— Ну что? Следующий выстрел будет последним в его жизни, — скалясь, произнес барыга и скрестил руки на груди.
— Я тебя на части порву, мразь! Ты у меня сам в аномалию полезешь!
Мрак, как зомби, попер на Хладова. Наемники среагировали быстро. Один дал короткую очередь по ногам. Несколько пуль попали в левую ногу — сталкер упал, но, стиснув зубы, попытался подняться, пока не получил прикладом по позвоночнику.
— Теперь ты доволен? — прервал Хладов невнятное бормотание сталкера. — А как все хорошо начиналось. Ну почему мне всегда приходится информацию клещами вытягивать, если можно обойтись без этого. Что ж за люди такие.
Мрак с трудом поднялся на колени. В голове мутило. Нога онемела от боли. Сталкер взглянул в глаза Хладову и нервно расхохотался.
— А что за наемники такие, которые не могут даже контролера добить, — сказал он.
Барыга только головой покачал и тяжело вздохнул:
— Сдох твой контролер. Чего ты к нему прицепился.
— Сдох, говоришь? А кто тогда вон там стоит? — он указал пальцем куда-то за спину Хладова.
Тот неуверенно повернулся и в ужасе застыл. Перед ним стоял тот самый контролер, который увел Беркута, тот самый, которого хотели убить эти люди. Мрак был уверен — контролер рад встрече со своими обидчиками.
Псионик не позволил наемникам в себя выстрелить. Они успели нажать на спуск, но две очереди изрешетили тело третьего наемника, стоявшего за спиной сталкера. Мрак кричал, обхватив руками голову. Казалось, что череп вот-вот развалится на мелкие кусочки. К горлу подкатил ком, стало невыносимо жарко, кровь, распирая сосуды, обильно приливала к мозгу, сердце надрывно билось о грудную клетку, сдавливало легкие. Как, сквозь белую пелену, Мрак увидел силуэт Хладова, видел, как тот с огромными усилием, сорвал чеку с гранаты… и застыл. Сталкер не мог пошевелиться. Невыносимая боль сковала все его тело. Он мог лишь наблюдать. Контролер сделал пару шагов вперед, к своим врагам… И тут прогремел взрыв. Сталкера отбросило на крыльцо старой церкви. Он не чувствовал больше ничего. По телу расплывались кровавые розы, и холодный остекленевший взгляд устремился ввысь, туда, где за серыми свинцовыми тучами скрывалось солнце, хранящее последний лучик жизни.
Рамзес, охранявший Беркута, лежал неподвижно, уткнувшись в пол разбитым носом. Беркут приподнялся, насколько позволяли связанные за спиной руки, и рывками подполз к мертвецу. Нащупав у того на поясе нож, разрезал веревки и крепко зажал рану на предплечье. Сквозь пальцы медленно просачивалась алая живительная жидкость. Нужно срочно перевязать рану. Сталкер, постепенно приходя в себя после атаки псионика, пошарил по карманам наемника и извлек небольшой перевязочный пакет. Разорвав зубами полиэтилен, он перевязал руку поверх куртки. После Беркут обнаружил на поясе трупа флягу. Отвинтил крышку поводил перед носом, принюхиваясь.
— А я думал, что наемники не пьют, — усмехнулся сам себе Беркут и сделал пару глотков. Водка горячей волной прокатилась по горлу, достигла желудка. Приятный дурман заглушил боль.
— Крепкая, зараза, — крякнув в рукав, сказал сталкер, вылив содержимое фляги на рану. После чего принялся переворачивать наемника. Не каждый смог бы объяснить, то чего умер этот человек. Если говорить по-простому — у Рамзеса «треснул» мозг. Лопнувшие глаза образовали кроваво-белую кашу на полу. На лице и ушах остались красные дорожки. Беркуту стало не по себе. Если такое случилось с наемниками…
Он, опираясь здоровой рукой о стены, вышел из церкви. Картина, что увидел Алексей, была убийственна: Мрак лежал на сырой земле у ног брата. Его тело пронзали мелкие осколки взорвавшейся гранаты, на безжизненном лице Зона оставила свою печать…
Алексей упал на колени, глядя в его стеклянные глаза. Он не знал, что сказать, не знал, что думать. Он чувствовал на себе вину. Из-за него погиб Мрак. Он должен был жить. Должен… Но умер… глупо умер… За что он умирал?… За деньги, за любовь, за свою гордость…
«За твою жизнь», — прошептала Зона, осенним дождем шурша по остывающим телам.
Беркут, стиснув до боли зубы, закрыл глаза мертвому сталкеру. Рука опустилась на грудь, коснулась птичьего когтя. «Мой оберег… Нашел… сохранил…» Алексей сглотнул застрявший в горле ком:
— Пусть он хранит тебя на том свете, раз не уберег на этом.
В Зоне часто шел дождь. Вечно серое небо наводило тоску и грусть, душевную пустоту. И лишь на пару часов солнце прорывалось сквозь эту пелену, чтобы показать людям — оно есть, оно светит, оно живет… И вновь затягивалось, блекло освещая путь бесстрашным искателям, подарив крохотную надежду на удачу. Но не многим она помогала, и тогда Зона смывала, словно яд из раны, своими дождями их кровь, впитывая глубоко в сырую землю. Значит, кому-то, и сегодня не повезло. Как и Мраку…
Эпилог
Алексей неподвижно сидел на песчаном холме. В его печальном взгляде отражалась полная луна, что скупо освещала землю, придавая коже мертвенно-бледный оттенок. Внизу, у подножия холма, сухо трещала аномалия, перебивая шум опавших листьев, подбрасываемых холодным ветром. Из лесного сумрака показалась лохматая голова огромного чернобыльского волка. Черный зверь мягкой поступью подошел, сев подле человека, задрал морду и протяжно взвыл, воспевая Зоне жуткую песнь смерти. Сердце сталкера сжалось — столько боли и горечи выражал этот душераздирающий вой. Беркут без опаски протянул руку и погладил зверя по длинной жесткой шерсти. Волк жалобно заскулил и лег, положив голову на колени человека. Сталкер, тяжело вздохнув, прикрыл глаза. Зона отняла у него брата, а взамен подарила верного друга, одного из своих сыновей.
Я проснулся рано утром, из-за дождя, который барабанил по крыше дома, в деревне новичков на Кордоне, в котором я спал. Поднявшись, я включил свой ПДА и посмотрел время. Половина шестого, «Блин проспал» — подумал про себя. Начал ковыряться в рюкзаке, и нашёл банку тушёнки и один энергетик. Закусив тушёнкой и выпив баночку энергетика начал собираться к Сидоровичу. Торговец проживал на западе от деревни в своём полуразрушенном подвале. По пути я заметил Толика, сидевшего возле костра.
— Куда торопишься? — Спросил он у меня.
— К Сидоровичу, мне надо припасы пополнить и в рейд двинуться. — Ответил я ему.
— Понятно, удачи тебе. — Сказал Толик и продолжил греться возле костерка.
У Сидоровича я купил дробь для Обреза и немного припасов, заплатив при этом полторы тысячи. К сожалению, денег на новый комбинезон у меня не хватило. Выйдя из подвала этого старого жадного барыги, я направился прямо через деревню к дороге
