— Почему вы мне об этом говорите?
— Если хотите, потому, что Сахиил прислушивается к вашему мнению, лорд-инквизитор. Вы можете выступить посредником и убедить его изменить планы.
Стил окинул Кориса скучающим взглядом.
— Вы сообщили ему о своих сомнениях, но все же он решил не следовать вашим советам, не так ли?
Сержант резко кивнул.
— Он намекнул, что мне не хватает веры.
Стил шагнул к Корису.
— Это правда?
Глаза старого солдата загорелись от подавленной ярости.
— Я — сын Сангвиния, — прошипел он. — Моя вера крепка как алмаз!
«Как легко разжечь их боевую ярость».
Космодесантник шел по дороге, уготованной ему Стилом, будучи лишь деталью часового механизма, тикающей, как положено.
— Не сомневаюсь. Но почему вы не разделяете уверенность жреца в победе? Сахиил, как и я, полагает, что сам примарх благословил нас. Вы сомневаетесь в откровении?
На лице сержанта впервые появилось выражение неуверенности.
— Мы… я… не уверен, милорд. — Он облизал губы. — Юный Аркио… Это трудно принять…
«Он наивен, — подумал Стил. — До чего просто манипулировать такими, как Корис. Они могут притворяться, будто сомневаются в своей догме, но, по правде говоря, это самые стойкие и несгибаемые ее приверженцы».
— Корис, вы думаете, мне легко такое принять? А ведь я побывал в тысяче миров и видел такое, от чего мозг леденеет в костях и стынет сердце! Вы сможете вернуться на родной Ваал и получить положенные герою почести, как только закончится рейд на Шенлонг. Но прежде, чем это случится, вам следует избавиться от скепсиса!
— Разве сам командор Данте не говорил, что Кровавый Ангел, который не стремится задавать вопросы, ничем не лучше безмозглого сервитора? Не думайте, что на Шенлонге можно победить одной верой!
Корис отвел взгляд, пораженный собственной откровенностью.
Инквизитор нарочито вздохнул, легко переменив тактику. Строя новые планы, он всякий раз прятал их под покровами спасительной лжи: убийство Хорина; почерневшее сердце, вынутое из груди Несущего Слово, — все это отвлекало внимание от истинных намерений Стила. Теперь он собирался пустить в ход еще одну ложь, нацеленную на ахиллесову пяту Кровавых Ангелов — их чувство долга.
— Очень хорошо. Но вы не оставляете мне выбора, сержант. То, что я сейчас скажу, должно остаться между нами.
Стил приблизился к гололитическому проектору и вывел на экран изображение крепости Икари. Как и большая часть сведений, касавшихся цитадели, снимок выглядел схематичным и неточным, но при этом отличался от изображения, хранившегося в библиариуме «Беллуса». Глубоко под зданием имелся проход.
— Я жду вашей клятвы, Корис, — с нажимом произнес Стил. — Поклянитесь все.
Остальные Кровавые Ангелы посмотрели на ветерана, и тот кивнул.
— Считайте, наша клятва у вас есть.
Стил указал на изображение, безупречную фальсификацию.
— Сахиил — хороший священник, но он, как вы говорите, не такой, как мы, — не тактик. Я утаил от него эту информацию.
Он обвел взглядом десантников, которые внимательно наблюдали за ним, вслушиваясь в каждое слово, и позволил своему разуму мягко прощупать их, ослабляя сопротивление и подталкивая к согласию.
— Лишь немногие избранные знают, что в крепости Икари скрыта древняя лаборатория Адептус Механикус, в которой находится устройство невероятной мощи.
Появилась расплывчатая картинка с порталом эльдарской паутины.
— Наша задача на Шенлонге состоит не в вытеснении оттуда Несущих Слово, а в том, чтобы спасти от них или уничтожить это устройство. Любой ценой!
Стил дружески кивнул Корису.
— Теперь вы понимаете всю важность этой миссии?
Сержант тщательно изучил сканированное изображение. Стил хранил безучастную мину. Подделка была выполнена безупречно и оказалась достаточно хороша, чтобы одурачить рядового космодесантника. В действительности на нижних уровнях крепости Икари находились лишь пыточные камеры и система утилизации отходов. Эта ложь поможет Стилу принудить Кориса к молчанию во имя долга. После десяти лет службы на «Беллусе» инквизитор понял: все люди хотят во что-нибудь верить, сама природа космического десантника жаждет цели. Если Корис со своими сомневающимися не последует за Аркио, придется сфабриковать другую цель, за которую они умрут.
Ветеран заговорил, и Стил понял, что ему удалось заманить Кровавого Ангела в ловушку.
— Почему вы раньше этого не показали? К чему такая скрытность?
— Вы знаете методы Ордо Еретикус, — произнес Стил доверительным тоном. — Узнай мои коллеги, что я вам все рассказал, меня многие захотели бы убить на месте. Но я всегда доверял слову Кровавых Ангелов.
Корис помрачнел.
— Тогда мы, как и приказал Сахиил, возьмем на себя миссию на Шенлонге. Это дорого нам обойдется, но мы не можем позволить отбросам Хаоса угрожать Империуму.
В душе Стил глумился над ветераном.
— Даже если это будет стоить вам жизней?
Сержант кивнул, и инквизитор отвернулся, подзывая сервитора.
— Итак, братья-космодесантники! Прежде чем вы уйдете готовиться к атаке, я хочу попросить вас о небольшом одолжении.
— Назовите его, — буркнул Корис.
Сервитор возвратился с подносом. На нем стояла точная копия Алого Грааля и восемь украшенных стальных кубков.
— Я хочу разделись с вами благословение.
Он налил порцию густой кроваво-красной жидкости в каждый кубок, и сервитор поднес их воинам.
— За победу на Шенлонге! — прозвучал тост инквизитора. — Во славу Императора и Сангвиния!
— Во славу Императора и Сангвиния!
Семеро мужчин хором повторили слова Стила и осушили кубки.
Ненадолго воцарилась тишина, а потом ветеран заговорил.
— Быть может, лорд-инквизитор, я судил о вас поспешно, — сказал Корис.
— Профессиональный риск, — заметил Стил.
Сержант кивнул и, сдержанно отсалютовав, космодесантники покинули апартаменты инквизитора. Стил произнес слово силы и колдовством запечатал закрывшийся за ними круглый люк.
После этого он осушил остатки жидкости в сосуде и позволил булькающему злорадному смеху вырваться наружу. Жидкость скатилась по подбородку и капнула на пол. В определенном смысле это была священная кровь, но Сангвиний тут был ни при чем.
Стил поглядел на съежившегося сервитора и чуть помедлил, прежде чем пинком опрокинуть того на пол. А затем неспешно тяжелым ботинком раздавил горло раба.
Удовлетворенный, он, размахнувшись, швырнул в стену копию Грааля, и та с жалобным звоном разбилась вдребезги.
«Дураки слишком поздно узнают, что мои планы не так просто разрушить, — сказал Стил сам себе. — Небеса Шенлонга заплачут кровью!»
— Я так приказываю! — выкрикнул он, и его голос эхом отозвался в пустой комнате.
Рафен склонил голову, слушая нарастающее крещендо гимна Барбароссы. Тысяча голосов возносилась к сводам посадочной палубы. Кровавые Ангелы по обе стороны от Рафена обращали свои молитвы к примарху и Богу-Императору. Как только песнь закончилась, воин положил обнаженную ладонь на болтер, чтобы коснуться букв, запечатленных на нем за десятилетия службы. В ордене не было двух одинаковых болтеров: каждый космодесантник превращал свое оружие в священную реликвию. Огнестрельное оружие Рафена украшали список всех его сражений и любимые изречения. Он помнил их наизусть и нес в своем сердце, но от прикосновения к гравировке в его душе усиливалась решимость. Рафен наклонил ствол оружия и ритуальным движением открыл казенник, ожидая благословения капеллана.
Он оглядел посадочную палубу. Транспортные колонны медленно двигались в разинутые люки «Громовых ястребов»; танки «Хищники» ваальского образца грохотали следом за «Носорогами» и «Секачами». Кровавые Ангелы должны были высадиться на Шенлонге в несколько этапов. Десятки десантных капсул «Ветер смерти» выстроились перед собравшимися отрядами; формой они напоминали удлиненные капли. Рафену вдруг померещилось, что это странные семена гигантских железных растений. И впрямь, когда они упадут на Несущих Слово, посеют ростки мести Императора за украденный мир-кузницу.
Неожиданная сумятица привлекла его внимание. По передним рядам прошел настойчивый шепот, построение сломалось, и вокруг одного из воинов сгрудились остальные. Рафен поднялся с колен и приблизился. Он увидел Туркио — боевой брат повернулся к нему лицом.
— Рафен, может, тебе лучше держаться подальше…
Протиснувшись, он увидел сержанта Кориса, который, казалось, склонился в почтительной молитве. Вдруг тело старого воина содрогнулось, и с его губ сорвалось низкое рычание. Рафен похолодел — он сразу узнал признаки.
— Когда?..
— Когда он пришел, выглядел угрюмым, — прошептал Туркио. — Пока пели гимн, его смятение становилось все сильнее.
