– Дорогой друг, нельзя быть таким беспечным, нельзя так наплевательски относиться к собственному здоровью! – он еще раз наполнил бокалы. – Сейчас мы допьем кофе, а затем вы покажете мне вашу рану. И я не приму никаких возражений, – он выставил вперед свою руку, – согласно моему опыту, именно такие «пустяшные» ранения и приносят больше всего беспокойства и бед.
* * *
Лежа на животе, Иоахим не видел, какие именно манипуляции проделывает профессор с его поясницей. Он услышал шипящий звук и краем глаза увидел, как Лортц ставит на медицинский столик какой-то блестящий баллончик с раструбом. Увидев, что гауптштурмфюрер наблюдает за его действиями, профессор рассмеялся:
– Не бойтесь, Грубер, это всего лишь заморозка, чтобы обезболить рану… так… а сейчас я полью повязку перекисью водорода, чтобы бинты отошли от раны как можно легче. Так, дорогая, подайте мне пузырек, – профессор почему-то захихикал, как шаловливый ребенок.
Анна что-то подала Лортцу. Действительно, вскоре что-то холодное потекло по коже Грубера, затем послышалось металлическое щелкание ножниц, и офицер почувствовал, как его поясница освободилась от давления тугой повязки. Концы бинтов сползли с его тела, а затем Иоахим увидел, как Анна подошла к нему поближе и внезапно навалилась своим стройным телом на его плечи. Грубер почувствовал рывок, а затем острая боль внезапно пронзила все его тело, заставив мышцы напрячься в спазмах. Но Анна держала его крепко, и ему не удалось вскочить на ноги. Стиснув зубы, чтобы не закричать от боли в присутствии женщины, гауптштурмфюрер, повернув голову набок, наблюдал за манипуляциями профессора. Тот, протянув руку, снова взял блестящий баллончик с раструбом и снова пшикнул. Грубер почувствовал, как боль покидает его измученное сознание, с облегчением расслабил сведенные судорогой мышцы.
Внезапно он снова почувствовал тепло внизу живота, ощущая, как его голова начинает кружиться от возбуждения. Видимо, так на него подействовала пьянящая близость стройной и привлекательной Анны. Его половые органы отреагировали моментально: затвердев, они превратились в очередное неудобство, не позволяя ровно лежать на животе. Он задышал глубже и чаще, но скрипучий голос профессора вырвал его из сладостного плена эротических фантазий.
– Да-а, ранение действительно скверное, – голос невидимого профессора звучал обеспокоено. – Милый мой, вы получили крайне опасное заражение. Рана инфицирована и уже начинает гноиться! Этот растяпа-докторишка не обработал ее как следует!
– Нет, нет, господин Лортц, – глухо проговорил Иоахим. – Врач был настойчив, он занялся моей раной немедленно. Я сам виноват – врач ждал меня на перевязку, а я не пришел.
– Это все уже не важно, – голос профессора звучал глухо, словно он говорил откуда-то издалека. – Ваш растяпа-врач не обратил внимания на то, что у вас задета почка. Все очень серьезно, вашей жизни угрожает нешуточная опасность. Не переживайте, к счастью, я здесь и собираюсь приложить все усилия для того, чтобы спасти вашу жизнь, дорогой Иоахим. Сейчас пойду, приготовлю все необходимое для того, чтобы обработать вашу рану, посмотрим, может быть, нам удастся избежать распространения инфекции. Анна, – обратился Лортц к ассистентке, – пожалуйста, побудьте пока с Иоахимом, ему нужны забота и женское участие.
Хохотнув на прощание, профессор вышел, громко хлопнув дверью. Грубер почувствовал, как пальцы Анны скользят по его спине. Возбуждение нарастало.
– Иоахим, – нежным голоском произнесла его девушка. Грубер и не подозревал, что ее голос может звучать так приятно. На мгновение ему показалось, что воздух в помещении наполнился ароматом фиалок, – сейчас я приготовлю вас к процедурам. Лежите спокойно и постарайтесь расслабиться.
Грубер почувствовал ее пальцы на своем плече, они заскользили вниз, дотянулись до его предплечья. Анна присела на корточки, так, что ее прекрасное лицо оказалось на одном уровне с его лицом. Она улыбнулась и взглянула на Иоахима, одновременно, не глядя на руку, она крепко привязала запястье Грубера к металлическому поручню. Затем встала, обошла стол и невозмутимо привязала его вторую руку:
– Это, чтобы вы не мешали при манипуляциях, – с улыбкой сообщила она удивленному офицеру, а затем принялась стягивать с него сапоги, аккуратно поставила их в углу кабинета, сняла носки – Иоахим похвалил себя за то, что не поленился надеть свежие, – и потянулась к застежке ремня. Грубер попробовал возразить, повернув красное от натуги лицо, но Анна проворно накрыла его своей ладошкой, призывая молчать. Он почувствовал, как от смущения его уши вспыхнули красным цветом, но тут она наконец разобралась в устройстве пряжки его ремня, расстегнула и одним движением стянула с него штаны.
Иоахим поразился силе ее рук, но Анна к крайнему его смущению не остановилась на достигнутом. Обхватив его за талию, девушка приподняла его торс и просунула под живот тугой валик, а затем спустила с него трусы так, что он остался лежать на процедурном столе совершенно голым.
– Лежите смирно, господин офицер, – немного насмешливо произнесла ассистентка профессора и положила свою теплую ладонь на его обнаженную ягодицу, а затем, когда гауптштурмфюрер расслабился, покорившись озорнице-судьбе, неожиданно уколола его иглой в расслабленный зад.
Укол не был особенно болезненным, но подействовал достаточно быстро, по всей области таза волной пошло тепло, подарив Иоахиму комфорт и избавление от боли, терзавшей его непрерывно с момента ранения. Он закрыл глаза и даже застонал от удовольствия, когда Анна принялась массировать место укола, легонько пощипывая и пошлепывая задницу гауптштурмфюрера.
Тут ее рука скользнула ниже, к обнаженной промежности Иоахима. Длинные тонкие пальцы неожиданно крепко ухватили напряженный детородный орган мужчины. Грубер открыл глаза и встретился с пристальным, тяжелым взглядом девушки, ярко контрастировавшим с ее искривленным улыбкой ртом. Взгляд светловолосой ассистентки подействовал на гауптштурмфюрера странным образом, его словно загипнотизировали. Лишенный воли к сопротивлению, он превратился в стороннего наблюдателя.
Рука Анны, сжатая на его половом органе, задвигалась. Ее движения были механическими, словно к телу Грубера подключился какой-то аппарат, но сама ситуация подействовала на него так возбуждающе, что сердце его забилось до чрезвычайности часто, отдаваясь ударами в висках. Он задышал тяжело, чувствуя, что без ума от этой девушки, но стоило ему поднять на нее свои помутневшие глаза, как он вновь встречал все тот же холодный изучающий взгляд.
– Сейчас… придет… профессор… – проговорил гауптштурмфюрер, не чувствуя себя в этот момент ни офицером элитных войск СС, ни сильным и ловким мужчиной. В руках этой загадочной женщины Грубер ощущал себя игрушкой, созданной и используемой для каких-то непонятных ему целей. – Вы мне очень… ох… нравитесь, но все это как-то… странно… что вы… делаете?!
