Провожать отряд вышла вся станция. Немов молча всматривался в лица жителей, читая в их глазах надежду на удачный исход операции. Усталые, изможденные люди на прокопченной станции, не потерявшие еще до конца веры, что настанут лучшие времена.
Василий Петрович не слыл набожным человеком. Но когда раздалась команда открывать створки гермоворот, перекрестил всех участников экспедиции и крепко пожал каждому руку. Лишних слов не требовалось, все и так было ясно.
Вильдер и Данилов осматривали людей, полукругом выстроившихся возле них, но ни тот ни другой так и не смогли отыскать глазами в толпе Мишу. То ли парень обиделся на решение Немова не брать его и отсиживался в палатке, то ли прятался за спинами других жителей.
Наконец, Немов развернулся и махнул рукой, призывая отряд из семи человек начать путь наверх. Его бойцы, облаченные в костюмы химзащиты и противогазы, пришли в движение. Гулкие шаги по поскрипывающему эскалатору исполнили испорченную сонату, словно в ответ им, скрипнули, закрываясь, створки гермоворот.
* * *
Передвигаться приходилось, согнувшись в три погибели. Не прошло и пяти минут, как жутко заныли спина и ноги. Пот под химзой лил градом. Но намеченная цель упорно заставляла парня двигаться вперед. Наконец, узкий лаз вывел Мишу в небольшую комнатку с какими-то вентилями. При слабом свете фонарика разглядеть что-то подробнее было сложно, особенно в противогазе. Зато здесь можно было вытянуться во весь рост и размять суставы. Но и задерживаться долго было нельзя, иначе Миша рисковал пропустить выход Немова с людьми, а тогда вся его затея пойдет прахом.
Посветив фонариком, он заметил в дальнем углу скобы в стене, уходящие ввысь. В три шага преодолев расстояние, парень направил луч света вверх – так и есть, догадка оказалась верной, луч не наткнулся на потолок, а затерялся во мраке. Сердце Миши забилось сильнее – совсем скоро ему предстояло вновь оказаться на поверхности.
Путь наверх не был долгим; очень скоро парень уперся в металлическую заслонку, которую довольно легко смог сдвинуть с места. В образовавшуюся узкую щель он и протиснулся, ужом выскользнув на поверхность из бывшей вентиляционной шахты теплосети. Вопреки его опасениям, на этот раз открытое пространство уже не приводило его в такой ужас. С легким головокружением и приступами тошноты Миша пока успешно справлялся. Кроме того, он старался не смотреть вверх, помня о своем первом опыте. Вестибюль станции располагался совсем недалеко. Спрятавшись за наземную часть вентиляционной шахты и не сводя с вестибюля глаз, Миша стал ждать. Он не успел как следует поволноваться от пришедшей вдруг в голову мысли, что он опоздал и отряд уже скрылся в чаще Царицынского парка, как вдруг заметил фигуры сталкеров, осторожно выбирающихся из полуразрушенного вестибюля станции Орехово.
* * *
На кону стояло многое. В опасной близости темнел Царицынский лес; деревья, раскинувшие свои узловатые ветви, дотягивались практически до самого вестибюля станции. И именно туда, в черноту и неизвестность, должен был повести людей Немов. Да, они опытные сталкеры, но лучше уж оказаться на открытой местности, где опасность хотя бы можно увидеть и хоть как-то подготовиться к ней, чем шарахаться от каждой тени и каждого звука в мрачном лесу. Но выбора у них не оставалось.
Луна неплохо освещала пространство вокруг – ночь была ясной. Справа виднелся небольшой просвет – там в былые времена располагался один из входов в Царицынский парк. Туда и направил свою группу Олег. Семь вооруженных людей в костюмах химзащиты осторожно пробирались к жуткому месту, ощетинившись оружием и контролируя каждое направление. Спустя пару минут лес засосал их, словно черная дыра. И никто не заметил, как спустя некоторое время по тому же маршруту скользнула одинокая фигура, явно торопившаяся не потерять из виду только что проходивших здесь людей.
Было темно, свет луны почти не проникал сквозь бурно разросшееся зеленое месиво из сплетений веток и лиан. Огромные, черные, поросшие мхом деревья-исполины будто грозились раздавить парня. Мише казалось, что они живые, у них есть глаза и они наблюдают за ним. Он постоянно озирался в ожидании угрозы, вздрагивал от каждого скрипа покачивающихся деревьев. «Какое ужасное место», – думал Миша, пытаясь представить, кто тут может жить. Та встреча с чудовищем возле павильона метро Орехово была еще жива в памяти, время не успело стереть яркие краски или разбавить их серостью будней в туннелях метро.
Немов сказал, что там, куда они направлялись, должны быть дизельные генераторы и оружие. Надо всего лишь пересечь Царицынский парк. «Если сталкеры сумели справиться с тем созданием, которое набросилось на меня, то они справятся и с другими, обитающими здесь», – убеждал себя Миша. Но на душе все равно было неспокойно.
«Главное – не соваться в Бирюлевский дендропарк, – вспомнил он слова проводника. – Там целая коллекция растений со всех уголков планеты была, кто знает, что там сейчас и во что они превратились. Одно лишь знаю – даже создания Царицынского парка обходят то место стороной, и тихо там, ни звука не слышно со стороны дендропарка».
Миша пробирался медленно и очень осторожно, по возможности избегая труднопроходимых участков, заросших высокой травой и лианами, напряженно вглядываясь в темноту. Вспыхивали и гасли огоньки глаз, иногда слышалось утробное урчание, но пока неведомые существа не попадались на пути.
Мише пришлось обходиться без фонарика, чтобы раньше времени не обнаружить себя. Иногда в просветах впереди он замечал спины сталкеров и отблески их фонарей, и от этого становилось немного спокойнее на душе. Миша предпочел бы, конечно, оказаться поближе или вовсе за спиной у кого-нибудь – рядом со сталкерами он чувствовал себя словно за каменной стеной. Но приходилось терпеть и не срываться на бег, удерживаясь на достаточном расстоянии от отряда.
Следуя за сталкерами, Миша вспоминал разговор с Сергеем Вильдером, когда они вместе с Немовым шли по длинному, пустому и мрачному туннелю к Домодедовской:
– Там опасно.
– Это из-за этих тварей? – Миша снова вспомнил похожее на кошку огромное животное, прыгнувшее на него, и его пробрал озноб.
– Есть кое-что пострашнее. Там, за деревьями, посреди парка стоит Царицынский дворец. Гиблое место. Поговаривают, что в его окнах горит свет, а сам он цел и невредим, и не тронули его ни время, ни ракеты, словно и не было никакого конца света, – Вильдер шумно выдохнул. – Вот только практически никто, оказавшийся поблизости, оттуда не вернулся.
– Как Кремль? – Миша вспомнил то, что рассказывал ему Немов раньше.
