– Сейчас… придет… профессор… – проговорил гауптштурмфюрер, не чувствуя себя в этот момент ни офицером элитных войск СС, ни сильным и ловким мужчиной. В руках этой загадочной женщины Грубер ощущал себя игрушкой, созданной и используемой для каких-то непонятных ему целей. – Вы мне очень… ох… нравитесь, но все это как-то… странно… что вы… делаете?!
– Не смущайтесь, господин офицер, – ровным голосом проговорила ассистентка. – Расслабьтесь и постарайтесь не смущаться. Вы мне тоже симпатичны, но эта процедура вовсе не является признанием в любви, – она издала смешок, – это – самая обычная медицинская процедура, ну, может и не самая обычная, но вы – офицер СС, кроме того, вы мне симпатичны, поэтому я решила сделать это собственноручно. Процедура необходима для того, чтобы вы расслабились, кроме того, мне необходимо взять образцы вашей биомассы для лабораторных исследований.
Она говорила спокойным ровным голосом. Парадоксально, но ее речь подействовала на Грубера, словно мощный афродизиак, он задышал еще чаще, в закрытых глазах пошли цветные круги, и наконец произошло то закономерное, что и должно было произойти после подобных манипуляций.
Когда он открыл глаза, Анна заворачивала крышечку небольшой стеклянной баночки, в которой, как догадался гауптштурмфюрер, находились его «образцы биомассы», стопроцентно арийские сперматозоиды. Он вздохнул, чувствуя, как спадает напряжение. Но возникшее после странного укола приятное оцепенение не пропадало. Напротив, чувство расслабления усилилось и наконец дошло до самой головы, достигло корней его волос, они будто зашевелились.
– Когда все закончится, я женюсь на вас, – проговорил гауптштурмфюрер заплетающимся языком. Он хихикнул, чувствуя появившуюся в нем некую дурашливость. – Анна, я люблю вас…
Девушка хихикнула в ответ и, вильнув своим округлым задом, ушла. Послышался стеклянный звон, в воздухе запахло чем-то приторно сладким. Какой-то очередной медицинской тошнотворной жидкостью. Внезапно гауптштурмфюрер вновь почувствовал, что Анна подошла к нему, прислонилась запрятанной под белый медицинский халат соблазнительной грудью, почувствовал давление ее тела и вновь ощутил волны возбуждения.
– Сейчас вы уснете, господин офицер, – снова хихикнула ассистентка профессора Лортца, – а когда проснетесь, будете совершенно другим человеком. Нет, лучше сказать, что вы будете совершенно другим. Я буду вас крепко любить, но никогда не выйду за вас замуж.
Он попробовал взбрыкнуть, почувствовав смутные признаки тревоги, но Анна сильно навалилась на него сверху, придавив к столу так, что гауптштурмфюрер вновь поразился ее неженской силе. Затем ее рука с зажатой в ней маской протянулась к его лицу и плотно прижала эту маску к его рту и носу. Другой рукой ассистентка крепко взяла его за волосы, так что, несмотря на все усилия, Грубер не мог сопротивляться. Поневоле ему пришлось сделать вдох, внутренности маски оказались пропитаны этой сладко пахнущей медицинской субстанцией.
От первого вдоха голова Иоахима закружилась, вспыхнувший было страх пропал, второй вдох он сделал уже расслабленнее, затем безвольно обмяк, лежа на столе, но беспощадные руки Анны продолжали держать маску у его лица. Последнее, что уловило затухающее сознание Грубера, был торжествующий женский смех и энергичные шлепки по его голому заду, которые были ему уже совершенно безразличны. Все завертелось перед его внутренним зрением: война, бои, визуальные образы, увиденные им на Объекте и ставшие теперь совершенно чудовищными. Заполненная трупами людей «Яма» возникла перед его глазами, а затем уплыла прочь.
Гауптштурмфюрер впал в глубокое забытье.
* * *
Когда сознание начало возвращаться к нему, разум долго не мог осознать, в каком положении находится тело. Он мучительно долго вспоминал, кто он, что с ним. Воспоминания о собственной личности всплывали мучительно медленно, так что он крайне медленно выползал из ставшего мучительным оцепенения.
Наконец память рывком вернулась к нему, словно до этого момента ждала его призыва. Он вспомнил свое имя, фамилию, воинское звание. Гауптштурмфюрер открыл глаза.
Когда зрение понемногу стало возвращаться к нему, он обнаружил себя в затемненном помещении, лишь округлое пятно света оживляло тьму. Царящий сумрак не позволял ему сфокусировать зрение окончательно, кроме того, когда Иоахим попробовал пошевелить головой, оказалось, что та плотно зафиксирована в одном положении. Все тело Грубера было также плотно зафиксировано в одной позиции. Он не мог пошевелиться, но почувствовал, что рот его свободен. Грубер открыл рот, попытался пошевелить вялым языком, но почувствовал, что тот вываливается меж зубов, невероятно большой и тяжелый. Иоахиму даже показалось, что язык его стал таким длинным, что касается своим влажным концом его обнаженного живота, но это он списал на бред больного и усталого воображения. Голова его закружилась от внезапно нахлынувшей усталости, и он снова потерял сознание.
– Господин Грубер, проснитесь, – насмешливо произнес женский голос. Иоахим очнулся и открыл глаза. Яркий свет ударил его в глаза так, что на мгновение ему показалось, будто он ослеп. Зажмурившись, он переждал, пока яркие световые круги в глазах померкнут, превратятся в пятна, а затем точки, и медленно открыл глаза снова. Перед его лицом, то расплываясь, то фокусируясь снова, возникла прелестная ассистентка профессора. Анна смотрела на него сверху, Грубер понял, что он находится в горизонтальном положении.
– Господин Грубер, – снова обратилась к нему Анна, выждав, пока он восстановит связь с реальностью. – Прежде всего я хочу извиниться перед вами за то, что мы сделали, вынуждены были сделать, – голос ее был серьезен и тверд. – Прежде всего позвольте заверить вас, как патриота Германии и человека, верного делу фюрера, что у нас не было другого выхода для того, чтобы сохранить вашу жизнь. Заражение проникло глубоко и быстро распространялось, поэтому профессор вынужден был использовать для вашего спасения сыворотку. Только она могла дать вашему телу достаточно сил для того, чтобы победить инфекцию.
Голос Анны звучал так официально, что поступающая информация не сразу дошла до затуманенного сознания Иоахима. Он открыл пересохший рот, чтобы засыпать ее вопросами, но язык не повиновался ему, а из горла вместо связной речи вырвался порывистый хриплый кашель.
– Как вы уже знаете, у сыворотки есть свои побочные эффекты, – продолжала Анна, спокойно глядя на Грубера. – Мы заранее просим у вас прощения за дискомфорт, который вы можете испытать, когда увидите… изменения своими глазами. Но я очень прошу вас… прошу тебя отнестись спокойнее к произошедшему. Ничего уже не изменить, поэтому постарайся просто извлечь максимум преимуществ из своего нового положения…
