нажав на спусковую скобу. Щёлкнула тетива. Внутри меня всё сжалось, но я не закрыл глаза. Болт лязгнул об пол у моих ног, отлетая к стене. Меекханец опустил оружие, отходя с прохода.
— Можешь идти. В спину не ударю.
Я помолчал пристально, вглядываясь в его лицо, пытаясь отыскать там ложь или злой умысел. Не увидев ничего, остался стоять на месте.
— Почему я? Если ты видел, как мы убегали от шурдов, то видел, что нас было трое. Почему не помог другому?
— Кому, например? Тому, что впечатался в стену с подрубленными ногами, или тому, кто его подрубил?
— Вопрос всё тот же. Почему я? Не верится, что мы первые люди, с которыми ты встретился почти за четыре дня. А учитывая то, что ты видел наше бегство, подставу Гавела и наверняка сразу срисовал мою увечность. Вообще не понимаю, почему решил действовать.
— Ты прав. Людей я встречал и до вас. Реагировали на меня они так же, как и ты, только с большим желанием убить. После очередной попытки день назад. — Меекханец закатал рукав, показывая длинный порез на руке. — Решил затаиться, дожидаясь конца срока, но чёртовы шурды начали действовать методичнее, стали ходить спиралями постепенно, замыкаясь к центру. Из-за этого ни спрятаться, ни уйти дальше мне не удалось. Честно говоря, заметив вас, я не планировал помогать. Ты сам побежал в мою сторону. Я сидел на одной из таких вышек, на которую ты забрался. Решил ещё раз попытать удачу.
Убрал клинок в ножны и закрепил перевязь. Подняв сумку, я проверил остальные свои вещи. Всё на месте.
— Как твоё имя? И как ты мог видеть всё то, что со мной было, если сидел на вышке? Там приличное расстояние.
— Моё имя Тибальт.
Я недоверчиво посмотрел на двухметрового, абсолютно чёрного человека перед собой. Солнце отражалось на его чёрной лысине, а на щеке был виден белёсый рваный шрам. В общем, он никак не был похож на низкорослого кудрявого еврея.
— Тибальт? Ты что поклонник мюзиклов?
Лицо меекханца вытянулась, а глаза расширились.
— Так я угадал?
— Не предполагал, что встречу здесь человека, знающего о театре. Я удивлён.
— Странно, а как же имена вроде: Убийца Гор, Грохочущий Лев, Шоколадный Топор. Или что-то в этом духе?
— Ты считаешь, что каждый меекханец желает вознестись?
— Тебе лучше знать. Ваши имена повергают в шок весь мир. Но оставим тему имен. Что ты дал мне выпить?
— Двадцатипроцентный раствор наина.
— Что это такое?
— Какой-то шурдский эликсир. Забрал его у мёртвого шамана. Может исцелить внешние и некоторые внутренние повреждения за счёт сил организма. Вообще он называется «инаин», но «наин» проще говорить.
— У тебя ещё есть?
— Есть, но больше нельзя, умрёшь.
— Я не собираюсь его пить. Хочу просто проверить свою теорию.
К моим ногам подкатилась вытянутая объёмная склянка с красным веществом внутри, в котором плавали чёрные гранулы. Прикоснувшись к сосуду, я увидел надпись.
Пятипроцентный раствор инаина. Позволяет исцелить незначительные внешние повреждения. Область применение: внутрь.
Внимание: при частом применении возможен побочный эффект. Смерть.
Я отправил склянку обратно. Ясно. Значит, если мне в руки попадёт предмет, о котором я уже имею представление, он будет сразу опознан. Вероятно, то же самое касается и живых существ. Хорошо, что стало на один вопрос меньше.
— Что насчёт того, как ты за мной наблюдал?
— Тут уже не всё так просто. У того мёртвого шамана я нашёл не только наин, но и кое-что ещё.
Меекханец снял с пояса коричневый кожаный футляр и толкнул его ко мне. Подняв, я откинул клапан и … немного остолбенел. Из чехла двумя окулярами на меня смотрел бинокль. Только какой-то странный, выполненный из дерева с наглазниками не из резины, а из кожи и мутноватыми линзами.
— Весьма необычно. — Сказал я, убирая агрегат обратно.
— Переверни и посмотри на его дужку. — Бесцветным голосом произнёс меекханец.
Сделав это, пришло время удивляться по-настоящему. Не поверив, я провёл пальцем по глубоко вырезанному изображению круга, выстроенного из тринадцати пятиконечных звёзд с тремя буквами в центре «К.Ш.А». Откуда мог взяться предмет из нашего мира тут, если первая волна людей всё ещё здесь? Или были и другие волны? Вот же! Не было печали. И почему он сделан из дерева, а не из алюминия или другого метала. Подняв его к глазам, я покрутил колёсико увеличения. Мутноватое изображение приблизилась, примерно в пять раз. Если этот предмет попал сюда с Земли и сделан он был явно на заказ, почему принёсший его сюда не взял с собой обычный бинокль с двадцати кратным увеличением? Как-то это не разумно. Или же на это была веская причина? Вернув бинокль меекханцу, я опёрся на стену и достал из сумки пару припасённых груш и последнюю наполовину пустую шурдскую флягу.
— Ну а твоё имя как?
— Филин. — Через силу ответил я. Накатившая слабость оказалась настолько сильной, что я с трудом оставался стоять.
— Тебе нужно поесть и перевязать снова руку.
Меекханиц кивнул на конечность с новой тонкой розовой кожей. Она в нескольких местах лопнула от резких телодвижений и теперь из ран текла кровь. Чистая кровь, без сукровицы и гноя. Это меня несказанно радовало.
— Судя по тому, как ты это сказал, для этого нужно будет что-то сделать.
— Да. Дойти до лагеря других «условно союзных субъектов»— с невероятным уровнем сарказма произнёс меекханец. — До него часа полтора. Строго на запад, и если выйти сейчас, то до темноты должны успеть.
Рёв умирающего медведя, изданный моим животом, был ответом на его предложение.
— Не возражаю. Только для начала верни арбалет на базу.
— Пусть он пока побудет у меня. Ну, чтобы у тебя рука случайно не дёрнулась при ходьбе. Мне осталось продержаться двадцать пять часов. Как время выйдет, я его тебе верну, можешь не беспокоиться.
Мне это не понравилось, но сил возражать не было. Хотелось просто лечь. Переборов себя, я вяло кивнул и, мы двинулись.
Какое бы слово подобрать? Хмм, думаю «убого» подойдёт. И нет, я не охренел, называя так место, в котором обосновались люди. Оно как раз было выбрано удачно. Пять домов стоящие буквой «П» находились на пустыре, образовывая внутри небольшую площадь, на которой горел костёр. Убого выглядели сами люди. В свете огня я насчитал одиннадцать человек. Кто-то сидел, уставившись в огонь. Кто-то монотонно раскачивался, уйдя в себя. Были и те, кто банально плакал, а кто-то, плюнув на всё, просто лежал на голой земле. По крышам, конечно, стояли часовые. Но они были заняты чем угодно,
