Сталкер легко поднялся и пошел по песчаной стороне. Мика вздохнул и поплелся следом.
Он уже привык за время путешествия смотреть в основном себе под ноги. Поэтому и заметил еще одну странность — следы, которые оставались после сталкера, были едва заметными, словно он почти ничего не весил. Да и те на глазах исчезали, будто задуваемые ветром.
Мика оглянулся — сзади тянулась цепочка только его следов, глубоких и бесформенных. От следов сталкера не осталось даже намека.
— Это кто тут шарится, мля? — неожиданно раздался голос с вершины отвесного холма, мимо которого они шли, — а вот щас лимонку схаваешь, лошара!
— Шел бы лучше за костром присматривать, — тихо сказал странный сталкер, и его, удивительное дело, услышали!
— Это… пардон, — закряхтел неизвестный с холма, — не узнал. Богатым будешь, Отшельник! В натуре! И корешу твоему удачи! Не обижайся, ладно?
Он еще что-то тараторил им вслед, но они уже обогнули озеро, и вышли на поросшую травой твердую почву.
— Нужно торопиться, — сказал сталкер, поглядев на небо, — сейчас перейдем дорогу и поднимемся на холм. Там Выброс и переждем.
— На холме?!
— Ну да. В конце концов, — улыбнулся сталкер, — когда тебе еще раз может выпасть возможность увидеть Выброс в чистом поле…. Поверь, зрелище незабываемое. Идем.
Мика и сам уже почувствовал, что самый воздух вокруг них изменился. Он стал плотнее, словно кисель, который мать варила по праздникам. Земля под ногами начала вздрагивать и ворочаться. Солнце еще не выползло из-за горизонта, но небо над головой уже приняло густой багровый оттенок. Да, надвигался Выброс.
За свою жизнь Мика пережил немало Выбросов. Но все они проходили под сенью вековых деревьев, укрывавших хутор. Все жители дружно спускались в погреб и там ждали, когда земля перестанет дрожать. Сквозь щель в крышке было видно, как стремительно меняется цвет облаков. Потом наступала звенящая тишина. Выброс заканчивался. Собственно, это было все.
Когда Верка научилась узнавать время прихода очередного катаклизма, переживать Выбросы стало откровенно скучно. Об их приходе знали, чуть ли не за неделю, так что и готовились к ним как к работе — обыденно, не спеша, загодя.
С вершины холма навстречу им покатились мелкие камешки, сорванные с места очередным подземным ударом. Они поднялись и оказались на небольшой площадке, усаженной по кругу валунами, словно из земли торчали зубы неведомого страшилища. Посреди площадки горел костер, с одной стороны крутила свои шары аномалия. А с другой…
— База Долга, — кивнул в ту сторону Отшельник, — клади своего друга на землю, отдыхай. Скоро начнется.
— А эти… — покосился на базу Мика.
— Им уже сейчас не до нас, поверь. К Выбросам долговцы относятся очень серьезно. На улице уже пташки зачирикают, а бравые ребята еще часа два проведут в убежище.
— Так боятся?
— Не боятся. Разумная подстраховка. Потому и сильнее других кланов, что умеют беречь друг друга.
Мика хотел сказать в адрес Долга что-то обидное, но перехватил добрый взгляд сталкера и промолчал. В самом деле, что словами зря мусорить.
Вместо этого он склонился над раненым и начал поправлять вылезший наполовину из-под куртки Колобок. Отшельник подошел ближе, увидел артефакт, оживился:
— Кто же его так крепит! Эх, молодежь…. Артефакты к телу приматывать — ну и учудил! Польза, конечно, есть, но и вреда причинил с избытком. Они же все радиоактивные, да еще и из кислотной аномалии — всю кожу бедняге разъест, пока дотащишь. И не к ране нужно прикладывать, а к жизненным точкам.
Он ловко обмотал Колобок толстым слоем бинтов, сделал нечто вроде петли и аккуратно сунул сверток раненому за пазуху.
— Главная жизненная точка у человека — солнечное сплетение. Там все наши линии в узел сплетаются, отсюда и название. На сталкерских комбинезонах в этом месте умельцы специальные контейнеры для артефактов располагают. Если их использовать в определенных сочетаниях, можно по Зоне без оружия и еды гулять, монстров по головкам гладить. Во как! А ты сунул под куртку, словно кусок мыла…
Мика пристыжено молчал. Отшельник более внимательно всмотрелся в белое лицо раненого, озадаченно покрутил головой, хмыкнул странно, перевел взгляд на Мику.
Но Мика этого взгляда не заметил. Он глазел по сторонам, удивляясь увиденному. И в самом деле, вершина холма, на котором они находились, в багровом свете приближающегося Выброса казалась накрытой ярко-синим куполом.
На полуслове осекся и замолчал надоевший голос пропагандиста Долга. Стена багрового пламени шла с севера, рожденная в Саркофаге. Она уже накрыла озеро, мимо которого они недавно прошли.
— Знаешь, как я научился разговаривать с Зоной? — не обращая никакого внимания на буйство стихии, спросил у Мики Отшельник, — раз уж она сама за тебя попросила — расскажу. Может, пригодится. И вообще, знания лишними никогда не бывают.
Он опустился на землю, сложил руки на груди и тихо начал рассказ:
— В прошлой жизни я был серьезным человеком. Я пришел сюда вскоре после Первой аварии и уже через год безраздельно властвовал над всей Зоной. Меня боялись все. Со мной считались все. У меня было самое высокое положение — я был вор в законе. Брошенные города и заводы стоили огромные деньги. Нужно было лишь суметь эти деньги взять. Я сумел. Даже в столице, в правительстве самые главные люди принимали решения по здешним местам, предварительно посоветовавшись со мной.
За долгие годы я сросся с Зоной, стал ее частью. Однажды, еще до большого Выброса, меня захотели сменить. Как меняют воров в законе? Конечно, с помощью пули. Я был слишком самонадеян и беспечен. У меня было много рабов и не было ни одного друга. Меня ненавидели все. И я бежал. В ту ночь и случился большой Выброс. Он застал меня оторвавшимся от погони на расстояние выстрела. Свое оружие я давно выбросил — без патронов оно было лишней тяжестью.
Я взобрался на холм и оцепенел от мысли, что все кончено. Спереди навстречу мне катился вал огня, сзади по склону поднимались преследователи. Тогда мы еще ничего не знали о Выбросах. Их просто не было. Поэтому вид огненного вала испугал только меня.
Преследователи не торопились. Я должен был умереть медленно. Меня силой поставили на колени и один из моих бывших рабов радостным голосом начал читать мне приговор.
Я исподлобья смотрел на приближающийся огонь. Страх прошел, теперь огненный вал вызывал лишь восхищение. Да ты сам посмотри — какая величественная картина! Не знаю, может, только извержение вулкана способно поразить воображение дикой необузданной красотой силы. Не знаю, не видел.
