Он хмыкает в ответ.
И тоже закуривает.
Свои, разумеется.
Табак по нынешним временам – удовольствие довольно дорогое, даже травка дешевле.
Обычная, конечно.
Не гидропоника.
Ту вообще хрен достанешь…
– Да нет, я не об этом, – вздыхает. – Странный ты. Точнее даже не скажешь. Вот скажи, чего ты хочешь? Не сейчас… вообще.
Нет, ну ни фига же себе вопросик, на ночь-то глядя…
Я много чего хочу!
Покоя, например.
И чтобы, как минимум, – полицейские под кожу не лезли.
Это – моя кожа.
Посторонним вход воспрещен.
Наглухо.
Я неторопливо поднялся:
– Пойду, посты проверю…
И вслед:
– Не любишь, ой не любишь, капитан, когда тебе под кожу лезут…
О как, думаю.
Догадался…
Естественно, не люблю.
А кто любит-то?
Ты, что ли, майор?!
А то, если любишь, есть у меня к тебе тоже, представь… пара вопросиков…
Нет, не буду.
Слишком уж вечер сегодня хороший получается, зачем портить…
…Уха действительно удалась просто на славу.
Я даже разрешил народу принять по двойной порции «наркомовских». После чего мы с Красотулей, уже никого не таясь, зашли в мою «командирскую» палатку и залезли в общий спальник.
Не знаю, как насчет Боба с Вожаком, но ее-то как раз, судя по всему, отряд принял.
И это было правильно.
В поход нельзя идти с чужими.
Даже если они груз, пассажиры.
Нельзя.
Просто нельзя, и все.
К тому же мне почему-то хотелось верить, что в Крыльях ей осталось ходить совсем недолго.
Наш человек.
Когда она уютно устроилась у меня на руке и наконец-то засопела, я задумался о некоторых, пардон, аспектах природы человеческих взаимоотношений.
Любовь?
Страсть?!
Да лажа все это.
Просто пришло время.
И она нашлась.
Очень, надо сказать, вовремя.
Все.
Потом.
Сейчас – спать.
…Утром лег плотный туман.
Я скомандовал ждать.
В такую погоду на трассу выходят только самоубийцы: любой завал, любая засада…
Жгли костры.
Пили терпкий персидский чай, который я регулярно и в больших количествах таскал из Астрахани.
В отряде сначала ворчали, мол, только место занимает, потом многие и сами к этому кирпичного цвета напитку пристрастились.
Теперь за уши не оттащишь…
…Наконец, к обеду туман рассеялся, повис клочьями по ложбинам, и мы, не без опаски переправившись по ветхому мосту, аккуратно двинулись дальше.
Через пару часов, когда наконец-то выглянуло солнце, на одном из холмов я снова увидел Тройку.
Только теперь вместо раввина был тибетский монах в ярких шафрановых одеждах.
Следят они за нами, что ли?
…Огибать Воронеж мы все же не стали.
Просто ко мне подошел Вожак и сказал, что там все спокойно.
Местные Крылья даже предлагают почетный эскорт, он связывался с ними по еще, оказывается, функционирующему спутнику связи.
Несчастная железяка, кстати.
Вот так вот болтаться все время на геостационарной орбите, в диком холоде и пустоте, и ждать, когда твоими услугами кто-то воспользуется, хоть такой вот мелкий фашистский вожак.
Я бы сам, чисто от отвращения, в океан бы обрушился.
Ага…
…От эскорта я, разумеется, отказался, а вот переночевать в надежно охраняемых казармах юго-западного Подкрылья согласился, несмотря на свою патологическую нелюбовь к фаши, – со вполне себе даже и удовольствием.
Хотелось просто тупо принять душ и лечь на чистую простыню.
Рядышком с Красотулей, разумеется.
В ближайшие три-четыре недели мне это вряд ли удастся, так что плевать – Крылья они там или не Крылья.
Да хоть Копыта…
Все-таки смешные они люди, ей Богу, если так, незамыленным, что называется, взглядом понаблюдать доведется.
Вроде бы, взрослые мужики.
Так нет – ритуалы, приветствия: «брат», «сестра», «попутчики», «упругого ветра»…
Причем торжественно так.
Со значением.
Факелы горят, солдатики маршируют, ручки тянутся – от сердца к солнцу.
Право слово, как дети в песочнице.
Типа, не наигрались.
Ага.
Заодно удалось подсмотреть, как живет полностью попавший «под Крылья» город.
Конечно, не такой большой как Москва, но все-таки, все-таки.
Когда-то – столица довольно большой и вроде даже довольно богатой губернии…
…Нет, порядка, конечно, было неизмеримо больше, даже по сравнению с центром.
Не отнимешь.
Броневики на перекрестках – аргумент достаточно убедительный.
Угрюмые небритые мужики, видимо, какие-то мелкие правонарушители, упорно мели и мыли мокрыми тряпками улицы под присмотром до зубов вооруженных автоматчиков.
Под их же присмотром бойко торговали несколько небольших фермерских базарчиков.
Я приценился – цены были даже ниже, чем в Астрахани.
Нормально.
Если бы еще не Орден…
…Впрочем, надо отдать «крылатым» должное, – если б не они, здесь бы вообще ничего не было.
Плавали.
Знаем.
Увы…
…По центральным улицам неторопливо фланировали довольно прилично одетые граждане – ни дать ни взять вновь нарождающаяся гражданская бюрократия вкупе с мелкой и средней буржуазией.
То тут, то там мелькали черные форменные костюмы и черные береты Крыльев.
И все-таки была во всем этом какая-то странная безнадега…
Жуть.
Театр абсурда.
Хотя бы потому, что все это просто не имело ни малейшего права на существование…
…В казармах нам выделили отдельное помещение, видимо, для того, чтобы не смущали своей буйной вольницей жесткую аскетику Крыла.
Ну-ну.
Мы, в принципе, и не собирались.
Впрочем, жаловаться было не на что, покормили отряд совсем неплохо, даже водки дали.
А вечером меня и, как было написано на бумажке с золотым обрезом, «других офицеров отряда» (хм, это кого же они, интересно, имели в виду?) пригласили на прием.
Пришлось соответствующе одеться, благо парадку с побрякушками мы все равно всегда возили с собой.
Некоторые субкультуры на территории нашего бывшего отечества весьма, надо сказать, падки на всякую мишуру.
Сам-то я любым видам одежды предпочитаю в городе джинсы со свитером, а за городом – камуфляж.
Но это я.
А в чужой, как известно, монастырь…
…Я взял с собой Веточку, Андрона и Гурама.
Двое последних все-таки были в свое время офицерами. Причем, в немалых чинах.
Ну, а Веточка просто страсть как любил всяческие побрякушки, выбритость до синевы и неторопливые великосветские беседы.
Гомик, одним словом.
В любом ином случае я бы даже сказал, пидорас.
Но в этом конкретном – нет.
«Пидором» я бы его не назвал ни при каких обстоятельствах – потому что это был Веточка, мой друг и побратим.
Но, извините, против натуры все одно не попрешь…
…Прием был абсолютно не похож на фашистский.
