- А если они узнают, кто мы?
Я перевожу вопрос Михаилу.
- Назад отправят, - бурчит тот. - Жамах - не знаю, а тебя, Клык, точно!
Жамах откидывается на шкуры и закусывает губу. Сергей выходит из кабины и садится рядом с нами.
- Машина на автопилоте? - интересуется Михаил.
- Да. Час свободного полета.
- Если на пропускнике возникнут проблемы, прикрой Клыка. Подними шум, отвлеки внимание на себя.
- Есть поднять шум, - улыбается Сергей. А у Жамах опять начинаются схватки, и она снова кричит.
Так мы и летим. ВЕРТУШКА гудит, а мы сидим на полу и беседуем. У Жамах время от времени проходят схватки, Сергей пару раз уходит ненадолго в кабину. А я понимаю, что летать по небу - это очень скучное занятие.
Потом мы садимся. Рядом с нам садится красная АВИЕТКА, вроде той, на которой Ксапа прилетела. Из нее вылезают три чудика и бегут, пригибаясь, к нам. В руках они несут ящики. Но не такие, как мы разгружали, а поменьше. И с РУЧКОЙ сверху.
- Где больная? - сразу спрашивает первый. Второй ничего не спрашивает, кладет на пол рядом с Жамах ящики, открывает.
- Здорово, служивый, - третий ставит на пол свой яшик и протягивает Михаилу руку. Потом - Сергею. Потом - мне, - Юра, - говорит он.
- Клык, - отвечаю я, пожимая руку. И оглядываюсь на первых двух чудиков. Один стоит на коленях рядом с Жамах и держит ее за руку. Второй раскладывает на крышке ящика непонятные штуковинки, соединенные черными шнурками. Шнурки перепутались, и он, видимо, ругается. Потому что слова идут сплошь незнакомые, и сквозь зубы.
- Мих, ты только мои документы не потеряй, - говорит Юра Михаилу.
- Не беспокойся. Если потеряю, я же и новые выпишу. Одежду принес?
- Полный чемодан, - Юра пинает ногой свой ящик. - А может, ее в нашу машину? Наша быстрее.
- Не влезем. Оксане все заднее сиденье отдадим, а мы куда? А медицина?
- Тоже верно. Я пока в горах посижу, но у нас жратвы только на неделю. Если что, подбрось еще.
- На себя не хочешь посмотреть? - спрашивает Михаил и указывает на меня. Юра оглядывает меня с головы до ног и присвистывает. Ростом и шириной плеч мы похожи. Но вот одежкой...
- Подстричь, приодеть, бороду подравнять - и издали сойдет за меня, решает Юра. А я понимаю, что в ксапином мире очень любят АВАНТЮРЫ. И жалею, что не взял даже ножа. Ксапа отобрала...
- Ну, удачи! - Юра выскакивает из ВЕРТУШКИ и трусит к своей АВИЕТКЕ. Михаил захлопывает за ним дверь, наша ВЕРТУШКА гудит сильнее, отрывается от земли, чуть наклоняется и летит вперед. В этот раз я все хорошо вижу. Хотел подойти, посмотреть, что делают с Жамах чудики, но Михаил отвлекает.
- Снимай с себя все и переодевайся - широким жестом указывает на разложенные на полу одежки.
- А-а? - я оглядываюсь на Жамах и чудиков.
- Некогда.
Присматриваюсь к одежкам. Похожи на те, что на Ксапе вначале были. Но на Ксапе их было больше. Сколько раз я ее раздевал... Так что, дело знакомое. Это - в самый низ, это - сверху. Порядок простой - чем нежнее шкурка, тем ближе к телу. Скинул свое, начал надевать одежки чудиков. С молниями и пуговицами справляюсь, но пару раз Михаил помогает. И с обувкой - тоже. Хитрая у чудиков обувка.
Мои одежки Михаил сует в ЧЕМОДАН. Затем достает блестящую штуку вроде ксапиного ножа, но с двумя лезвиями, накидывает на мои плечи синюю тряпку под названием ХАЛАТ и быстро подрезает мне волосы и бороду.
- Ну вот, вылитый геолог! Как тебя зовут?
- Юра Орлов.
- Юра ты для своих. А для незнакомых - Юрий, - поправляет Михаил. - Идем переодевать... Как ее зовут?
- Жамах.
Жамах лежит испуганная и полураздетая. Один из чудиков водит черным блестящим камнем по ее животу и смотрит на светящуюся стенку маленького ЧЕМОДАНА.
- Что у вас?
- Я же травматолог, а не акушер, - непонятно отвечает чудик. - А так - видишь, все по твоему диагнозу. Если получится развернуть плод, тогда без хирургии обойдемся.
- Елки-палки, ты главное скажи - жить будет?
- До стационара довезем - будет. А нет - так нет. Шучу. Будет. Женщина сильная. Я вколол кое-что, чтоб частоту схваток снизить. Но лучше поторопиться. Да, местным прививки делали?
- Нет. Некогда было.
- Тогда... - чудик роется в АПТЕЧКЕ и выдает нам с Жамах по три шарика: желтый, белый и розовый. - Ешьте. Как приедете, сделайте прививки. Михаил, проконтролируй.
- Сделаем, - кивает Михаил.
Я объясняю Жамах, что сейчас мы будем ее переодевать. Как меня. Говорю, что так надо. Обязательно. Она меня слушается. Но с одежкам выходит КОНФУЗ. Лифчик оказался ей мал. Плечи у нее широкие. Решили не надевать. Сверху одежки надели, снизу не стали. ОДЕЯЛОМ укрыли. Обговорили, что и как делать, когда что говорить. Жамах проще всего - если кто-то скажет: "Дыши глубже", надо кричать, будто схватки начались.
Я подумал, что сиськи у Жамах стали намного лучше, чем зимой, когда она к нам попала. Значит, у Заречных зима выдалась голодная. И у степняков тоже плохая охота. А у нас ни одного голодного дня не было.
За окном начинает темнеть. Михаил что-то делает, и под потолком вспыхивает свет.
- ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ФОНАРЬ? - спрашиваю я, посмотрев на потолок.
- Да. Зажигается здесь, - он щелкает пару раз сучком на стенке. - Мы говорим: "Включил свет, выключил свет".
Смотрю, чем заняты чудики. Сидят рядом с Жамах и смотрят на светящуюся стенку своего маленького ящика. Жамах тоже смотрит, и физиономия у нее напряженно-испуганная Есть у нее такая особенность - на лице сразу два чувства. У всех наших - одно Радость - так радость, испуг - так испуг. А у нее всегда два.
- ... Зажимаешь пяточку между указательным и средним пальцем и поворачиваешь против часовой стрелки. Левой рукой в это время... - тот, что постарше словами и руками объясняет что-то второму.
- Да понял я, понял.
Я сажусь рядом с Жамах с другой стороны от чудиков, беру ее за руку и смотрю, что там ее напугало. Ужас! Разрезанный живот беременной бабы, и ребенок в нем. Все так хорошо видно, что ошибиться невозможно.
- Что это?
- Монография Алексея Слепых по родовспоможению, - не оборачиваясь, отзывается чудик. Я понимаю одно слово: "слепых".
- Читаем, как помочь ей родить, если долететь не успеем, - поясняет второй чудик, взглянув на мое растерянное лицо. Я перевожу это Жамах.
- Прилетели, садимся, - кричит Михаил. Давайте мне документы, я оформлю на пропускнике. Клык, ты понесешь носилки. Становись сзади, меньше вопросов будет.
- Я тогда понесу капельницу, - восклицает младший чудик.
- Отличная мысль, коллега, - одобряет старший. И они засуетились. Я выглядываю в окно. ВЕРТУШКА снижается. Внизу горит много ярких огней, а вокруг - темнота. ВЕРТУШКА опускается на землю, покачивается пару раз и замирает. Гудение стихает.
