Шани подумалось, что старик переборщил. Владыка должен заботиться о чести рода, а не менять наследников, как перчатки, тем более – настолько нарочито. Впрочем, на то он и самодержец. На Земле какой-то древний русский царь просто взял и убил единственного наследника – и ничего, все сделали вид, что так и надо.
– Ложь! – воскликнул Луш, переводя налившиеся кровью глаза с Шани на Миклуша и обратно. Казалось, он вот-вот бросится в драку – и для него не имеет значения, кого завалить на пол: собственного отца или внезапно объявившегося родственника. – Вранье!
Миклуш встал и повел плечами – крепкий осанистый старик в эту минуту выглядел так, что всем присутствующим сразу стало ясно, кто здесь подлинный владыка и в чьей власти и карать, и миловать.
– Мне решать, что ложь, а что вранье, – весомо сказал он. – И назначать наследников – мое, и только мое дело. Ты здесь еще не государь, Луш. Помни об этом.
Лицо Луша опасно покраснело. Шани подумал, что принца вот-вот хватит удар, и решил, что пришло время брать дело в свои руки.
– Ваше высочество, – с достоинством произнес он, подойдя к Лушу почти вплотную, – не упрямьтесь. Если вы волнуетесь за вашу безопасность в походе, то обещаю предоставить вам лучших телохранителей из моего ведомства, – он понизил голос и продолжил: – А если вы боитесь покушения на престол, то я не претендую. Клянусь спасением своей души, что не имею такого намерения.
Несколько долгих минут Луш буравил его пронзительным взглядом, и Шани приготовился отразить крепкий удар слева, однако принц решил взять себя в руки и многообещающе прошипел:
– Берегись, братец. Я этого так не оставлю.
– Хорошо, – кивнул Шани. – Думаю, это потерпит до вашего возвращения домой, а пока пройдемте со мной к народу. Ваши верные подданные хотят увидеть своего принца.
Луш согласно качнул головой и вдруг обернулся к Хельге. Та вздрогнула и опустила глаза. Шани снова приготовился отражать удар: с Луша бы сталось залепить оплеуху ни в чем не повинному секретарю только ради того, чтобы выпустить пар.
– Эй, парень, – окликнул принц, глядя очень мрачно и недобро. – У тебя сестры случайно нет?
– Есть, ваше высочество, – ответила Хельга ломким мальчишеским баском. – Нас двойня у матушки. Близнецы.
– Шлюха твоя сестрица, парень, – весомо заметил Луш. – Недоглядела матушка.
Хельге только и оставалось, что проглотить обиду.
Дворцовая площадь, запруженная по-праздничному наряженным народом, приветствовала Шани и Луша восторженными воплями, развернутыми военными штандартами новообразованных полков и иконами на знаменах. Шани посмотрел по сторонам: да, похоже, сюда пришла вся столица – кто-то готов отправляться в священный поход прямо сейчас, а кто-то просто глазеет: вон зеваки расселись даже на деревьях и крышах. Он вскинул руку, призывая радостный люд к тишине, и произнес:
– Братья и сестры! Именем святой нашей матери Церкви я отпускаю вам ваши грехи прошлые, настоящие и будущие! Идите и вырвите у язычников нашу святыню! Не отдадим Круг Заступников на поругание варварам!
Толпа взорвалась ревом ликования. Несколько минут Шани смотрел на кричащих в экстазе горожан и думал, что в этом можно найти своеобразное удовольствие. Сейчас все эти люди были в его полной и безоговорочной власти: он мог послать их на смерть, разрушить ад или штурмовать небо, он мог приказать им умереть или убить друг друга – и они тотчас же выполнили бы его приказ с радостной улыбкой на губах. Это было что-то большее, чем любовь, восхищение или преклонение. Это была подлинная власть, имевшая невероятно притягательный вкус.
Мне этого не нужно, внезапно с какой-то светлой ясностью осознал Шани и крикнул:
– Ваш принц с вами! Ступайте и побеждайте именем Заступника!
Луш выступил вперед и выбросил вверх правую руку – агрессивный жест призыва к бою заставил толпу взреветь от восторга и начать скандировать его имя. Вот ему вкус власти был по душе: Луш оперся на перильца балкона и рявкнул:
– Вперед! К победе и славе!
– Луш! Луш! Луш!
– Принц с нами!
– Вперед! – дружно откликнулись люди, а колокола собора начали вызванивать Благодарственный канон.
Шани довольно улыбнулся и отступил к выходу с балкона. Дело было сделано, и он заслужил малую толику отдыха и покоя. Кто бы мог подумать, что с начала его деканства прошло меньше недели… Он пересек опустевший зал и направился к лестнице: домой. На сегодня с него хватит. Домой, и отдыхать от всего этого.
– А как тебя зовут, малыш? – услышал Шани голос государя и остановился. Из приоткрытой двери, ведущей из зала в малую владыческую библиотеку, вырывалась полоса света и – Шани принюхался – легкий пряный аромат выпечки.
– Хельгин, ваше величество, – пробасила Хельга.
Шани вопросительно вскинул бровь. Миклуш угощает Хельгу пряниками? Как мило…
– Прости моего сына, Хельгин, – продолжал государь. – Он сказал так нарочно, чтоб тебя задеть. Кстати, – Шани подумал, что Миклуш настоящий мастер значительных театральных пауз, вот у кого бы поучиться актерам, – в девичьем обличье ты выглядишь намного лучше.
Хельга помолчала – Шани представил, как она, по обыкновению своему, заливается румянцем. Да уж, кого-кого, а Миклуша мужским камуфляжем не проведешь.
– Не знаю, сир, – наконец, откликнулась Хельга. – Говорят, со стороны виднее.
Шани шагнул вперед и побарабанил костяшками пальцев по двери.
– Хельгин, мы уходим.
Хельга выскочила буквально через несколько мгновений, словно только и поджидала, когда ее позовут. В руке у нее действительно был пряник, который она смущенно спрятала в карман мантии – так, словно делала нечто предосудительное. Миклуш вышел следом, уважительно посмотрел на Шани и спросил:
– Надеюсь, ты ко мне не в претензии?
Шани улыбнулся и отдал поклон. Он чувствовал искреннюю жалость к старику, который старался быть сильным, но на самом деле у него не было ни сил, ни поддержки.
– Ни в коем случае, ваше величество.
Миклуш вздохнул. Всесильный владыка, которым он предстал перед всеми менее часа назад, бесследно исчез – сейчас это был немощный старец, придавленный к земле своим неизбывным горем.
– Дурной сын как бородавка на лице отца, – вздохнул государь. Шани сочувственно кивнул. – И срезать больно, и носить некрасиво… А мысль сделать тебя наследником сама по себе неплохая.
Шани пожал плечами и искренне ответил:
– Меня не привлекает власть, ваше величество. Тем более полученная обманным путем. Если мы вам больше не нужны, то не смеем отвлекать от дел государственной важности.
Государь улыбнулся.
– Вкус власти нуждается в том, чтобы его вдумчиво распробовали. Тогда и любовь к нему придет. Всего доброго, ваша неусыпность. До свидания, брат Хельгин. Передайте сестре, что я всегда рад видеть такую красавицу во Дворце.
