— Оно-то правда, — главарь вернулся, по пути, правда, добив кого-то слишком, на его взгляд, живого. — С этими что?
Лучник пожал плечами.
— Добей?
— Убей! — воскликнул мальчишка, пытаясь подняться, что сделать со связанными за спиной руками было непросто. Ноги разъезжались в грязи, да и силенок определенно не хватало. — Барон де Варрен не боится смерти!
— Твоя правда, не боится, — разбойник хохотнул и подкинул ножик, небольшой, игрушечный почти. — Но это будет слишком просто.
Нож кувыркнулся в воздухе и, мелькнув серебряной искрой, впился в ногу.
Мальчишка заорал и повалился набок.
— Балуешься, — покачал головой лучник, который, как любой профессионал, уважал серьезное отношение к работе.
— Да ладно. Заслужил. Подохнуть подохнет, но не так героически, как хотелось бы.
— Господин! — взвыл старик, на карачках подползая к мальчишке. — Господин, скажите…
Но тот явно был не в состоянии говорить. Он подвывал и поджимал к себе ногу, из которой торчала рукоять ножа. И сообразив, что толку от мальчишки не добьешься, старик повернулся к разбойникам.
— Прошу вас, — заговорил он совсем иным тоном, из которого исчезли хнычущие ноты. — Подумать еще раз. Мы, безусловно, находимся всецело в вашей власти, однако разумно ли убивать того, кто может принести куда большую выгоду живым?
— Ишь, как чешет! — восхитился Лучник.
— А то. Язык у него всегда был подвешен, — главарь сплюнул. — Не узнал, Тихарь?
— Прошу простить. Я стар и память моя…
— Не свисти. Память у тебя всегда была отменная. И за то хозяин тебя ценил особо. А теперь что? Постарел, стал не нужен? Вот и прикрепили за щенком приглядывать?
Старик поджал губы.
— А узнать… помнишь, лет десять тому я просил тебя о пощаде?
— Ужвар?
— Он самый. Видишь, узнал-таки.
— Ты нарушил закон.
— Да ладно, — Ужвар хмыкнул. — Подумаешь, девку потискал. Не убыло.
— Она от твоих тисканий скончалась.
— Тоже невелика потеря. И судить ты мог бы иначе. Наложить виру. Я бы заплатил честь по чести. И барону за обиду.
— Это была не первая девочка, — старик распрямился. — Терпение барона иссякло.
— Барона? Да срать было барону на эту шваль. Это все ты, ублюдок.
— И ты решил отомстить?
— Ну почему сразу отомстить? Скорее уж воспользовался случаем. Выполнил работу, заодно вот… как ты там? Отомстил. Ну да недосуг мне тут с вами.
Миха следил за Лучником. Он позвоночником чувствовал, что из этой пары именно Лучник представляет серьезную опасность.
— Вот, напоследок, — Главарь вытащил из кармана красный камушек, яркий, что искра. — У вас будет время. Сотня ударов сердца.
Это минута, чуть больше.
При норме, конечно. Сейчас сердце Михи стучало куда как быстрее.
— Успеешь убраться с острова, выживешь, — Главарь подбросил камушек в ладони. — Только с этим хромым ублюдком…
— Я не ублюдок! — взвился мальчишка, позабыв о боли.
— Да похрен, главное, с ним ты далеко не уйдешь. А вот сам если, сам выберешься.
— Погоди, — остановил Лучник.
Он подошел к телу мага, пнул его легонько, проверяя, не шевельнется ли тот. Потом наклонился и одним широким движением вспорол горло.
Затем взялся за древко стрелы, потянул, упираясь в тело ногой. Вытащив, покрутил наконечник и резко обломал стрелу у основания. Наконечник исчез среди лохмотьев, под которыми — Миха готов был поклясться — скрывалась нормальная одежда.
Со второй стрелой лучник проделал то же. А вот слугу трогать не стал. И что это значит?
Не то ли, что для магов особые стрелы имеются? И наверняка достать их непросто.
— Что, Тихарь, страшно? — Главарь продолжал крутить камешек. — А мне-то как страшно было, когда вешать собрались.
— Жаль, что не повесили.
— Ну да, ты эконом, а барон наш все одно экономней. Зачем вешать того, кого продать можно.
Миха почти услышал, как старик заскрипел зубами.
И не сдвинулся с места.
— Ты помолись, помнишь, мне советовал? Мол, боги помогут. Мне и вправду помогли. Глянем, что с тобою будет.
И камень слетел с ладони, ударился и раскололся на искры.
— Уходим, — рявкнул Лучник и, отступив в тень, исчез. А за ним и главарь. Миха слышал еще шаги его, поспешные, даже весьма.
Сто ударов сердца — это довольно много.
Если не тратить время зря.
И Миха поднялся.
Глава 20
Глаза императора отливали желтизной. И взгляд этот заставлял цепенеть. Ирграм вдруг подумал, что если он умрет, здесь и сейчас, то это будет не самый худший вариант.
Здесь и сейчас.
— Говори, — сказал Император. И Верховный, стоявший за его спиной, повторил:
— Говори. И боги видят, что не стоит лгать.
Лгать поздно.
А вот с Варенсом, который проявил такую непозволительную болтливость, Ирграм еще побеседует. Если сам жив останется.
— Я могу ошибаться, — по шее тек холодный пот. И по бокам. Нижняя рубаха намокла, прилипла к телу.
— Но ты не считаешь, что ошибаешься, — Жрец наполнил высокую чашу. — Пей, маг. И не стоит бояться. Не тебе.
Вода.
Просто вода.
Сложнее всего отравить именно воду. Но к чему яд, когда ему просто-напросто могут вырезать сердце? Господин бы вырезал. И отнюдь не потому, что не любил дурных новостей. Кто их любит?
Нет.
Дело в знании.
Опасном. Смертельно опасном знании.
— Не думаю, — Ирграм допил воду и успокоился. В конце концов, терять ему нечего. Он осмелел настолько, что выдержал взгляд. — Мое зелье работает на родстве крови. Эту девочку прокляли, что верно. И проклятье было сильным. Иным, нежели то, которое унесло жизнь вашей жены.
Голос и тот почти не дрожал.
Только в груди закололо. Все-таки яд? О местных ядах почти ничего не известно. Но если так, то пускай. Ирграм делает, что должно.
— Но вместе с тем по сути своей оно проще. И потому мне известен был состав зелья, которое способно вобрать в себя разрушительную суть, вытянуть из крови и плоти. Скоро девочке станет плохо. Ее тело, излечиваясь, поспешит избавиться от дурных жидкостей. И потому рядом с ней должен быть человек, который поможет процессу очищения.
Император чуть склонил голову.
— Чтобы зелье хорошо сработало, нужна кровь. Однако собственная кровь проклятого уже не годится, она испорчена. И потому берут кровь ближайшего родственника. Отца или матери. Брата. Сестры. Если их нет, то сгодится кровь дяди или тети, или любого иного, но чем дальше связь, тем слабее работает зелье.
— Твое действовало не так?
— Именно.
— И целитель это понял?
— Он лучше разбирается в подобных вопросах, — тихо произнес Ирграм.
— Но ты заподозрил то, что было сказано?
— Я не был уверен.
— А теперь?
— Когда девочка поправится, — Ирграм споткнулся, не зная, дозволено ли будет этому ребенку жить. — Можно сличить кровь. Есть ритуал. Даже не ритуал. Артефакт. Он довольно прост в изготовлении и у нас многие пользуются.
— Не верят своим женам?
— К сожалению, случались прецеденты, поэтому… просто принято, — Ирграм потер грудь.
— Что думаешь ты? — произнес Император с тем же отстраненным спокойствием, что и прежде.
— Я?
— Ты. Чужак. Ты не знаком с нашими обычаями, но здесь вновь использовали вашу силу. И ваш дар.
И за это с Ирграма тоже спросят. Проклятье! Господин опять же недоволен будет.
— Я думаю, что эта девочка действительно не является вашей дочерью. Она приходится вам родней, но весьма дальней. Будь иначе, зелье вовсе не сработало бы.
— Сколь дальней?
— Она не племянница. Возможно, внучатая племянница? Или троюродная сестра? Не возьмусь утверждать. Чем дальше, тем сложнее установить степень родства. Да и надо ли? Сколь я понял, женами Императоров становились лишь те женщины, что принадлежали к высоким родам?
Император и Верховный кивнули.
— Их не так много. И за годы почти все они стали друг другу родичами.
