«Я тоже это чувствую». Голос раздался в голове Дак-ира, и воин распахнул глаза. Космодесантник обернулся и обнаружил, что на него пристально смотрит брат Пириил. Пириил был библиарием, владевшим искусством телепатии. Он мог читать человеческие мысли с такой же легкостью, с какой другие читают открытую книгу. Глаза псайкера полыхнули яркой синевой, прежде чем вернуться к привычному красному мерцанию. Дак-иру совсем не по вкусу пришлось то, что Пириил роется у него в подсознании, — однако воин ощутил, что библиарий лишь слегка коснулся его разума. И все же Дак-ир уставился в другую сторону и почувствовал немалое облегчение, когда «Огненная виверна» наконец-то села в гостеприимно чавкнувшую грязь.
Когда Саламандры выгрузились, ветер донес холодное потрескивание лазерных выстрелов.
На другой стороне заболоченного поля, всего лишь в пятидесяти метрах от подъездной дороги к Скале Милосердия, расстрельная команда комиссариата казнила предателя.
Полковник имперской гвардии в красно-коричневой униформе Фаланги спазматически дернулся, когда его поразили раскаленные лучи, и больше не двигался. Привязанный к толстому деревянному столбу, человек повис на удерживавших его веревках. Сначала подогнулись колени, а затем убитый уронил голову, и его распахнутые глаза мертво застыли.
Комиссар — судя по знакам различия, лорд-комиссар — бесстрастно наблюдал за тем, как его телохранители зачехляют лазганы и уходят с места казни. Когда имперский чиновник развернулся, чтобы последовать за своими людьми, его взгляд встретился со взглядом Дак-ира. С козырька фуражки лорд-комиссара лилась вода, а надо лбом человека поблескивал значок с серебряным черепом. Глаза его были скрыты козырьком фуражки, но источаемый ими холод все равно ощущался. Чиновник комиссариата не стал задерживаться. Когда последние из Саламандр выгрузились и пандус захлопнулся, он уже подходил к крепости.
Дак-ир задался вопросом, что за события привели полковника к столь плачевному концу. Космодесантник почувствовал сожаление, когда «Огненная виверна» вновь поднялась в воздух, оставляя их одних в этом богом забытом месте.
— Такова судьба всех предателей, — произнес Цу-ган с намеком в голосе.
Даже под линзами шлема его глаза нехорошо поблескивали. Дак-ир ответил не более дружелюбным взглядом.
Между двумя сержантами Саламандр не было братской любви. До того как стать космодесантниками, они принадлежали к противоположным социальным слоям Ноктюрна. Дак-ир рос сиротой в пещерах Игнеи. Такие, как он, никогда прежде не вступали в ряды Астартес. Цу-ган, сын дворянина из города-убежища Гесиода, был настолько близок к аристократизму и богатству, насколько это вообще возможно в вулканическом мире смерти. Хотя обоих произвели в сержанты и они были равны в глазах капитана Третьей роты и магистра ордена, Цу-ган этого равенства не признавал. Дак-ир не походил на остальных Саламандр. В его душе сохранилось больше человеческого, чем у других братьев: острые чувства и способность к сопереживанию. Из-за своих особенностей он то и дело оставался в одиночестве и вынужден был терпеть отчуждение. Цу-ган видел это достаточно часто и заключил, что перед ним не просто необычный случай, а опасное отклонение. С первого же задания, когда еще новобранцами они сражались на погребальном мире Морибар, между двумя Саламандрами пролегла трещина. В последующие годы она лишь расширилась.
— Тяжело смотреть, как человека запросто пускают в расход, — ответил Дак-ир. — Хладнокровно убивают без всякого шанса оправдаться.
Многие ордены Космодесанта, и Саламандры в том числе, чтили порядок и наказывали за проступки, но они всегда оставляли согрешившим возможность покаяться и искупить вину. Лишь когда брат окончательно сходил с истинного пути: предавался Губительным Силам или совершал великое зло, которое невозможно забыть или простить, — смертный приговор оставался единственным решением.
— Тогда тебе стоит поработать над силой характера, игнеец, — глумливо хмыкнул Цу-ган, вкладывая в последнее слово как можно больше пренебрежения, — потому что твоя чувствительность неуместна на месте казни.
— Это не слабость, брат, — горячо возразил Дак-ир.
Пириил вклинился между ними, предотвращая дальнейшую перебранку.
— Соберите ваши отделения, братья, — твердо сказал библиарий, — и следуйте за мной.
Оба подчинились приказу: Бак-ен, Емек и семеро других космодесантников выстроились рядом с Дак-иром, а Цу-ган возглавил такой же отряд. Один из людей Цу-гана украдкой смерил Дак-ира презрительным взглядом, прежде чем переключить внимание на ауспик-сканер. Ягон — заместитель Цу-гана и главный его приспешник. Если Цу-ган не удосуживался скрывать свою неприязнь и враждебность, то Ягон был коварной змеей, намного более ядовитой и опасной.
Дак-ир проигнорировал высокомерную гримасу соратника и сделал своим людям знак выступать.
— Его отношение можно бы и подправить, — прошипел Бак-ен командиру по закрытому каналу связи, — я бы с радостью за это взялся.
— Не сомневаюсь, Бак-ен, — ответил Дак-ир, — но пока что давай попытаемся вести себя дружелюбно.
— Как скажете, сержант.
Дак-ир улыбнулся под прикрытием шлема. У него не было в ордене более близкого друга, и сержант не уставал благодарить судьбу за то, что тяжеловооруженный верзила прикрывает его спину.
Когда до ворот крепости осталось лишь несколько метров, внимание Бак-ена отвлек пустотный щит, высившийся слева от Саламандр. Лорд-комиссар со свитой уже вошел в командный центр имперских сил. Небо над головами солдат потемнело, и дождь усилился. День сменялся ночью.
— Какова твоя тактическая оценка, брат Бак-ен? — спросил Пириил, заметивший интерес товарища к щиту.
— Единственный способ его свалить — непрерывная бомбардировка. — Космодесантник замолчал, что-то прикидывая. — Или надо подобраться достаточно близко, чтобы проскользнуть внутрь во время кратковременного отключения поля и вырубить генераторы.
Цу-ган презрительно фыркнул:
— Тогда остается надеяться, что смертные именно это и сделают или хотя бы помогут нам выйти на огневой рубеж, чтобы мы могли поскорее убраться с этой слякотной планеты.
Услышав презрительный комментарий брата-сержанта, Дак-ир передернулся, но сдержал свои чувства. Он подозревал, что как минимум наполовину это было подначкой.
— Скажите-ка мне, братья, — добавил Пириил, когда над ними замаячили врата бастиона, — почему их артиллерия отступает?
И действительно, «Василиски» откатывались назад по низкому плато в виду крепости. Их длинные стволы разворачивались прочь от поля сражения, пока танки располагались на плацу в пределах внешних охранных границ бастиона.
