против. Или, — тут я сузил глаза и посмотрел в слегка ошарашенные глаза благородного тана, — ты не веришь в то, что Бог укажет, кто тут еретик?
Вот так, англичанин. Я тоже умею играть по вашим правилам. И если даже сам Христос решит вмешаться в наш поединок (в чем лично я сомневаюсь), то он будет на стороне моего меча. Потому что в невинности моего парня я не сомневаюсь. Какой из этого простофили еретик!
Трусом тан точно не был. Ну или не хотел им прослыть.
Конечно, он мог бы «сохранить лицо», например заявив, что из-за такого ничтожного повода незачем ломать копья и тупить клинки. Мол, если я ручаюсь за своего человека, то вопрос решен. Кто же усомнится в слове такого благородного меня?
Но тан юлить не стал. Может, не сообразил, а может, решил, что у него есть отличный предлог, чтобы разделаться с королевским инспектором.
Но прежде, чем он успел ответить, влез святоша и заявил, что у них тут Божий суд идет по другим правилам. Кто дальше пройдет с куском раскаленного железа в руках, тот и прав.
Мы с таном поглядели на него совершенно одинаково, и святоша сообразил, что сморозил глупость.
— Я, лорд Леланд, хозяин этой земли, принимаю твой вызов, лорд! — напыщенно заявил тан. Подумал немного и добавил: — Биться будем пеше. Оружие: меч и щит.
Надо полагать, сообщение о том, что я — франкский рыцарь, не прошло мимо его ушей, и он решил, что без коня со мной управиться будет проще.
Щит мне не особо нужен, ну да ладно. Как скажешь.
Прихвостни очистили пространство.
Я картинно извлек из ножен Вдоводел. Поймал плоскостью выглянувшее солнце, послал зайчик в глаза тана. Тот недовольно мотнул головой. Взял поднесенный щит.
Годочков ему поменьше, чем мне. Но образ жизни у меня явно был поздоровее, если судить по внешности.
Готов лордик?
Готов. Двинулся по кругу, держа дистанцию. Опасается.
Я приглашающе постучал клинком по щиту. Не повелся. Выводит меня против солнца. Зайчика испугался?
Нет, не противник. Тут я и без моего Волка прекрасно обойдусь.
Я опустил меч и прогулочным шагом направился к тану. Остановился на дистанции выпада, спросил громогласно:
— Боишься, лорд Земля? Знаешь, на чей стороне Спаситель?
После чего поднял меч, перевел в обратный хват, повернулся к церкви и демонстративно перекрестился рукоятью.
Удержится или нет?
Удержался. Атаковал, только когда я вновь повернулся к нему. Хорошо атаковал, четко… Но так ме-едленно…
Жестко перехватил выпад Вдоводелом, вышибая меч вверх, отшвырнул щит, поймал левой оружие противника, скрестил мечи, свой и трофейный, бросил пятящемуся тану:
— Бросай щит, лорд Земля! Бог явил свою волю!
Позже, на пиру, ознаменовавшем достойный финал нашего… недопонимания, тан спросил:
— Почему ты не убил меня, лорд Николас? Ты ведь понял, что я не из друзей твоего короля?
— Бог сказал: не убий! — выспренно заявил я. — Потому я никогда не убиваю, если могу не убить. Но если кто-то встает на моем пути, его дни сочтены. Он может спать, есть, молиться, щупать девок, но на самом деле он мертвец, даже если пока об этом не знает. — Я выразительно посмотрел на глядящего букой святошу, и тот поспешно отвернулся.
Эх! Взять бы его за загривок и порасспросить с пристрастием… Нельзя. Да и зачем? Я ведь только прикидываюсь человеком Эллы. И чем больше вражды между ним и Осбертом, тем мне, Ульфу Хвити, лучше.
А святоше впору благодарность выносить. За то, что подарил мне доверие королевских гвардейцев.
— Откуда он взялся, этот франкский ирландец? — сердито бросил действующий король Мерсии Бургред отставному королю Нортумбрии Осберту.
Тот пожал плечами.
Оба короля, настоящий и бывший, были похожи. Плечистые, пузатые, с поросшими желтой шерстью лапами. У обоих крупные прямые носы, одинаковые глаза, одинаковые рыжеватые бороды с небольшой проседью. Типичные саксы. Вдобавок еще и родственники, пусть и не слишком близкие.
— Откуда бы ни взялся, а надо с ним решить. — Осберт поскреб затылок, прижмурился от удовольствия. — И сделать это лучше тебе.
— А если купить? — Бургреду не хотелось лезть в Нортумбрию. Пронюхает Элла, что мерсийцы шарят по его землям…
— У Озрика не получилось, — возразил бывший король. — Озрик — это…
— Я знаю, кто он, — перебил Бургред. —Озрик начал, вот пусть он и закончит.
Несмотря на грозный облик и королевский обруч на голове, мерсиец храбростью не отличался. Предпочитал действовать исподтишка. Но когда надо, умел быть решительным.
— Озрик не смог, — вздохнул бывший король. — И так, и эдак к нему подступал. И танство сулил, и девку прельстительную подложил… Но судьба решила иначе.
— Судьба? — приподнял бровь Бургред.
Ему рассказали о неудачной попытке еще одного Осбертова родича прикончить ирландца.
— А как иначе? — изобразил удивление бывший король Нортумбрии. — В него из самострела били. В упор. Может, у него амулет какой заговоренный? От стрел.
— От болтов, — поправил мерсийский король. И добавил, поразмыслив: — А может быть. О нем говорили: он в Италии бывал. Может, и к самому Папе Римскому захаживал. А там всякое благословение можно получить. Там, в Ватикане, такие фантазеры. Младшему сыну Этельвульфа Уэссекского предсказали, что королем станет. Слыхал? Это при живом отце, четверых старших братьях и никудышном здоровье, — Бургред хохотнул. — Королем. Да еще великим.
— Это тогда было четверо. Теперь уже поменьше, — Осберт тоже выдал смешок.
В нелюбви к Уэссексу они были единодушны, несмотря на то, что у Бургреда сУэссексом был союзный договор. Но такой… Не вполне добровольный. Когда выбирать пришлось одно из двух: либо он, Бургред, всецело с Уэссексом, либо у Мерсии другой король.
— Ирландец, — вернулся к прежней теме Осберт. — Надо от него избавляться. Я знаю, что Элла отправил его инспектировать прибрежных танов. Людей дал всего шестерых. Да и случись что, драться они за ирландца не станут. Чужой он им.
— К чему ты клонишь? — Бургред больше не улыбался.
— К тому, что пойдет он с севера на юг. И если некие храбрые люди встретят его на северном берегу Хамбера [15]…
— У тебя мало храбрецов? — поинтересовался Бургред.
— Мои храбрецы — нортумбрийцы, — ответил бывший король. — Их могут узнать.
Довод был существенный. Бургред задумался, потом уточнил:
— Это услуга?
Осберт кивнул. С кислой миной.
