— Выйдет Власов — стреляй в него! Потом в офицера, — быстро зашептал он Петрухе. — И уходи, выманивай за собой немцев. А я зайду в обход и попробую вытащить баб. Встретимся около старого кладбища, которое мы обходили. Пойдет? Сможешь?
— Пойдет, если не будесь больсе лугаться… — якут обернулся к Ване и нагло улыбнулся.
— Бля, да ты охренел… — в сердцах выматерился Иван, но тут же закрыл себе ладонью рот, закивал, а потом, оскальзываясь на глине, помчался за поленницы дров, на околице деревни.
И в упор наткнулся на немецкого солдата, сосредоточенно подтиравшего себе задницу возле покосившегося нужника.
Немец вытаращил глаза на Ивана и потянулся за прислоненной к плетню винтовкой, его штаны вместе с подштанниками совсем съехали на сапоги.
Не успев даже испугаться, Иван в прыжке вбил ему колено в подбородок
Глухо лязгнули зубы, рулон туалетной бумаги красивой змейкой полетел в кусты малины, а сам солдат, завалился вместе с плетнем.
Из-за сарая раздался ленивый хрипловатый тенор.
— Эй, Густав, хватить срать! Уезжаем. Оглох, сраный засранец? Уезжаем, говорю! Подтирай жопу быстрей…
Ваня прижался спиной к поленьям и взвел большим пальцем курок Нагана.
— Густав!!! — нетерпеливо рявкнул немец.
В этот момент стукнул звонкий выстрел, раскатившийся эхом между избами.
— Дерьмо! Русский снайпер!!! Тот самый снайпер! Гауптмана и русского генерала убили! — заполошно заорали немцы.
— Занять укрытия, живо! — в общий гам вплелся уверенный, звонкий голос. — Шульц, прощупай из пулемета вон тот пригорок…
Басовито застучала очередь, но пулемет сразу заткнулся.
— Дерьмо!!! Подползите кто-нибудь к бронетранспортеру… Фогель, прикройте, а потом выдвигайся со своим отделением с левого фланга, Шнитке, вы с правого… — опять начал орать офицер. — Шевелитесь, шевелитесь, беременные ослы…
Застучали винтовки и автоматы, между избами метнулись солдаты, один из них лихо перемахнул плетень, но приземлился уже безвольной тряпкой, вольготно раскинувшись на траве и судорожно подергивая ногой. Из его глаза на щеку стекала красно-бурая слизь, а губы что-то беззвучно шептали.
Ваня забился между поленницами, но солдаты пронеслись стороной.
Галдеж, команды и стрельба переместились в лес. В деревне только звонко брехали собаки, людей слышно не было.
Ваня подождал немного и перебежал к торцу сарая. Каким-то удивительным образом, вместо волнения он испытывал бурный азарт, а происходящее воспринимал, как занимательную пошаговую стратегию.
— Господи, Господи, что ж деется… — неожиданно, совсем рядом забубнил надтреснутый старческий мужской голос.
Из-за угла вывернулся кряжистый, седобородый старик с вилами в руках. Покрутив лысой башкой по сторонам, он ошарашено уставился на Ивана.
— Тише, дед… — Иван прижал палец к губам.
— Хорошо, хорошо, сынок… — торопливо зашептал старик, наклонился, чтобы положить вилы на землю, а потом, вдруг, с глухим ревом ринулся с ними наперевес на Ваню. — Коммуняки, чтоб вам!!! Господин офицер, здесь коммунисты!..
Сухо щелкнул Наган, крайний зуб вил разодрал маскхалат на плече и пробороздил бревно в стене сарая. А сам старик, густо обдав Ваню чесночной вонью, съехал по нем на затоптанную землю.
— Сука, сука… — Ваня торопливо отпихнул от себя деда, сунул наган за пазуху и перекинул вперед автомат.
И вот тут, при виде мертвого старика у ног, вся решительность и азарт внезапно куда-то испарились. Ивана начала бить крупная дрожь, а ноги предательски обмякли. Очень захотелось сбежать куда-нибудь подальше от деревни.
«Давай, тряпка!!!» — заорал сам на себя Ваня и, наконец, смог сорвать ноги с места. Бочком просеменил к углу избы и мельком выглянул из-за угла ва двор.
Посредине двора валялся мертвый командарм, нижняя честь его лица превратилась в месиво из мяса и костей из которого торчал синий язык. Офицер лежал лицом вниз поперек Власова, крестом, потертая подковка на каблуке его левого сапога, весело поблескивала под просочившемся сквозь облака солнцем. С борта бронетранспортера свешивался солдат, еще один валялся чуть поодаль, больше никого видно не было.
В лесу забухали гранатные взрывы, стрельба вспыхнула с новой силой.
— Сука… — Иван резко выдохнул и выскочил из-за угла и метнулся к двери сарая.
Позади бабахнул выстрел, доска над головой встопорщилась щепками. Ваня с перепуга шарахнулся в сторону и опять юркнул за угол.
Вытащил из-за ремня гранату, сдернул шнурок и забросил ее во двор.
Глухо бабахнуло, ветерок снес клуб сизого, остро смердевшего дыма прямо на Ивана. В носу сильно засвербело.
— А-а-апчхи… — оглушительно чихнув, Иван снова высунулся, разглядел торчащую из-под «Опеля» окровавленную башку шофера и ринулся к двери сарая.
Брякнул щеколда, в нос ударил спертый, вонючий воздух.
— Ванечка! Ванюша!!! — в один голос ахнули Курицына и Елистратова.
Следом радостно запищали Хусаинова и Иванова.
— Ванюшечка, милый!
— На выход, дамы! — выдохнул Иван. — Только быстро и сразу за левый угол, мимо поленниц с дровами, овина и в лес.
— Собрались!!! — сухо скомандовала Елистратова. — Курицына — первая, Хусаинова — вторая, следом — Иванова. Я за вами.
— А как же теть Люба?.. — жалобно пискнула Вика Иванова.
Ваня присмотрелся и увидел в углу на куче соломы неподвижное тело, прикрытое рожном.
— Я ее потащу на себе! — всхлипнула Вика.
— Я помогу… — неуверенно поддакнула Салманова.
— На выход!!! — зло рявкнула Варвара Сергеевна. — Быстро, она все равно не выживет, а с ней мы погибнем все. Быстро, дурочки…
Ваня подскочил к лежащей женщине и упал рядом с ней на колени.
— Ранение, полостное и задет позвоночник… — зашипела ему на ухо Елистратова. — В этих условиях — безнадежно.
Синие губы женщины слабо шевельнулись:
— Уходите… уходите, прошу вас…
Ваня прикусил губу, вырвал из-за пояса гранату, скрутил колпачок, положил ее на живот тете Любе, а шарик вложил ей в руку.
— Просто потяните… — после чего резко вскочил и толкнул к двери Машу. — Живо, на выход…
Курицына словно перепуганная коза, одним прыжком выскочила во двор, следом за ней, пригнувшись, выбежала Хусаинова.
— Я останусь с тетей Любой!!! — истерично заверещала Вика, прижавшись спиной к стене. — Нет, я останусь…
— Уходите! — Ваня вытолкнул Варвару Сергеевну, а сам, коротко стукнул Вику в солнечное сплетение, перебросил согнувшуюся медсестру через плечо и тоже выбежал во двор.
Неподалеку стеганул винтовочный выстрел, Вика тихо пискнула и обмякла, Ваня юркнул за угол и понесся в лес.
Над головой засвистели пули, медсестра еще раз дернулась, Иван почувствовал, как ему за шиворот потекла горячая струйка.
— Сука-а-а!!! — Ваня одним движением сбросил с себя Вику, прислонил ее к дереву, а сам рухнул в траву рядом и перекатился под куст боярышника.
Между двумя корявыми березками выскочил немецкий солдат в маскировочной накидке.
Автомат Ивана коротко дернулся, лязгнул затвор, по высокой дуге полетели гильзы — немец всплеснул руками, выронил карабин и боком рухнул в траву.
— Вика… — Ваня вскочил, схватил девушку, но тут же бросил ее и опять рухнул в траву.
Защелкали пули по ветвям, в прорехах между кустами замелькали пятнистые силуэты.
Что-то темное, оставляя за собой едва заметный прозрачный след, мелькнуло в воздухе.
В нескольких метрах от Ивана вспух клубок дыма, уши рванул нудный звон.
Иван закинул к немцам свою последнюю гранату, дождался взрыва, ухватил медсетстру за шиворот и, судорожно суча ногами, начал отползать назад.
Из кустов выскочил немецкий солдат, держа на вытянутых руках карабин с примкнутым штыком.
Увидев Ваню, он принялся яростно дергать затвор, а потом, так и не дослав патрон в патронник, ринулся вперед с диким воплем.
Но не добежав — рухнул, уткнувшись красной, распаренной мордой в сапоги Ивана.
«Зачем? Зачем мне все это? — взвыл Ваня, судорожно загребая ногами. — Отъебитесь все от меня!».
