток опустился ниже, пока мерзкая жижа не коснулась его носа, наполняя ноздри запахом тины и разложения. Вцепившись в край канавы дрожащими, мертвецки холодными пальцами, Босток взмолился Императору об окончании этой ночи, этого дождя и колокольного звона. Но колокола не умолкали. Они продолжали бить.
* * *
Тремя неделями позже…
— Пятьдесят метров до посадки, — объявил Хак-ен.
Голос пилота пропищал из вокс-динамиков десантного отсека «Огненной виверны».
Глядя через окулипорт в борту корабля, Дак-ир видел серый день и потоки ливня.
Хак-ен пилотировал корабль по наклонной траектории, выбрав курс, ведущий к посадочной площадке в нескольких метрах от Скалы Милосердия — штаба 135-й Фаланги и общего командования имперских сил на Вапорисе, к которым они должны были присоединиться. Судно заложило вираж, и пейзаж за обзорной щелью Дак-ира перевернулся. Показалась размокшая земля в грязных лужах и обвалившихся орудийных окопах. Ландшафт пробегал под брюхом корабля размытыми мазками.
Дак-иру хотелось видеть больше.
— Брат, — развернулся он к вокс-динамику, — опусти посадочный пандус.
— Как прикажете, брат-сержант. Приземляемся через двадцать метров.
Хак-ен деактивировал программу, запиравшую люки «Громового ястреба» на время полета. Когда операционная руна позеленела, Дак-ир надавил на нее, и пандус пошел вниз.
В отсек для перевозки личного состава, где боевые братья Дак-ира пребывали в сосредоточенном молчании, ворвались свет и воздух. Даже на фоне бледно-салатового рассвета броня воинов вспыхнула яркой зеленью. Эмблема с рычащим Огненным змеем на их левых наплечниках — оранжевая на черном поле — показывала, что они принадлежат к Третьей роте Саламандр.
Тусклые лучи восхода не только зажгли силовую броню космодесантников, но и изгнали красные отблески из их глаз. Горящие багровым подземным пламенем очи воинов словно впитали жар родного вулканического мира Саламандр — Ноктюрна.
— Да, это вам не кузни под Горой Смертоносного Огня, — мрачно пророкотал Бак-ен.
Хотя Дак-ир и не мог разглядеть лица товарища под шлемом, он не сомневался, что тот кривится при виде царящего за бортом ненастья.
— Здесь будет помокрее, — добавил Емек.
Подойдя к боевым братьям, он встал рядом с верзилой Бак-еном и уставился поверх широкого плеча Дак-ира.
— Но чего еще ожидать от муссонного мира?
Земля приблизилась, и, когда Хак-ен выровнял «Огненную виверну», Скала Милосердия предстала перед ними во всей своей неприглядности.
В прошлом здание могло быть даже красивым, но сейчас бастион уродливой горгульей расселся посреди бурой, залитой грязью равнины. Угловатые орудийные башни, ощетинившиеся автопушками и тяжелыми стабберами, ничего не оставили от ангельских шпилей, когда-то возносившихся в грозовое небо Вапориса; вездесущая броня скрыла фрески и причудливые колонны; древние триумфальные ворота с их росписями и филигранной резьбой уступили место серому, угрюмому и практичному сооружению. Дак-ир всего этого не знал, но мог разглядеть в углах и линиях здания отдаленное эхо изначальной архитектуры, следы чего-то изящного и далеко не грубо функционального.
— Вижу, мы не единственные новоприбывшие, — сказал Бак-ен.
Другие Саламандры, столпившиеся в открытом люке, вслед за ним посмотрели туда, где приземлилась черная «Валькирия». Ее посадочные опоры медленно погружались в грязь.
— Имперский комиссариат, — отозвался Емек, узнавший официальную печать на боку транспортника.
Дак-ир хранил молчание. Его взгляд устремлялся к горизонту, где под куполом пустотного щита темнел город Афиум. Сквозь шум корабельных двигателей космодесантник различал гудение генератора, обеспечивающего щит энергией. Подобные установки оберегали города-убежища в его родном мире от землетрясений и извержений вулканов — будничных явлений в жизни суровых обитателей Ноктюрна. В воздухе остро пахло озоном — другим побочным продуктом пустотных щитов. Даже непрекращающийся ливень не мог смыть этот запах.
Когда «Огненная виверна», воя стабилизаторами, зашла на посадку, Дак-ир закрыл глаза. В люк заносило водяные брызги, и космодесантник ступил вперед, позволив дождю барабанить по доспехам. Приятный перезвон капели успокаивал. Дождь — по крайней мере, прохладная, влажная и не кислотная разновидность — был редок на Ноктюрне, и даже сквозь фильтры его освежающее прикосновение доставляло удовольствие. Однако с дождем пришло и еще что-то смутное и неприятное. Тревога, беспокойство, привкус грядущей опасности.
