она тихо оделась и закусила остатками вчерашнего пикника. Легко перемахнув через забор, она скрылась в тени и была такова…
День выдался дождливым. Мелкая изморось жирной пеленой оседала на коже. Пару раз прошел ливень, проселочные дороги размыло. Выкупив Ками у сердобольного торговца, Ольгерд купил ей коня и уже втроем они отправились в дорогу. Путь лежал в ближайший оплот ХАБа, тот самый в котором они пережидали неспокойные дни. Всю дорогу жрица молчала, не поднимала глаз и куталась в подаренном ей плаще с глубоким капюшоном. В такую погоду он здорово пригодился. Преодолев с горем пополам несколько километров слякоти, путники углубились в лес и вышли на отсыпанную гравием дорогу. Теперь можно было никуда не сворачивать, ибо она была безопасна и вела прямиком к оплоту братства. После заключения договора Ольгерд заметил, что и у него на теле тоже появилась небольшая татуировка, которая слегка саднила. Она проявилась на внутренней стороне предплечья, ближе к локтю. Такая метка наделяла одного человека властью над другим человеком или существом. Он не был сторонником рабства или фанатом татуировок, но находил метку занятной.
Оплот представлял собой небольшую функциональную крепость, сложенную из скальной породы. Был тут и арсенал, и склады, и казармы. Для странствующих торговцев имелись отдельные кельи. Основная башня, возвышавшаяся над кронами деревьев, ну и, конечно, часовня святого ХАБа. Живьем его никто не видел, но статуя получилась одновременно скромной, величественной и монументальной. Предъявив медальон братства, Ольгерд и его спутники беспрепятственно въехали в открывшиеся ворота. Задавать лишние вопросы в братстве было непринято, а потому гостей проводили к огромному камину в общем зале и накрыли для них стол.
— Ты кушай, не стесняйся, — Ольгерд подвинул Ками миску с ароматной дымящейся похлебкой.
— Благодарю тебя, господин… — Она скинула плащ и взяла миску в руки, чтобы согреть пальцы.
— Кира? — он обратился к своей спутнице.
— Все спокойно, командир. За нами никто не шел. Разве что эта штука по-прежнему в небе. Может убрать?
— Не нужно, пусть следят. Я понимаю их беспокойство.
— А что с ней? — спросила Кира.
— Боюсь мы в ответе за тех, кого приручили… — улыбнувшись он показал свое тату. — Это какая-то магия, я полагаю. Скажи, Ками, а я могу тебя перепродать?
— Нет, господин. Эта метка на всю жизнь. И потом, меня у тебя никто не выкупит.
— Ага… вот и первый подвох. Я полагаю добрый торговец умолчал об этом не со зла?
— У него не было выбора, господин… все церковники так поступают, — ответила Ками.
— А почему, скажи на милость, ты не выдала нас страже? Ведь была такая возможность.
Ками задумалась и пожала плечами. Она не знала ответа на его вопрос.
— Ты, наверное, мучаешься догадками, кто же мы такие? — спросил Ольгерд, оценив вкус похлебки.
— Это уже не важно, господин. Теперь у нас один путь и одна судьба. Ты волен наказать меня за смерть друга или убить. Я не стану противиться.
— Это лишнее, — улыбнулся он задумчиво. — Тем более что он не совсем умер. Вернее тело его мертво, но сознание живо. Через пару месяцев он восстановится. Правда помнить будет не все, но это даже к лучшему.
— Как скажешь, господин, — она склонила голову. — Я закончила трапезу, где прикажешь лечь под тебя?
Ольгерд смутился и с трудом проглотил хлеб.
— Вообще-то вопрос был риторическим. Не нужно воспринимать все так буквально, Ками. Я просто хотел проверить твою решимость. Предложение конечно бесценное, но давай я лучше расскажу о нас немного, хорошо?
— Да, господин. Как пожелаешь…
Ольгерд вздохнул и снял с шеи медальон.
— А что, если я скажу, что мы не с этой планеты? Вообще не с этого мира? А святого ХАБа и вовсе никогда не существовало. Это миф, байка, придуманная для простых людей.
— Я поверю тебе наслово, господин.
— Даже так? — удивился Ольгерд. — Ну хорошо, слушай дальше… ХАБ — это такое место среди звезд, где живут особенные существа. Видишь ли, боги, которые создали наши миры и продолжают строить бесконечную вселенную настолько могущественны и непостижимы, что могут слышать нас, но не могут ответить. Ведь мы для них всего лишь пыль… Правда сами они так не считают. Вот и создали они существ способных почувствовать их волю и донести до нас смертных… или бессмертных. Так появился ХАБ и корпус ХАБа, в котором я служу. Это понятно?
— Да, господин, — кивнула Ками.
— Ну так вот, всего нас четверо, если считать Нормана. Еще есть разумный корабль, на котором мы путешествуем среди звезд. Но он сейчас спрятан от посторонних глаз и ждет своего часа. В моем ведении сектор вселенной из нескольких обитаемых планет. Чего вы тут творите нам мало интересно. От слова совсем. ХАБ не вмешивается в мирские дела. Мы расследуем только самые опасные и загадочные происшествия. Скажем, планетарного масштаба. Аномалии, так сказать. Как раз сейчас такой случай.
— Как скажете, господин…
— Кажется она нам не верит, Кира, — усмехнулся Ольгерд.
— Показать ей?
— Только не пугай сильно.
Убедившись, что в зале никого больше нет, Кира надавила пальцами на скулы и словно маску сняла свое лицо. Обнажив композитный череп, с белоснежными зубами и идеальными розовыми деснами, она повернулась к бывшей жрице.
— Кукла… — беспристрастно констатировала она. — Совсем как живая.
Ольгерд поперхнулся, и жестом приказал вернуть лицевую панель обратно.
— Не совсем кукла, — поправил он. — Ками есть образец альтернативной жизненной формы. Искусственный интеллект, обличенный в механическое тело. Ее создали из копии моего сознания. Поэтому мы редко спорим и всегда сходимся во взглядах. Она отвечает за снаряжение и оружие. Норман, павший от твоей руки, занимался разведкой и изучением окружающей среды. Я командир, они — подчиненные.
— А кто приказывает вам, господин? — спросила Ками.
— Оператор ХАБа. У каждого оперативника есть такой. Полномочия ограничены только совестью. Я, разве что не могу уничтожить планету без спросу. А в остальном руки оперативника полностью развязаны.
— Ты смеешься надо мной, господин? Такая власть дана только богам…
— А я о чем? По сути, им мы и служим. Разве что общаемся не напрямую. Нет, я могу обратиться к богу лично, и он ответит, только не словами. Как правило он дает возможности или меняет кое какие обстоятельства. А в остальном волю его передает оператор ХАБа. Понятно?
— Кажется ты серьезен, господин. Я не все поняла, но принимаю твои слова на веру, — она склонила голову.
— Чудно. — улыбнулся он добродушно. — Скажи, Ками, а ты была в столице?
— Только однажды, когда меня возвели в сестры.
— Дорогу помнишь?
