– Но я видел в стабе беременную девушку.
– Ксанку?
– Наверное… – неуверенно ответил Герхард.
– Это исключение из правил. И к тому же очень редкое исключение. Но, извини, это чужая тайна. Ты лучше о себе расскажи. Признаться, я сильно удивилась, увидав тебя здесь. Даже не поверила своим глазам. Слишком уж невероятное совпадение.
Герхард горько усмехнулся, – жизнь порой такие кренделя выкидывает, что нарочно не придумаешь. Я когда вернулся из отпуска, узнал о твоей гибели.... Да-да. Хоть твоего тела никто не видел, руководство внесло тебя в список безвозвратных потерь. У меня тогда конкретно крышу снесло. Только о тебе и думал, постоянно себя укорял, что уехал. Начал совершать непростительные ошибки в плане безопасности. Ведь мог пострадать не только я, но и мои подчинённые. И Стикс, в конце концов, меня наказал – в одной из схваток с тварями мне повредили противогаз и я, как ты понимаешь, надышался местного «полезного» воздуха. Или мне просто повезло, или Стикс меня всё же пожалел, но я оказался иммунным. Или всё же наказал, оставив меня в живых, ведь, что греха таить, я хотел умереть. Думал, коль не судьба нам с тобой быть вместе в обычной жизни, так хоть встретимся в загробном мире. Но случилось так, как случилось. Я был готов ко всему, но только не быть разделанным на органы. Такого исхода мне точно не хотелось, и я сбежал с базы. После чего началась моя кочевая жизнь. Сбежал не с пустыми руками, кое-какие разработки с собой унёс. Помогали выживать, пока Стикс не наделил меня дарами. И довольно неплохими. Конечно, не обошлось и без красного жемчуга, который я прихватил с базы.
Хелен внимательно слушала исповедь бывшего возлюбленного и вспоминала их последний день и прощание в ангаре перед входом в портальный зал. Одинокая слеза сорвалась на грудь, оставив после себя влажное пятнышко на камуфляже. Последние три дня она себе места не находила. И всё после того, как она побывала в баре месье Жана. Словно током ударило, когда мимо неё прошёл незнакомец. Смутно знакомая фигура в ту минуту почему-то её сильно взволновала. А почему, она так и не поняла. Через день она увидела в окно, проходящего мимо её кабинета того мужчину и к великому удивлению узнала в нём Герхарда. Узнать то узнала, но только не смогла поверить своим глазам. потому что он никак не мог здесь оказаться, слишком уж невероятно. Пыталась себя убедить, что это просто немного похожий на Герхарда мужчина. Жителей стаба она всех знала и если не по именам, то в лицо точно. Хелен выбежала на улицу, но незнакомец исчез. Бегать по улице и всех расспрашивать в какое здание зашёл такой-то мужчина, она точно не собиралась. Хотя и не так уж много вариантов – гостиница, бар, кафе…
Вернувшийся из рейда Следопыт и его друзья обратили внимание на странное состояние Хелен. Смятение и растерянность не свойственны ей. Деликатно воздержались от расспросов – если посчитает нужным, то сама расскажет.
То, что незнакомец на самом деле оказался её бывшим возлюбленным, очень потрясло Хелен. Нет, о возврате к прежним отношениям и речи быть не могло. Она уже давно не та романтическая девушка, тем более, что прошло более полутора десятка лет. Да и Следопыта она любит и боится его потерять. Хелен облегчённо вздохнула – когда всё разрешилось, у неё словно камень с души упал и стало легко. Но, как ни была первоначально взволнована неожиданной встречей, Хелен всё же уловила в исповеди Герхарда некую недосказанность, а главное, частичку лжи.
– Чем думаешь заниматься? Останешься в стабе?
– Нет, конечно. Я же теперь вольная птица, хватит с меня начальников сверху. Тем более, что ты не одна, а мучиться, зная, что ты где-то рядом и с другим мужчиной, я не хочу.
– Хорошо, – Хелен решила подвести черту под их встречей. – Раз ты в моём служебном кабинете, то давай я посмотрю, что у тебя из даров появилось.
– Я и сам знаю – три дара.
Хелен пожав плечами, встала из-за стола и подошла к сидящему на стуле Герхарду. Вокруг и над головой поводила раскрытыми ладонями и уточнила: – не три, а четыре. Её лицо посерьёзнело и не сразу, подбирая слова, добавила: – ты у меня первый с таким даром. Даже не знаю, хорошо это или плохо.
– Что ты имеешь ввиду? – встревожился Герхард.
– Дар для меня новый и ранее неизвестный. Я бы его назвала – «Последний шанс».
– Это…. Это, как спрятанный пистолет? Я тебя правильно понял?
– Да…
– Тогда как его активировать и как он, собственно, действует? – немного успокоившись, спросил Герхард.
– Представь, что ты само солнце, полное энергии. Начинай её раздавать в виде лучей во все стороны. Когда энергией заполнишь нужное пространство, произойдёт объёмный взрыв. Если будешь находиться в замкнутом пространстве, погибнешь вместе со всеми, если в открытом, то есть шанс остаться в живых.
– Как активировать его?
– Произнеси или подумай : Мир вашему дому!
Герхард побледнел, услышав такую новость. Он на самом деле ещё не почувствовал никаких признаков появления нового дара. Тем более с такой характеристикой. Быстро справился с собой и спросил, улыбаясь: – сколько с меня за консультацию?
– Ни сколько. Твой дар пополнил мой список о разновидностях даров Стикса. Так, что ещё вопрос, кто кому должен…
Герхард вышел от Хелен с одной стороны радостный, что она оказалась жива, с другой очень опечаленный. Она никогда не будет его. Обретя, он вновь потерял её. И в этот раз уже окончательно. Необходимо быстрее заканчивать операцию и возвращаться на базу. Но на базу ли? Он вдруг осознал, что чужой в этом мире. И ему нет места не здесь и не там. Враг жителям Улья – его руки по локоть в крови пленников, поставляемых мурами. Лично он не вскрыл ни одной жертвы, но благодаря контактам с бандитами и, доводя до них заказы на поставку живого товара, сам весь перепачкался кровью. И если от муров рейдеры узнают о нём, то точно не жить. Также стал изгоем и у себя на базе. Коллеги общаются с ним с опаской и предосторожностями, ведь он теперь носитель вируса и крайне опасен для них. Но находиться среди внешников ему всё же безопаснее. Зло скрипнув зубами, Герхард от Хелен вернулся к бару, куда он так и не успел зайти.
* * *
По распоряжению Старшины Пескаря довезли до границы рейдеревского кластера. Забрав велосипед, он попрощался с бойцами. Неспешно крутя педали, с просёлочной дороги выехал на асфальтовую. Именно по ней четыре дня назад их колонна двигалась на мародёрку, а после назад на базу. Вчера должны были вернуться. Старшина посоветовал Пескарю отдохнуть денёк, переночевать, и во второй половине дня отправиться в стаб рейдеров. Иначе будет подозрительно, что слишком быстро вернулся. Ведь ему предстояло как-то выбраться из города, в который неизменно должны подтянуться твари. Пескарь согласился с доводом более мудрого товарища, бывшего своего зама. Бесхитростный и простодушный Ермошка очень обрадовался, что босс (Пескарь так и остался для него главным) пробудет с ними ещё некоторое время, чем даже растрогал его. Пескарь покидал базу бодрым и со спокойной душой. Правда у него появилось стойкое предчувствие, что он больше сюда не вернётся. Но беспокойства при этом не испытывал – просто не вернётся и всё.
Шелест покрышек по растрескавшемуся асфальту умиротворял монотонностью. Пескарь с удовольствием давил на педали, беспечно насвистывая привязавшийся мотивчик. Название песенки и слова давно забылись. Прокрутив педали ещё часа полтора, почувствовал, что захотелось справить малую нужду. Остановился, когда больше терпеть, не было мочи. Едва закончил орошать обочину тёплой пахучей струёй, как услышал за спиной треск кустов, будто из леса на дорогу ломилось стадо слонов. Стадо не стадо, но из-за зарослей орешника и ирги, что в десяти метрах от дороги, выскочил лотерейщик. Остановившись, повертел башкой, с шумом втягивая воздух ноздрями. Остановил взгляд на оцепеневшем Пескаре. Спохватившись, Пескарь поспешно поднял велосипед и, запрыгнув на него, принялся крутить педали, да так быстро, что подошвы берцев попеременно пару раз с них соскакивали. Про автомат даже не думал. Вряд ли он успел бы свалить тварь с такого короткого расстояния, да ещё трясущимися руками. Оказалось, что лотерейщик не одинок, спотыкаясь о вывороченные с корнями кусты и два не сбив его, выскочили ещё две таких же твари. А за ними следом, с небольшим отставанием, показался матёрый бегун. Но этого Пескарь не видел. Он яростно крутил педали, моля Бога и Стикса, в душу его мать, что бы велосипед по дороге не разлетелся на части. Старое асфальтовое покрытие, всё в трещинах и выбоинах не внушало доверия. Велосипед весь трясся, а вместе с ним и Пескарь. Твари продолжали за ним гнаться, а он, в процессе бешеной, почти часовой гонки, уже порядком устал. Ноги, налившиеся тяжестью и одеревеневшие, его почти не слушались. Впереди показались бетонные блоки, сбросив скорость, прошёл одну часть змейки, вывернув руль влево, затем вторую, вывернув вправо и не успев вновь повернуть налево, со всего маха врезался в бетонный блок. Пескаря выбросило из седла и кувыркаясь, перелетел через преграду. Шлёпнувшись на асфальт, проехал по нему, сдирая кожу с колен и локтей. Не спасли и дополнительно нашитые на камуфляже куски ткани. Твари, не успев распознать препятствие и не понимая, что такое "змейка", налетели на первый же блок. Басовито загрохотал КПВТ, разрывая на куски незадачливых «спринтеров». Серые шершавые поверхности блоков покрылись большими и малыми кусками окровавленной плоти.
