Но в этом конкретном – нет.
«Пидором» я бы его не назвал ни при каких обстоятельствах – потому что это был Веточка, мой друг и побратим.
Но, извините, против натуры все одно не попрешь…
…Прием был абсолютно не похож на фашистский.
Никаких тебе факелов, никаких имбецилов в черном, мрачно застывших у входа.
Нормальные, хорошо одетые люди.
Мужчины и женщины.
Причем, что удивительно, многие даже в «гражданке».
Пару раз где-то на периферии мелькнули даже мои любимые джинсы со свитерами.
Похоже, думаю, они в этом городе решили надолго обустроиться.
Беда.
Надо сказать, я был слегка разочарован.
Шел, понимаешь, настоящее «фашистское гнездо» осматривать, а тут – на тебе.
Люди как люди.
Некоторые даже вполне симпатичные.
Хотя и уродов тоже хватает, разумеется.
Впрочем, как и везде.
Из глубины нам призывно махал рукой Андрей Ильич с бокалом чего-то шипучего в руке, затянутой в тонкую черную форменную перчатку.
Отец, думаю, не случайно считал его пижоном и догматиком одновременно.
Дела…
Черт, неужели у них даже шампанское в наличии имеется?
У кого-то – или у меня, или у мироздания – явно поехала крыша.
Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?
Девятнадцатое?
Двадцатое?!
Или, мать его так, вторая половина вполне себе ненавистного любому в нем проживающему двадцать первого?!
Боже ж ты мой, за что же ты нас все-таки проклял…
…Пришлось подойти, полюбопытствовать.
– Ну, что ты, Егор, – разочаровал Вожак. – Какое шампанское? Откуда? Обычная яблочная шипучка… Хочешь попробовать?
Попробовал.
Вот сволочь!
Он что, думает, я «Абрау-Дюрсо» не узнаю?!
Да мы его во время Крымской… ящиками!
Вожак рассмеялся:
– Вижу, угадал. Не волнуйся, не в твою честь. Здесь когда-то завод был, погреба. Сам понимаешь. Вот и берегут для высоких гостей.
– А высокий гость это, я так понимаю, вы, господин Корн?!
Андрей Ильич, разумеется, сначала немного дернулся.
Но потом просто усмехнулся:
– А ты как думаешь?
Я даже и не думал.
Наслаждался колючими ледяными пузырьками.
Да, господа!
Ничего не скажешь.
Это вам не мелочь по карманам тырить и даже не на маршруте по-нашему безобразничать.
Уровень…
– Ну, и как тебе Воронеж, Егор Дмитриевич?
Он ждал, что я признаю свое поражение.
Я бы, может, его и признал.
Да вот беда.
Поражения не было.
Точнее, я его не почувствовал.
Ответил честно:
– Такое же говно, как и повсюду. Только фасад чуть подкрашен. На уровне, так сказать, чисто косметики…
– Вот как? – Вожак, судя по всему, был неприятно удивлен. – Поясни, пожалуйста.
– А здесь и пояснять нечего, – задумчиво жму плечами. – В столице люди играют во вседозволенность на грани бардака, здесь – в видимость порядка. Ну и что? Если нет цели, любое движение бессмысленно. Извините, не верю я вашему Муссолини.
Вожак задумчиво покачал головой.
– Гм. В общем-то, конечно, во многом ты прав. У тебя вообще все нормально с наследственностью. Но, к счастью, прав ты не во всем…
Я промолчал.
– Во-первых, Муссолини… как бы тебе это сказать… не совсем наш, что ли. Во-вторых, у нас несколько другие идеалы, не те, что ты думаешь. Как, впрочем, и большинство, прости, обывателей. Ну, и наконец в-третьих, – цель у нас все-таки есть. Тут уж ты совсем отсебятину какую-то, Егор, несешь, так что – извини…
Я аж вскинулся.
– Цель, говорите, есть? – поражаюсь. – А не позволите ли – так, чисто из любопытства, – поинтересоваться, какая именно?! Восстановление видимости порядка на всей территории бывшего отечества? Здесь – верю. Но это, извиняйте, не цель, это дурь. Причем, вполне себе даже и тупиковая. Порядок ради порядка – все равно что секс в презервативе. Вроде и хорошо, и приятно, но если рассматривать с точки зрения результата…
Вожак усмехнулся.
Горько и слегка таинственно.
– Нет, Егор, – сутулится, сворачивая самокрутку из тонкой папиросной бумаги. – Не угадал. Хотя не могу не признать, что ты, как всегда, остроумен. Не порядок ради порядка. Это действительно глупо. Ладно, потом поймешь. А пока иди потанцуй, мальчик. Вон, Маша уже заждалась одного моего слишком хорошо знакомого идиота…
Я взглянул на Красотулю и тут же забыл обо всех в мире глупостях, в том числе и о тех, о которых мы сейчас только что говорили.
Да, это было нечто!
В узком черном платье, в черных же перчатках по локоть…
Даже страшно стало: такую красоту – и раком в неудобном спальном мешке.
Убить тебя, капитан, мало…
Я молча забрал у Андрея Ильича бутылку с остатками «Абрау-Дюрсо» и двинул в сторону мадемуазель, которую уже с ходу начал клеить какой-то молоденький местный хлыщ в фуражке с высокой тульей и черном форменном мундирчике с щегольской серебряной окантовкой.
– Отвали, – двигаю его плечом. – Девушка сегодня танцует. Но не с тобой. Так что считай, тебе не повезло…
Он что-то пискнул, и я небрежно ткнул его локтем под ребра.
Хлыщ немного пооткрывал в поисках воздуха рот, потом все-таки нашел и отвалил.
Ну и всего доброго.
Извини, дружок, в другое время я бы с тобой с удовольствием подрался.
А сейчас – тупо не до тебя…
…Я утонул в двух зеленых озерах немыслимой глубины. Боже, как все-таки женщину красит нормальный макияж!
Приветствую вас, блин, разнообразные баночки и футлярчики! Знайте, что я готов ежедневно драться и умирать, лишь бы вы были наполнены вашим немыслимым содержимым.
И пусть девушки думают, что все это придумано для них, мы-то с вами знаем – чушь собачья!
Только для нас.
Исключительно.
Мы выпили по бокалу холодного, очень сухого шампанского и немедленно отправились танцевать…
…На выходе нас ждали.
Отодвинутый мною хлыщ и с ним еще несколько таких же тупых придурков.
Нормальные гвардейские разборки из-за прекрасной дамы.
Я даже развеселился.
Впрочем, радовался я напрасно.
Ребятишки оказались из молодых, да ранние – тускло блеснули плоские ритуальные кинжалы.
«Сейчас мы тэбя будэм рэзат» – это уже не по-гвардейски.
Могли бы ограничиться и обыкновенным мордобоем, а так пришлось работать в реальную.
Это могло не понравиться местному начальству, но выбора у меня не было.
Реальный бой далеко не так красив, как представляют себе романтически настроенные юноши.
По сути, в нем существует только одно незыблемое правило: максимальный урон при минимальном ущербе.
Есть подручные средства – хватай и не раздумывай.
Я, например, запустил в переднего орла металлической плевательницей. Попал, судя по всему, в висок – мальчик явно отправился к праотцам.
