– Какой слог… – хмыкнул я, надкусывая сделанный бутерброд. – Какой пафос… Вот только слышал я кое-что о вашей банде. И… я бы сказал, что вы очень странно чтите память мёртвых, убивая ещё живых. Я не судья, но ведь это уже не война. Это просто какое-то… безумие. Иви, по-моему такие как ты – просто больные уроды.
Гаджет искренне и звонко расхохоталась.
– Кто знает, Блэк, кто знает… Древо свободы необходимо время от времени окроплять кровью патриотов и тиранов. Томас Джефферсон.
– Патриотизм – религия бешеных. Оскар Уайльд.
– Вау! – искренне восхитилась Иви и захлопала в ладоши. – Ты читал Оскара Уайльда?
Да по-любому. Делать мне больше нечего. Это просто Дамиан любит время от времени какую-нибудь шибко умную мысль ввернуть – вот от него и что-то запомнилось.
– Всё возможно, – привычно уклончиво ответил я.
– Это точно… Проклятье, – Гаджет выключила плиту и с некоторым огорчением посмотрела на аппетитно шкворчащее на сковородке жаркое. – Чего-то я не рассчитала с дозировкой – слишком много наготовила… Блэк, угостишься?
– А ты меня не отравишь?
– Эй! – возмутилась Иви. – Я, конечно, не шеф-повар, но от моей стряпни ещё никто не умирал! Хотела бы убить – взорвала бы, делов-то…
И правда – делов-то… Какие мелочи.
– Вообще-то по старым правилам, если вместе поесть, то после этого воевать друг с другом – страшное западло, – заметил я.
– О! Принципы? – оживилась Гаджет. – Старые-добрые понятия гостеприимства… После такого действительно будет некрасиво друг друга убивать. Значит, мне это всё в одну морду трескать? Отстооой…
– Брось, – усмехнулся я, вставая и шарясь по шкафам в поисках пары тарелок. – Я жил на улице – у меня из принципов только принцип выживания.
– Беспризорник? – осведомилась Иви. – Это непросто. Я бы, наверное, на улице долго не протянула… Повезло мне, в общем.
Можно было спросить Гаджет ещё о чём-нибудь. Почему ей повезло, как девчонка-малолетка оказалась в числе террористов-южан и кто такой Иннес Рэндольф… Но я не стал её ни о чём расспрашивать. Зачем? Мы случайно встретились, случайно расстанемся, возможно, выпустив друг в друга пару пуль. Не слишком подходящий настрой для откровений.
Готовила Иви средненько… Наверное. В вопросах вкуса эксперт из меня был тот ещё. Съедобно – не съедобно, вот и все мои критерии вкуса.
– Как думаешь, что за веселье нам дядя Сёрт придумал? – поинтересовалась у меня Гаджет. – И как думаешь – будет ли действительно весело?
– Не знаю.
– Не, ну вряд ли он тупо выпихнет нас на арену и скажет «убивайте друг друга, детишки, на потеху старому паралитику»… Должно быть что-то интереснее этого.
– Думаешь? – равнодушно спросил я.
– Хе, уверена, – улыбнулась девушка. – У меня уже и версия своя есть. Хочешь поделюсь?
– Иви, а ты не думаешь, что чересчур… дружелюбна с противником? Или это твой хитрый план – втереться ко мне в доверие?
Что может быть более обезоруживающим, чем правда и искренность? Как правило – ничего.
– А чего тут такого? Я всегда и со всеми такая. Жизнь у нас одна, кончается она обычно неожиданно, так чего тогда постоянно букой быть? Надо позитивнее смотреть на мир! Да и с кем поболтать-то? Мигель прикольный, но мыслительный узел у него явно не между ушей, а между ног. Чёрно-белая парочка никого к себе не подпускает, Феникс из себя королеву строит, Коммандо – унылый. Крошка Голем какой-то насмерть затурканный, несмотря на габариты…
– А Эдгар?
– А Эдгар – мясо, – пожала плечами Гаджет. – Скучный слабак. Будет даже неинтересно смотреть, как он умрёт. По-любому от случайной пули загнётся, или просто на ровном месте споткнётся и шею себе сломает.
– Жёстко ты, – ухмыльнулся я. – Тебе что, его ни капельки не жалко?
– А тебе? – рассмеялась Иви. – Вот то-то и оно. Жалко мне котяток и щеночков, а людям всегда есть за что пожелать смерти. Эдгар ведь уже помер, просто ещё этого не понял. Так что его не спасти.
– А как он может быть мёртв, если всё ещё жив?
– Да запросто. Да, сейчас он жив, а через час, через день или, может быть, год умрёт. Для нас в этом есть разница. А для какой-нибудь звезды – это так, туфта, и глазом моргнуть не успеешь
Злые слова Гаджет категорически не вязались с её доброй улыбкой и благодушным тоном. Нормального человека они бы, по меньшей мере, покоробили. Мне же они казались вполне разумными.
Поэтому я не стал спорить, возмущаться или делать что-то в таком духе.
– А как насчёт Зеро?
– Эй! Я люблю всякие технически штучки-дрючки, но не настолько, чтобы пытаться охмурить киборга, – рассмеялась девушка. – Ты только вспомни этого парня в маске – человек ли он вообще? Нормальный чувак не будет натягивать на башку чёрную кастрюлю и говорить хокку.
Смелое заявление. Особенно для той, кто даёт имена гранатомётам и хвастается взорванной плотиной.
– Всем участникам Кайзеркриг! – неожиданно послышалось из скрытых где-то динамиков. – Немедленно явиться в зал собраний по поводу первого задания. Опоздания и неявка недопустимы. Провинившиеся будут… дисквалифицированы.
– А быстро дядя Сёрт решил организовать нам вечеринку, – прокомментировала объявление Иви, жуя жаркое. – Как думаешь, Блэк, дисквалификация – это та самая дисквалификация, о которой я думаю?
– А я не знаю о какой именно дисквалификации ты думаешь, – хмыкнул я, поднимаясь из-за стола. – Как-то не сложилось у меня с телепатией. Идёшь?
– Доесть бы… – с сожалением произнесла Гаджет, глядя на еду в своей тарелке. – А, ладно. Вернёмся – подогреем и доедим.
Оптимистичное заявление. А вот я, например, поем ли я в этой жизни ещё раз или это был мой последний ужин.
Зал, погружённый в темноту. Десять колонн бьющих сверху лучей мощный фонарей. Десять стульев. Десять человек. Десять участников Кайзеркриг. Десять.
– Что ж, начнём игру, господа.
Посредине в круге света – парализованный инвалид в коляске. Саймон Сёрт. Если о Зеро нельзя утверждать уверенно, что он человек, то про этого дядю и подавно такого сказать нельзя. Не человек, а кукла.
– Гринго, я же только покемарить решил… – широко зевнул Моралес, вытягиваясь поудобнее на своё стуле.
Сёрт реплику Безумца благополучно проигнорировал.
На дальней от нас стене загорелась огромная плазменная панель, на которой начали выводиться карты местности, планы зданий и фотографии каких-то людей.
– Первое испытание будет для вас предельно простым, – хриплым машинным голосом произнёс динамик на груди Сёрта. – Это своего рода разминка – возможность показать себя… Как вы, может быть, знаете, мы всё ещё находимся на территории DMC – Detroit Municipal Colony. Место, где собраны самые зловонные отбросы США, в силу царящего гуманизма не отправленные на электрический стул или в газовую камеру. Непростительное упущение. Но, как и любая инициатива, связанная с Детройтом, проект уже практически провален. Такой вот принцип Антимидаса – превращать в дерьмо всё, чего касается этот, поражённый болезнью, умирающий город. Минные поля, дроны, армейские патрули и автоматические огневые точки нынче практически бесполезны – население DMC не особо горит желанием покидать это землю обетованную для заключённых. Но это не значит, что всё хорошо – совсем даже наоборот. Проблема не решена – она погружена в спячку, а когда она проснётся… Мало не покажется окрестным даже не городам, а целым штатам. Хотелось бы посмотреть на это. Могу бесконечно смотреть на три вещи – как горит огонь, как течёт вода и как умирают люди… К чему я это всё? Да ни к чему, собственно. Просто люблю произносить монологи.
