…и шмякнулся, ломая огненные перья, прямиком в отвратительную неустойчивую топь. Ударился — не о землю, не о воду, а обо что-то липкое и вонючее — и обернулся вновь человеком. Выбираясь из грязи, угрюмо отогнал от себя неуместные сейчас рефлексии о князьях и кочках. Выпрямился.
Ищейки и взломщики один за другим возникали рядом. Умные люди, они не стали прослеживать весь путь, а явились, ориентируясь на его сигнал. Угу, прямо туда. Доблестное подкрепление шипело, пробираясь к более твердой земле и оставляя в топи безнадежно завязшие сапоги.
— Частный тренировочный полигон, раздел «Болото-312», — сделан был предварительный доклад. — Вирус собирали и обкатывали здесь. Начат анализ и моделирование. Прослеживаем внешние контакты ресурса.
Спокойно, Канеко. Давай, спускайся с горних высей да в вязкую грязь. Быстрого результата не будет.
Это еще не значит, что не будет совсем никакого.
— Работаем.
Весь остаток ночи господин советник просеивал, до рези в глазах, осколки стертой информации, восстанавливал из неполных кусочков картину атаки. Ползал по умопомрачительно неприглядным закоулкам Паутины, гонялся за создателями вирус-взрыва, ругался с орлами советника Танаки, потом со следователями министерства, потом лично с дознавательных дел мастерами. И тихо сатанел, когда вся эта бурная, поставившая на ноги чуть ли не половину силовых структур деятельность закончилась фактически пшиком.
Нет, исполнителей они поймали. Нашли запланировавшую и осуществившую нападение ячейку «чистильщиков», взяли господ борцов за человеческое господство чуть ли не с поличным, с руками, дымящимися — в самом буквальном смысле — от вещественных доказательств. Министерство юстиции уже планировало торжествующие пресс-конференции.
Только вот советнику Канеко нужны были не пойманные злодеи, а информация, к которой, как выяснилось, у доблестных фанатов антропоцентризма просто не было доступа.
Исполнители ничего не знали. То есть совсем.
Тимур в третий раз просматривал записи допроса пленников. Ясноглазый мальчишка с промытыми мозгами гордо обличал тиранов и угнетателей. Советник Канеко поймал в душе своей неуютное чувство — слишком мрачное, чтобы подходить под определение «dé jà vu».
— Вы не понимаете. Вы заражены. Вся эта планета поражена тяжелой болезнью, и нам не позволяют это заметить. Но вы увидите. — Чистильщик смотрел дерзко, с резонирующей, почти истеричной храбростью готового к грядущему мученичеству подвижника. — В миг, когда время обнулится и пойдет новый отсчет. В час, когда все начнется сначала. Знак будет явлен в день-ноль. Вы увидите. И вы пожалеете.
Восхитительно.
Господин советник мысленно пообещал себе долгий и содержательный разговор с человеком, отвечающим в лиге за написание суггестивных текстов и лозунгов. Заставил разворачивающуюся перед глазами драму застыть, а затем и растаять в воздухе. Ками милосердные, неужели он тоже всего-то полдюжины лет назад был таким же ни в чем не сомневающимся идиотом?
Нет. Он был хуже. Хватит медитировать над своей загубленной судьбой, Канеко. У тебя график.
Тимур прикрыл на мгновение усталые глаза. Провел кончиками пальцев по линии бровей, по скулам. Всерьез подумал, а не отменить ли утреннюю встречу. Нужно хоть пару часов поспать перед заседанием совета.
Медицинские системы поместья были самыми лучшими, тело его поддерживалось в оптимальном состоянии, получая строго отмеренные дозы напряжения и покоя. Отдых, необходимый Тимуру, был прежде всего отдыхом разума. Обычно ему вполне хватало трех-четырех часов, и необязательно каждые сутки. Однако сейчас господин советник чувствовал себя так, словно сливающиеся в смазанный калейдоскоп впечатления последних дней переполнили какую-то внутреннюю чашу. Слишком много раздражителей, слишком много образов, идей, чувств. Нужно было уложить их в себе, пропустить не через аналитические приложения, а через внутреннюю свою эмоциональную суть. Успокоить взбудораженную нервную систему.
Тимур знал свои пределы. Еще один день в таком темпе, и внимание его рассеется, мысли начнут путаться, терять четкость и скорость. Волной пойдут ошибки — одна другой нелепей. Еще через трое-четверо суток резко и как-то очень глобально упадет иммунитет. Причем не только у антивирусных его приложений: понизится куда более прозаичная физиологическая сопротивляемость организма. Что чревато долговременными и неприятными последствиями. Железный Неко на весьма невеселом опыте научился не доводить себя до подобного состояния.
Отдых был нужен. И, принеси ночная охота более существенную добычу, Тимур мог бы даже его себе позволить. Однако теперь, когда одно из направлений расследования уперлось в тупик, тем больший приоритет приобрела разработка прочих вариантов. Хвост, за который попытался уцепиться господин советник, оказался обрублен. Что ж, попробуем зайти с головы. Тут главное не бросаться на проблему в лоб, а выбрать менее прямые подходы. Проявить тонкость.
Только вот где бы ее взять дикому полуварвару?
Тимур повел уставшими, ноющими после ночных погонь плечами. Сменил аватару, задавая режимы, изменяя настройки, надевая маску не столько даже на лицо, сколько на внутреннее свое восприятие мира. Выпрямился. Запросил доступ на сетевое кафе.
Советник Канеко вышел из врат, висящих в прозрачной, хрустальной чистоте открытого космоса. Далеко внизу огненным видением, сияющим совершенством плыла тревожная алая планета. Укутанная облаками Акана неслась сквозь ледяную тьму. Бриллиантовой пылью танцевали вокруг звезды. Ярким, бело-серебряным заревом било в глаза светило.
Остальные планеты системы отсюда казались лишь особенно яркими точками — слишком далекими, чтобы невооруженным взглядом различить узнаваемые их силуэты. Но вот орбитальные строения, сооружения и укрепления раскинулись во всем своем великолепии — и реальные, и виртуальные.
Точно тонкое кружево, обнимающее планету, — батареи защиты. Вуалью-паутинкой — сеть многочисленных спутников. Среди них яркими, пленяющими драгоценными каменьями — обитаемые станции.
Тимур сложил руки перед грудью, позволяя рукавам падать тяжелыми складками. Внимание его, точно скованное гравитационным притяжением, обратилось к поверхности планеты. Глаза отыскали приметные контуры континента. Проследили направление едва заметной с такой высоты горной гряды. Чтобы рассмотреть детали каменистого плоскогорья, пришлось перенастроить зрачки, приближая изображение.
Кратер, разбивший испещренные трещинами скалы, был подобен язве на теле мира. Незначительная, почти неприметная рана, знаменующая поразившую в самое сердце погибель. Последнее поле боя и место гибели владыки Кикути.
