Напарницу трясёт как под током, но на этот раз от нервов, от пережитого ужаса.
— Ну уж нет, — Инга шмыгнула носом, — такой экстрим мне не нужен.
Это верно, Виант машинально кивнул, спуск по трубе и плаванье в дерьме получились более чем экстремальным. «Тарзанка», серфинг, спуск по бурной реке и рядом не стояли. Но, но, но… Виант, будто в первый раз, глянул на Ингу. В голове с оглушительным треском шарики столкнулись с роликами.
Почему Инга опять помянула экстрим? Почему на протяжении всего совместного путешествия она то и дело называет себя экстремалкой? Причём, подобные оговорки она выдаёт регулярно. Догадка, нежданная догадка вместе с треском шариков и роликов сверкнула в голове. Ворох разрозненных фактов, подозрений и тех же оговорок словно по волшебству выстроились в чёткую логическую линию.
— Инга, — медленно протянул Виант, — да ты, оказывается, горячая штучка.
— Ты о чём? — Инга тут же насторожилась.
— Я всегда воспринимал тебя как учёную крысу.
— Это оскорбление?
— Пусть у тебя потрясающая фигура, — Виант пропустил вопрос напарницы мимо ушей, — но всё равно как учёную крысу: ты умная, логичная, в чём-то даже скучная. Однако…
Сознавайся! — Виант надвинулся на Ингу, будто собрался задавить её как паровой каток. — Тебе не хватало острых ощущений, ты жаждала экстрима. Такого, чтобы кровь вскипела от обилия адреналина, чтобы сердце в левую пятку забилось и не отсвечивало, чтобы вся жизнь в миг перед глазами проскочила. Вот почему ты так жутко захотела уйти в игру. Вот почему ты навязалась мне в напарницы. И вот о чём твердили начальник с куратором, но мне так и не сказали. Я прав?
С подобным напором обычно прокурор уверяет присяжных в виновности подсудимого и в необходимости расстрелять его прямо в зале суда. Пока Виант толкал зажигательную речь, Инга успела немного отдышаться и подняться на лапы.
— Да, так оно и есть! — в свою очередь Инга паровым катком надвинулась на Вианта, но тут же сбавила обороты и менее громким и уверенным тоном добавила. — Точнее, было.
Ещё с детства меня постоянно тянуло выкинуть что-нибудь эдакое. Чтобы дух захватило, чтобы адреналин в голову ударил. Чтобы, как ты говоришь, вся жизнь перед глазами промелькнула. Однако мои родители, интеллигенты в шестом поколении и учёные в четвёртом, не могли даже мысли допустить, чтобы я, их единственная дочь, могла добровольно рисковать драгоценной жизнью. По их твёрдому убеждению, эта самая жизнь ниспослана мне для научных изысканий, для революционных открытий и далее по списку для всего человечества. Буквально с детского садика они направляли меня в большую науку.
Единственной отрадой для меня стал спорт. Горные лыжи, коньки, велосипед. Я много чего перепробовала в рамках разумного, разумеется. Родители были спокойны, ибо видели в моих увлечениях отличную возможность поддержать здоровье, дабы добиться ещё больших успехов на поприще большой науки и прорывных исследований.
Как бы оно получилось дальше, я не знаю. Ситуация изменилась, когда родители пристроили меня в «почтовый ящик». Так, ещё со времён СССР, называют секретные научно-исследовательские институты и лаборатории.
— В «Синюю канарейку», — уточнил Виант.
— Да, — Инга кивнула. — В «Канарейку», «Синюю». Только, увы, научного прорыва нет и не предвидится. Между нами и создателями космического корабля разница не просто большая, это даже не пропасть. Это, это, — Инга на миг замялась, — это принципиальная разница. Как будто мы и они живём в разных измерениях с разными физическими законами и базовыми константами. Алексей Игоревич…
— Гениальный мальчик Лёша, штатный физик проекта? — спросил Виант.
— Да, он самый, — Инга вновь кивнула. — Так вот, Алексей Игоревич как-то раз предложил, что у пришельцев вообще нет физических тел. На космическом корабле мы не нашли ничего, что хотя бы за уши можно было натянуть на гордое звание «системы жизнеобеспечения». Вообще ничего. Впрочем, мы это уже обсуждали.
Скука, тоска и неудовлетворённое либидо взяли меня за горло. А тут как раз ты вернулся из «Другой реальности» Вернулся и рассказал, как удрал от бездомной дворняги, как «взлетел» с морским контейнером и как станцевал нижний брейк на палубе контейнеровоза. В общем, — Инга насупилась, — и мне захотелось попасть в «Другую реальность». Очень захотелось, хоть на стену лезь.
Да-а-а… Виант лишь качнул головой. Не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся. Неуместное веселье вырвалось наружу вместе со сдавленным смехом.
— Понятно, — Виант прочистил горло, — какой прах уложил тебя сначала в мою постель, а потом в «малахитовую капсулу». Только зря ты пошла на поводу у собственных страстей. Одно дело экстрим, когда на лыжах летишь с крутой горки, и совсем другое, когда реально приходиться ставить на кон собственную жизнь. Поверь мне — «Другая реальность» накормит тебя экстримом до такой степени, что сперва тебя стошнит от переедания, а потом окончательно вылечит. Конечно, если ещё раньше не убьёт.
Инга смутилась как первоклассница, что умудрилась запачкать белоснежный школьный передник уличной грязью.
— Так оно и есть, — с трудом выдавила из себя Инга. — Первый раз меня «накормила» та самая хищная птица, что едва не слопала меня в прямом смысле этого слова. Потом был кот и прочие приключения. И вот сейчас самый натуральный апофеоз — экстремальный спуск по канализационной трубе с ещё более экстремальным заплывом в сточной воде. Такое я не могла представить даже в самом пьяном бреду. Это дно, хуже быть не может! — Инга сорвалась на крик.
Одним словом, накипело. То, что давно копилось на душе, Инга разом выплеснула наружу.
— Тихо! — Виант тут же зажал лапами Инге пасть.
В ответ Инга что-то промычала и попыталась сбросить лапы Вианта со своей морды. Но Виант ещё крепче, ещё сильней стиснул пальцы.
— Не нужно провоцировать «Другую реальность», — тихо заговорил Виант. — Она и так весьма и весьма коварная штучка. Вот ты можешь объяснить мне, с какого такого хрена в ночном клубе, в глухой час ночи, могли спустить не сливной бачок в унитазе, а пару кастрюль на три сотни литров каждая?
Инга тут же перестала мычать и дёргаться. Её глаза выразительно уставились на Вианта.
— Вот и я о том же, — Виант разжал пальцы. — Попридержи язык, подруга. Иначе «Другая реальность» докажет нам, что спуск по канализационной трубе и заплыв в сточных водах, это ещё не дно.
— С каких это пор ты стал суеверным, словно дремучий дед из богом забытой деревни? — спросила Инга.
— С тех самых, как оказался в «Другой реальности». С тех самых, дорогая, — пояснил Виант. — Но ничего, со временем и ты станешь суеверной, как дремучая старуха из той же богом забытой деревни.
Инга ничего не ответила, лишь недовольно и недоверчиво фыркнула. Такова особенность людей: знания служат им надёжным щитом, но лишь до той поры, пока люди не сталкиваются с чем-то, что не укладывается в привычные рамки. И вот тогда первобытная сущность, со всеми её приметами, страхами и суевериями, с треском и грохотом прорывается наружу. Инга учёный, первооткрыватель. Ей по должности полагается заглядывать вперёд и находить новые знания. Однако и её «щит» давно пошёл трещинами.
— Ладно, учту на будущее, — Инга поднялась на лапы, вонючая вода ручьями потекла с её чёрной шкурки. — Куда нам теперь?
— Туда, — Виант пальцем показал в чернильную темноту туннеля, — откуда мы и пришли. Точнее, приплыли.
— А почему не в эту? — в свою очередь Инга ткнула пальцем в противоположную сторону.
Виант наклонил голову. Мутная, вонючая вода неторопливо обтекает лапы. Надо признать, верное наблюдение. Пусть в канаве, так сказать, стремнина, но и здесь, так сказать, на мелководье течение почти ласково давит на лапы.
— Нет, — Виант решительно качнул головой. — Нам нужно против течения.
— Но почему? — в одну фразу Инга умудрилась вложить всё своё немалое недовольство.
— Разверни внутренний интерфейс игры и глянь на «фотки» с картами Чундила, — велел Виант.
