Через минуту Верзила выглянул из своего укрытия, огляделся и махнул рукой, давая понять, что опасности нет.
Джел соскользнул со скального обломка, обежал полосу солнца и несколько камней и встретился с Верзилой. Тот деловито расстегивал ремни панциря на трупе с размозженной головой. Подальше от брызг крови уже были отброшены плащ и арбалет.
Джел заставил себя смотреть. По логике событий, ему не следовало бы жалеть, что он ввязался.
— Вот не думал, что ты хоть муху сумеешь обидеть, — весьма дружелюбно и со спокойной улыбкой проговорил Верзила, на секунду к Джелу обернувшись. — Ты здорово меня выручил. Я уже хотел прыгнуть на него в расчете, что первый выстрел в меня не попадет, а парню понадобится время, чтобы перезарядить арбалет. План был плох, потому что стреляют эти ребята здорово. Hо другого выхода я не видел. Спасибо.
Пришло время удивляться Джелу. За путешествие длиной почти в месяц он вряд ли слышал от Верзилы больше десяти слов, да и те выражали по большей степени неудовольствие и презрение. Верзила в роли разговорчивого рубахи-парня был по меньшей мере странен.
— А где ос-стальные? — осторожно спросил Джел. От непрошедшего еще возбуждения он слегка заикался.
Верзила покончил с панцирем и взялся снимать с мертвеца сапоги. Далл был человеком огромного роста, и, как Джел догадывался, все, что можно было у него позаимствовать, пришлось бы Верзиле впору.
Верзила охотно рассказал.
Проводник исчез с самого начала. Кира Нитагора прирезал кто-то из кангхов, чтобы не путался под ногами. Гильтинге досталась рыжему горцу, который перед этим прикончил Моммору. Ее закатали в попону и унесли. Сынок, кажется, скатился с осыпи и сломал себе шею. Жив ли кто-нибудь еще, Верзила не знал. Когда он почуял нападение, он порвал ремень, которым был связан, убежал к камням и спрятался там. Он рассчитывал дождаться, пока разбойники и кангхи перебьют друг друга и отправиться после этого по собственным делам. Джел не стал скрывать, что у него были такие же планы.
— Как ты думаешь, кто это был? — спросил Джел.
Верзила равнодушно пожал плечами.
— В горах всегда было полно разбойников. Ничего особенного здесь не произошло. Пойдем, что ли. — Он встал и поморщился. Штанина и рваный подол рубахи от правого бедра у него пропитались кровью. — Хорошо еще, что подкрасться им не удалось. Собаки их почуяли. Иначе не вышло бы такого побоища. Всех бы попросту тихо перестреляли…
Они двинулись к разгромленному лагерю.
Джел шел за Верзилой и нес арбалет.
— Эти чудаки собрали все, что смогли и стали разбегаться в разные стороны, — рассказывал Верзила. — Кто отправился на север, а кто на юг.
— Одного я встретил, — после некоторого колебания сознался Джел. — Погляди, ты здорово ранен.
— Не здорово, но мне кажется, наконечник у стрелы зазубренный. Какой-то дерьмец меня чуть не подстрелил. Сумеешь достать?
— Наверное. На сколько она вошла?
— На треть пальца, почти на излете. Ходить мне пока не трудно.
Они подошли к месту стоянки. Разбросанные уголья костров слабо дымились. В беспорядке вокруг валялись разорванные одеяла, кухонная утварь, скудный походный скарб; овес из пропоротого мешка позолотил обгоревшие камни и лужу крови, натекшую из-под кира Нитагора. В центре погрома сидел Сынок, уткнувшись лицом в колени, и беззвучно рыдал.
Верзила подошел, толкнул его носком сандалии пониже спины. Он сказал:
— Hу-ка, приятель. Победителей приветствуют стоя.
Сынок, трясясь, поднялся. Он был исцарапан, испачкан, но, в остальном, похоже, цел.
— Нам надо уйти отсюда до темноты, — объявил Верзила. — Ведь мы не собираемся ночевать в окружении трупов? Где-то здесь должны быть мешки с продовольствием. Сынок, иди и найди. Я пока обыщу мертвецов. Одноглазый…
Джел уже в достаточной степени взял себя в руки.
— Я приведу лошадь, — быстро, пока ему не придумали занятие, сказал он. — Я ее оставил там. — Он положил арбалет на землю. — И еще. Мне потом понадобится горячая вода и какие-нибудь тряпки, желательно, чистые. Предусмотрите это.
Он поймал косой взгляд Верзилы, у которого только что оспорил прерогативу командовать, кивнул и отправился за Дикой.
***
Ночевка получилась очень беспокойной.
Они перешли через прозрачные мелкие воды ледяной речки, когда уже стемнело. Миновали сужение в разломе скал. Долинка превратилась в ущелье, под ногами захрустел остроугольный щебень. Вести этим путем Дикую дальше было небезопасно, она могла повредить копыта. Они спустились еще немного вниз по течению реки и укрылись под нависшими скалами. Далеко уйти от предыдущей стоянки им не удалось, и сам выбор убежища был достаточно случаен, поэтому спать приходилось вполглаза. Кто-нибудь посторонний мог заглянуть к ним на огонек.
Дикая всю ночь топталась и храпела. Ее чуткие уши хорошо ловили звуки ночного пиршества, устроенного каким-то плотоядным сборищем на террасе; несколько раз она пыталась сорваться с привязи, и ей это чудом не удалось.
Верзила ночью вообще не спал, оправдываясь тем, что кто-то же должен быть на страже. На самом деле, очевидно, причина была другой. Джел вырезал железный наконечник стрелы с диковинной винтовой нарезкой и, как мог, обработал рану, но двух листков гиффы, которые он сорвал в потемках, чтобы снять боль, было маловато. Сынок всю ночь стучал зубами. Ассистент хирурга из него был никудышный — он боялся крови, и у него все валилось из рук. Так что утро застало всю компанию уже на ногах.
В их распоряжении была лошадь, к правам собственности на которую Джел относился очень ревниво, — он считал ее только своим трофеем и больше ничьим, — два тяжелых, капитально упакованных вьюка, взятые им же вместе с Дикой, один легкий тюк из ручной поклажи, забытый бандитами в лагере, а так же: полупустой мешок с продовольствием, чайник, котелок, оружие, которого было достаточно, чтобы снарядить банду в двадцать человек, и одно одеяло на всех.
Верзила с утра хромать стал гораздо заметнее, чем вчера до операции, однако, сесть верхом на Дикую отказался, сказал, что не желает лишиться жизни по милости чокнутой клячи, — Дикая носила свое имя далеко не случайно. Сынок впал в глубокую депрессию и двигался, как снулая рыба.
Сворачивать стоянку Джелу пришлось самому. Все, что они взяли из лагеря, он погрузил на Дикую, и они тронулись в путь.
Несмотря на то, что Верзила время от времени порывался командовать, вскоре они выстроились в следующем порядке: впереди шел Джел и тащил за собой Дикую, следом хромал Верзила, а позади всех, далеко отстав, плелся Сынок, не реагировавший ни на какие звуковые и прочие сигналы, и потому полностью предоставленный самому себе.
