что все вы, сорианцы, служите лишь одному хозяину! – рявкнул пилот, и перевел взгляд на профессора. От удивления и неожиданности тот даже замер, перестав протирать очки. В глазах Смирнова проснулся неподдельный интерес. Степан при этом хищно оскалился, а Эдс, вздрогнув, в ужасе застыл, не понимая, как он мог не разглядеть в этих людях принадлежность к своей расе! Похоже, их маскировка оказалась настолько искусной, что ни он, ни Мия, ни даже мама ничего не заподозрили!
Рассмеявшись, профессор с улыбкой развел руками, и спрятал не нужные ему теперь очки в карман. Проблем со зрением у сорианцев никогда не возникало.
– Как приятно встретить такого интересного гостя! Вы, молодой человек, либо очень догадливы, либо вам слишком много известно. Как, вы сказали, ваша фамилия?
– Я не говорил. – Алексей, стараясь не выпускать Смирнова из поля зрения, сосредоточил взгляд на Степане. А точнее, на том, как он держал мальчика. Скверно. Захват крепкий, может и не вырваться. Хорошо бы отвлекающий маневр…
В отличие от Горского, оба сорианца на мальчика внимания не обращали, и тот, воспользовавшись ситуацией, смог тихонько вытащить из кармана заточенный ранее язычок от ремня, и зажав его между пальцев наподобие торчащего гвоздя, приготовился вонзить острый конец в ногу ординатора. Пилот, заметив как в руке парня блеснуло что-то тонкое и металлическое, сделал про себя парнишке комплимент, и не сводя оружия с лица Степана, проговорил, обращаясь к мальчику:
– Всё в порядке, Эдс, ты только не волнуйся. Этот тип ничем не сможет тебе навредить.
– Если ты сейчас не бросишь пушку, я его убью! – прошипел ординатор, нервы которого начинали сдавать.
– А может, это ты отпустишь мальчика, и тогда никто не пострадает? – крикнула Алиса с другого конца лаборатории, звонким щелчком взведя курок. Рядом с ее ногами застыл в боевой стойке ощерившийся кот.
Появление вооруженной землянки стало сюрпризом для сорианцев, но только не для Алексея, который, не дрогнув, не спускал глаз с напряженных рук Степана. В момент, когда девушка заговорила, сжимающее нож запястье на долю секунды расслабилось, и Горский крикнул:
– Сейчас!
Эдс, что есть силы, всадил иглу в ногу захватчика, и тот, взвыв от боли, резко дернулся, слегка ослабив при этом хватку. Мальчик, крутанувшись юлой, вырвался и отпрыгнул в сторону, плашмя растянувшись на полу. Скорее почувствовав, чем увидев намерение противника метнуть в него нож, Алексей не раздумывая, нажал на спуск. Во лбу сорианца появилась аккуратная дырочка, и тело Степана безвольным мешком рухнуло на пол.
– Умничка, дорогая! – подмигнул Горский Алисе, с облегчением опускающей оружие. – Иди работай, родная, дальше я сам.
Пилот с легкой усмешкой перевел ствол на замершего на месте профессора, из глаз которого со смертью приятеля разом испарился весь задор.
Девушка, кивнув, бросилась в коридор за сумками, и вернувшись нагруженная вещами, спешно скрылась за перегородкой, резко задернув шторку.
– Присаживайтесь, доктор… Смирнов, – прочитал Алексей фамилию сорианца на прицепленном к его халату бейдже. – Или как вас правильнее называть?
– Иди к черту, землянин! – процедил профессор, устремив на пилота испепеляющий взгляд. – У вас все равно ничего не выйдет! Девчонка обречена.
– Ну, это мы еще посмотрим, – хмыкнул Горский. – Эдс, ты как? Они не причинили тебе вреда?
– Я в порядке, – сказал мальчик, поднимаясь, и стер со щеки невольно скатившуюся слезу. От всего пережитого ему очень хотелось расплакаться, но сделав над собой усилие, он сдержался. Только сейчас Алексей заметил на щеке парня припухший красный след от удара, нанесенного ему ранее профессором, и перевел на доктора взгляд, способный прожечь того насквозь:
– А вот детей бить нехорошо.
На лице присевшего на стул Смирнова на секунду промелькнул испуг, но ответить он ничего не успел. Шагнувший к нему Горский, резко перехватив оружие за ствол, с силой ударил сорианца рукояткой по голове, отправляя профессора в глубокую отключку.
– Так-то лучше. Поспи пока, – пробормотал Алексей, и спрятал пистолет за пояс. – Дружок, помоги-ка мне связать эту тушу, – подмигнув мальчику, улыбнулся пилот. – Что-то мне подсказывает, что когда доктор очнется, он будет на нас слегка обижен.
Сдернув с окна жалюзи, майор оторвал от них веревку, и с помощью Эдса ловко спутал профессору руки, для надежности крепко привязав его к стулу.
– Вот же псина! – прокомментировал Персик, всё это время скромно отсиживающийся в сторонке. – И что им всем так неймется, а?
Алексей приготовился ответить, но его прервала выглянувшая из-за шторки Алиса. Лицо ее было белее мела, а взгляд выражал тревогу. – Лёша, одна я тут не справлюсь! Мне срочно нужен ассистент!
Поняв, что от него хочет девушка, и представив себе в красках, как именно все будет происходить, Алексей резко побледнел.
– Алиса, я…
– Нет времени на споры! – прервала она пилота резким криком. – Живо мыться и ко мне! Иначе она не выживет! Тебе всё понятно?!
Не дожидаясь ответа, Алиса снова задернула штору. Алексей перевел растерянный взгляд на друзей, но Эдс смотрел на него с такой по-детски искренней надеждой и преданностью, что Горский резко заставил себя собраться.
– Не дрейфь, Бесхвостый. Всё нормально будет. Я бы сам помог, но у меня же лапки! – Подчеркнуто беспечно усмехнулся кот, и обернулся к мальчику: – А ты, дружок, беги-ка лучше к маме, может она уже там проснулась, и сейчас волнуется, времени-то много прошло. Ну а я тут пока покараулю.
Усевшись напротив связанного профессора, бессознательно уронившего голову на грудь, Персик сосредоточенно начал вылизывать лапу, тихонько урча себе под нос. И вид этого внешне спокойного умиротворенного животного, подействовал на Алексея отрезвляющим образом. Закатав рукава рубашки как можно выше, он спешно принялся мыть руки, думая только об одном: они обязаны спасти Мию и ее ребенка! Потому что в противном случае всё будет напрасно.
Совершив последний выстрел, Евгений в бессилии откинулся на спину, раскинув руки и прикрыв глаза, ощущая телом холод промокшей земли. Почти три часа он провел на полигоне лежа в одном положении, стреляя по мишеням, то и дело заставляя сорианцев менять их удаленность. Ему нужно было вспомнить, убедиться, что он сможет, справится с собой, сумеет побороть свой страх. Вернее даже, невероятное по силе чувство отторжения к тому, что он делает сейчас, и что готовится совершить. К концу тренировки неприятное внутреннее волнение смогло, наконец, отступить на второй план. Больше беспокоила правая рука. Травмированная кисть слушалась весьма неохотно, и чтобы указательный палец твердо лежал на спусковом крючке, Власову приходилось прилагать немалые усилия, сосредотачиваясь и физически и психологически, внушая самому себе, что все нормально.
Полковник пытался избавиться
