— О нет, — рассмеялась Сула. — Просто… уже много лет прошло с тех пор, как у меня был…
— Мужчина?
— Скорее парень, — печально усмехнулась она. — Парень, которого я не любила. Думаю, его уже нет в живых.
Она снова опустилась рядом, глядя в сторону. Мартинес молча гладил золотистые волосы. Ему вспомнился давний разговор при последнем их свидании. Сердце тревожно забилось.
— Ты тогда пила?
Помолчав, Сула ответила:
— Да… В моем прошлом не всем можно гордиться… ты должен знать.
Он снова прижался губами к ее затылку, перебирая в уме факты. Родителей Сулы казнили — содрали живьем кожу, — когда она была ещё подростком. Поместья и другое имущество конфисковало государство, и девочка воспитывалась на отдаленной провинциальной планете. Пережитого более чем достаточно, чтобы получить психическую травму и искать утешение в сексе и алкоголе, и то, что Суле удалось выбраться из такой ямы, очень многое говорит о характере этой девушки.
Тем не менее ее любовный опыт ограничен пьяными подростковыми совокуплениями с мальчишками, которые наверняка специально старались ее подпоить. Она никогда не знала, что такое нежиться с любимым в постели, отдавать и брать, не изведала огня возбуждающей ласки… Короче, о любви не знала ничего.
Да и мальчик тот, по словам Сулы, давно уже мертв. Стало быть, даже единственная привязанность, которая ей досталась в жизни, окончилась трагически.
Мартинес покачал головой. Такая девушка и в самом деле заслуживала самого лучшего и опытного любовника, и он не должен подкачать. Только бы добраться до той самой двуспальной кровати…
Он вдруг рассмеялся. Сула встрепенулась.
— Ты что?
— Понял, что лишен самого главного своего оружия — не могу тебя напоить, чтобы заставить расслабиться.
Смех Сулы зазвенел в жарком воздухе купе. Мартинес снова принялся целовать ее, потом она долго сидела, склонив голову ему на плечо и глядя на пляшущие за окном острые зубья гор. Поговорили о фильмах, о знаменитом комике Спиде в «Космических яйцах», обнаружив удивительное единодушие в понимании юмора. Был заказан обед прямо в купе, с белоснежной скатертью, настоящим столовым серебром и цветами в вазе — вызвавшей, впрочем, крайнее неодобрение Сулы с точки зрения качества фарфора. Она сидела напротив Мартинеса, уже застегнутая в полном соответствии с уставом, и чинно попивала минеральную воду.
Поезд мчался через дикие леса и бескрайние реки, излучатели по обоим бортам исправно испускали интерференционные волны, подавляя звуковой удар. Слева и справа то появлялись, то исчезали новые горные хребты. Когда мелькание пейзажей стало заметно замедляться, пассажиры поняли, что приближаются к цели своего путешествия. Целуясь, Сула с Мартинесом наблюдали, как сельский пейзаж постепенно сменяется разнокалиберной пестротой Нижнего города. Когда наконец вагон с легким толчком замер у перрона, они обнялись в последний раз и вышли из купе.
Недалеко от вокзала находилась станция подвесной дороги, соединявшая Нижний город с акрополем Заншаа — центром империи. Поднимаясь, Мартинес разглядел сквозь прозрачное стекло кабины возвышавшийся вдалеке голубой стеклянный купол старого дворца лордов Сула. Интересно, что думала, глядя на него, несостоявшаяся наследница?
— Может, подвезешь меня домой на такси? — попросила Сула. — Заодно узнаешь, где я остановилась.
Мартинес благодарно кивнул. Он так устал, что сам бы не догадался. К его радости, квартира оказалась совсем рядом с дворцом Шелли, старой развалиной, снятой Роландом на время пребывания в столице. Впрочем, улыбнулся он про себя, едва ли это случайность.
— Когда немного освободишься, — сказала Сула, — заходи посмотреть кровать.
Она легко чмокнула его в щеку и выскользнула из такси, не дав даже себя обнять. Мартинес чуть не бросился следом, но сдержался. Шофер-крей, повинуясь его указаниям, тронул с места и вскоре остановил машину у парадной двери дворца.
Хорошо понимая, насколько брат утомлен, родственники не планировали на этот вечер ничего, кроме уютного семейного ужина. Роланд уступил младшему брату почетное место во главе стола. Мартинес наслаждался каждой минутой пребывания дома — он не носил гражданской одежды уже несколько месяцев. Випсания и Вальпурга, цветущие и безупречно одетые, несмотря на домашнюю обстановку, сидели рядом по правую руку от Гарета, одна вся в красном, другая в платье цвета морской волны. Семпрония, самая младшая, сидела слева от Роланда со своим женихом Пэ-Джи Нгени, кузеном лорда-депутата, представлявшего интересы Мартинесов. Великовозрастный балбес и отчаянный гуляка, Пэ-Джи успел пустить по ветру все принадлежавшие ему деньги, и будущий брак призван был, по замыслу Нгени, избавить клан от бесполезной и дорогостоящей обузы.
Мартинесы, однако, тоже оказались не промах. Согласно плану Гарета, помолвке Семпронии предстояло быть долгой — очень долгой. Свадьбу отложили до тех пор, пока невеста не окончит школу, а учиться она собиралась сколько захочет, вернее, сколько понадобится Мартинесам, чтобы, пользуясь покровительством Нгени, надежно утвердиться в обществе высших пэров столицы. Потом помолвку ничто не помешало бы разорвать… но об этих коварных планах несчастный жених и не догадывался. За ужином он всячески ухаживал за своей нареченной, осыпая ее изысканными комплиментами, в ответ получая лишь легкий кивок и снисходительную улыбку, которая тут же, впрочем, исчезала, едва Семпрония бросала взгляд на Гарета.
Девушка до сих пор не могла простить брату, что он насильно приковал ее к этому неудачнику, ходячему анекдоту — особенно теперь, когда ее чувствами безраздельно владел Никкул Шанкарашарья, бывший лейтенант «Короны».
Мартинеса, впрочем, проблемы младшей сестры интересовали мало. В конце концов, ей предстояло иметь дело всего лишь с безобидным кретином, а ему — с целой толпой оных из правления флота.
— Тебя наградят и повысят в звании через два дня, — сообщил Роланд. — Тогда же о твоей победе на Хон-баре объявят по всей империи. — Он криво усмехнулся. — Официально это будет победа Дофага, и его тоже наградят… но люди, принимающие решения, разумеется, прекрасно знают, что к чему. Во всяком случае, на телеэкранах все увидят именно тебя, поскольку Дофаг все ещё летит со своей эскадрой. — Роланд довольно причмокнул. — А потом начнем давить на все рычаги, чтобы тебе дали новое командование. Когда до всех наконец дойдет, что ты единственный во флоте дважды заслужил боевую награду, никто не решится ставить нам палки в колеса.
Мартинес хмуро кивнул, думая про себя, что давить на рычаги следовало начинать давным-давно. Потом удивленно взглянул на брата. Роланд до сих пор не получил никакого поста, ни во флоте, ни в гражданских ведомствах… откуда ему столько известно?
