– Не знаю. Давай посмотрим.
Тони разорвал непроницаемую серую упаковку. Под ней оказались запаянные в прозрачный пневмопластик пирожки, свежие огурцы, какие-то орехи и большая бутылка апельсинового сока.
Напарники с минуту смотрели на все это, не в состоянии проронить ни слова.
– Откуда же такое богатство? – изумленно протянул Джим. – Они что, построили на станции тепличку?
– Думаю, это Фарковский придумал.
– Похоже… Только где мы все это съедим?
Джим и Тони огляделись – в салоне повсюду сидели канкурты. Начинать есть при них было невозможно – то, что людям казалось аппетитным запахом, канкурты воспринимали как жуткое зловоние.
Примерно через три часа судно сделало еще одну остановку, приняв на борт около сорока солдат и офицеров. Когда лайнер вновь набрал крейсерскую скорость, Джим поднялся и сказал:
– Пойду отолью.
– Давай, разведай обстановку. А потом я пойду, – сказал Тони, вытягивая в проход свои длинные ноги.
В своем мире сходить в туалет дело обычное, но в цивилизации канкуртов все было куда сложнее. Зачастую Джиму и Тони приходилось решать свои проблемы весьма изобретательно, но чаще всего использовались пропитанные ароматной олифой салфетки, имевшиеся в помещении индивидуальной релаксации.
При контакте с гидро масло в салфетках вскипало и дымилось, но дым удалялся системами вентиляции, а салфетки утилизировались расщепителем мусора.
Умыться и помыть руки можно было теми же промасленными салфетками. Неприятное поначалу ощущение намасленных рук и лица исчезало через несколько минут, оставляя только легкий запах озона.
Когда Джим вернулся, Тони сидел, прилипнув лбом к иллюминатору.
– Что там?
– Нас взяли под охрану.
– Надежную?
– Я вижу шесть бортов, с другой стороны еще столько же.
– Приятно, что нас так ценят.
– Приятно, – согласился Тони, отклеиваясь от иллюминатора. – Ну что?
– Все в порядке. Помещение релаксации в технологическом коридоре направо.
– Спасибо.
Тони поднялся, одернул мундир и ушел. Джим занял его место у иллюминатора и стал рассматривать неподвижные корпуса истребителей. Они шли метрах в сорока от бортов судна, чтобы на радарах вся группа выглядела как одинокий грузовик. Это тоже было требованием безопасности.
Вернулся Тони, но сгонять напарника со своего места не стал. Он просто сел рядом, какое-то время молча глядел на спинку кресла перед собой, потом сказал:
– Похоже, нас бросят на поиски этого хитрого чипа.
– С чего ты взял? – спросил Джим, не отрывая глаз от истребителей.
– Интуиция, приятель.
Джим хмыкнул. Интуиция была их основным оружием, из-за которого их и взяли на службу к канкуртам. Одно время напарники трудились своеобразными интуитивными датчиками, но это было еще при полковнике Фарковском, а генерал Эвистер не сумел найти им более подходящего применения, кроме тупого прочесывания территорий в надежде найти страшные секреты дифтских ученых.
– Что ж, нам это только на руку, правильно?
– Правильно.
Тони вздохнул и, заложив руки за голову, мечтательно добавил:
– Сейчас бы по лесу прогуляться…
– По какому такому лесу? – не понял Джим.
– Ну… у нас возле базы был лес. Вот по нему я и прогулялся бы.
– Ты про Ниланд, что ли? – усмехнулся Джим. – Так там не лес был, а джунгли со всякими гадами погаными.
– Да, с гадами, – согласился Тони. – Но это было как… как детство, понимаешь?
– Понимаю, друг. И что такое пятьдесят миллиграмм антидота в ногу, тоже очень хорошо помню.
– Ты вспоминаешь только плохое, – заметил Тони.
– Нет, почему же…
Джим сел ровнее и, подобно Тони, заложил руки за голову.
– Я помню свидания с той дикаркой… Какая же она была горячая! Раскаленная просто!
– М-да, а теперь там, наверное, бегают эти зомби из команды генерала Тильзера.
– Нового генерала Тильзера, – поправил его Джим. – Прежнего мы убрали.
– Убрали, – согласился Тони. – А еще я вспоминаю твоего дядю…
Джим хмыкнул и покачал головой.
– Ну хорошо, не дядя он тебе, не дядя… Но я вспоминаю, как мы бежали из своего города, а этот как бы твой дядя встретил нас, приставил к делу. Я тогда так счастлив был – как будто крылья появились…
Неожиданно судно стало притормаживать, а по радио объявили, что необходимо срочно опустить страховочные рамы.
Джим и Тони сейчас же это сделали. Они участвовали в десятках десантных операций, где через раз происходило экстренное торможение.
Некоторые из пассажиров, расслабленные комфортными условиями, опустить рамы не успели, и их выбросило из кресел, когда неожиданно сработал реверс.
Ощущение было такое, будто судно врезалось в упругую стену. Несколько сопровождавших истребителей стали замедляться вместе с лайнером, а остальные ускорились и, выбросив длинные хвосты розоватого пламени, унеслись вперед, навстречу невидимой опасности.
– Не все прогулки одинаково полезны, – заметил Джим, когда перегрузки ослабли и рама перестала сдавливать грудь.
– Да, особенно когда застают врасплох, – поддержал напарника Тони, глядя, как оказывают первую помощь вылетевшим из кресел пассажирам.
– И это называется спецназ, – презрительно заметил Джим.
– Может, это аналитики, «деревянные задницы», – предположил Тони.
– Аналитиков с сержантскими погонами не бывает.
Они помолчали, наблюдая за тем, как их судно начинает медленно разворачиваться, чтобы стартовать в противоположном направлении.
– Опа-на! А дела-то у нас не очень, – прокомментировал это Джим.
– Нормально, оторвемся. У нас движки «би-джет», для пассажирской посудины более чем достаточно.
– И все-таки капитан решил смыться заранее…
– Осторожный парень, – согласился Тони, глядя в иллюминатор, где были видны вспышки от далекого боя. – Наверное, у него инструкции.
Бой длился минуты две, затем судно, так и не стартовав в противоположном направлении, вернулось на прежний курс.
– Наши победили! – бодро прокомментировал события Джим и убрал наверх страховочную раму.
– Да уж, не зря пену кушают.
Лайнер стал разгоняться, и вскоре к нему присоединились уходившие вперед истребители. Правда, из ушедшей восьмерки вернулись только шесть. Их корпуса были испещрены пробоинами и шрамами с оплавленными краями.
Шутить сразу расхотелось, все разговоры в салоне стихли.
– Спать надо, – сказал Джим, вытягиваясь в кресле.
– Спали уж.
– Еще поспим, мы же привычные.
– Привычные, – согласился Тони, взглянул еще раз в иллюминатор и закрыл глаза.
Полет продолжался около двенадцати часов. За это время напарники успели съесть все, что у них было в пакетах, и проголодаться снова, однако питаться амальгамой Джим и Тони не спешили. Они потягивали остатки апельсинового сока и подумывали о том, чтобы налить в бутылки чистого гидро.
