Верещагин удобно устроился на диванчике.
– Очевидно, ты уже вытянул все, что мог, из Альберта.
– Он молчал, но я слишком долго знаю вас обоих, чтобы кто-то из вас мог меня одурачить, – самодовольно заявил адвокат.
– Возможно, – согласился Верещагин.
– Насколько я понимаю, новости скверные. Я не прошу выдавать секреты. Расскажи мне о новых бронемашинах, которые я сам видел.
– Странно, что ты это заметил.
– Как я мог не заметить причудливые новые орудия? Они словно позаимствованы из научно-фантастического фильма.
– Электромагнитные орудия. У них очень высокая начальная скорость снаряда при выстреле, – рассеянно произнес Верещагин.
– Значит, это и в самом деле новшество?
– В некотором роде. Технология применяется добрую сотню лет, но ее никогда не использовали на типе «97».
– А почему? У вас было бы меньше возни с порохом, хотя вы и используете для орудий не порох, а какую-то жидкость. – Бригадный адвокат гордился своими военными познаниями.
– Как всегда, все дело в деньгах. Замена орудий обходится в чудовищную сумму. Кроме того, электромагнитное орудие требует куда больше внутреннего пространства, чем обычное. Приходится заново перестраивать башню и большую часть внутренних секций. На самом деле куда дешевле сконструировать и построить новую бронемашину. – Верещагин задумался. – Изменения коснулись и оперативного радиуса действия машины. Насколько я понимаю, им пришлось переделывать и два передних бака для топлива. С добавочным весом брони на переднем скате радиус действия уменьшается процентов на пятнадцать. Помимо прочего, установка электромагнитных орудий должна увеличить расходы на ремонт и обслуживание. Я знаю, что у них добавлено по специально обученному механику на каждую пару машин. И, несмотря на все это, модифицированный тип «97» до сих пор много дешевле и легче в обслуживании, чем танк.
Ван Зейл усмехнулся.
– А теперь серьезно. Учитывая, что новый адмирал держит рот на замке, Антон, откуда тебе известно об этих дополнительных механиках?
Верещагин откинулся на спинку стула.
– Наш старший сержант разведслужбы Аксу – заядлый фотограф-любитель, и он уговорил ротную команду техобслуживания сняться для группового фото.
– Иногда, Антон, я забываю, насколько ты хитер.
– Честно говоря, это была идея Рауля Санмартина.
– Все равно Рауль научился этому у тебя, а Ханна – выйдя замуж за Рауля. – Ван Зейл затянулся сигарой. – Объясни, пожалуйста, почему тебе не нравится это нововведение? По-моему, тебе и самому нужны орудия, которые стреляют быстрее. Чем быстрее, тем лучше – разве не так?
– Не обязательно, – покачал головой Верещагин. – Скорость снарядов наших орудий вполне подходит для целей, которые мы стремимся поразить. Для новых орудий, очевидно, понадобятся более дорогие боеприпасы, так как в новых условиях снаряды испытывают гораздо большие напряжения и могут еще в полете саморазрушиться. Плюс высокая стоимость обслуживания и малый радиус действия. Увеличение скорострельности дает лишь одно серьезное преимущество.
– А именно? – Ван Зейл склонился вперед и отложил сигару, надеясь услышать нечто многозначительное.
– Противоброневое действие. Электромагнитные орудия куда эффективнее уничтожают другие бронемашины, которые на этой планете имеются только у Уве Эбиля и меня.
– Ты имеешь в виду, что эти пушки предназначены для нас?
– Нет-нет. Чтобы внести все изменения, потребовались годы. – Верещагин сделал паузу. – Меня больше беспокоит мысль, что причиной этого могут быть политические перемены на Земле. Ведь многие из присоединенных стран до сих пор располагают танками.
– Господи! – воскликнул ван Зейл. – Неужели все так скверно?
– Да, – просто ответил Верещагий.
– Вижу, Антон, что ты борешься со своей совестью. Вспомни о привилегированных отношениях адвоката и его клиента и расскажи мне, что у тебя на уме. Позволь помочь тебе.
– Ты мой бригадный адвокат. Я не могу втягивать тебя в личные дела, – полушутя бросил Верещагин.
– Антон, я старый, сварливый и упрямый африканер. Я работаю не на имперское правительство, а на тебя и могу, если надо, притворяться глухим и слабоумным. Ты и я отлично знаем, что я скорее твой придворный философ, нежели адвокат. – Ван Зейл подобрал окурок сигары и начал перетирать в кисет невыкуренный табак. – Я бы хотел считать себя твоим другом.
– Тогда, философ, позволь задать тебе философский вопрос. В каких обстоятельствах мятеж имеет юридические и моральные оправдания? – спросил Верещагин, глядя в потолок.
– Юридические – никогда. Если, конечно, мятеж не увенчается успехом.
– Я серьезно, Абрам. Когда мятеж допустим с точки зрения морали? – Помолчав, он добавил: – Более того, когда он становится морально необходимым?
– Дай мне подумать… Применение насилия обычно увязывают с взаимосвязанными принципами необходимости и пропорциональности. Вывернув их наизнанку, я могу допустить, что бунт морально оправдан, когда страдание, которого ты стремишься избежать, больше того, которое тебе придется причинить. Ты большой идеалист, Антон?
– Боюсь, что очень большой. – Верещагин вынул из кармана трубку. – Этим утром муниципальная полиция обнаружила труп некоего Брейтенбаха, который скончался от пыток. Его грузовик использовали для убийства двух маньчжурских солдат, и полковник Суми, очевидно, знает об этом инциденте больше, чем сообщил полиции.
– Господи! Адмирал Хории показался мне интеллигентным и культурным человеком. Как он может допускать подобные вещи?
– Японский политический курс можно охарактеризовать как упорядоченную безответственность, – улыбнулся Верещагин. – Начальство должно действовать в согласии с подчиненными. Адмирал Хории игнорирует большую часть весьма неприятных рекомендаций, которые ему приходится выслушивать, и его подчиненные начинают действовать самостоятельно, дабы заставить адмирала делать то, что «нужно». Если он сейчас решит отдать разумные, но непопулярные приказы, служба безопасности и гвардейцы попросту пропустят их мимо ушей. Адмирал не может подвергать свой авторитет подобному надругательству, поэтому он соглашается.
– Ну и система!
– Этой системе я служил всю свою жизнь, Абрам, но она становится все хуже и хуже.
– Я не могу так далеко заглядывать в будущее, как ты, Антон, но какие люди способны выполнять подобные приказы и еще более чудовищные, которых ты опасаешься?
– Фанатики, разумеется. Для фанатиков цель оправдывает средства. Суми один из них. А карьеристы ничем не лучше фанатиков. Я знал людей, способных на самые аморальные действия, если только они пойдут им на пользу. А кроме того, существуют циники, потерявшие всякую надежду, которые выполняют любые приказы неохотно, но вполне эффективно. – Он снова спрятал трубку в карман. – Но больше других, Абрам, можно пожалеть так называемых реформаторов, которые сознательно служат коррумпированному режиму. Если взвесить грехи всего человечества, их доля окажется самой тяжелой. Таким душам прямая дорога в ад.
